Берк толкнул дверь, и она со скрипом открылась. Нагнув голову, он вошел в хижину. В единственной комнате было холодно и сыро, пахло плесенью и запустением. Несмотря на темноту, Гришем разглядел табурет, стоявший у очага. У каменной стены валялся тюфяк, из которого вылезали клочья мха.

Кэтрин замешкалась в дверях. Вспышки молнии освещали ее женственный силуэт. Промокший лиф обтягивал грудь, а ниже спадали складки мокрой черной юбки. Даже промокшая и растрепанная, в убогом платье гувернантки, она сохраняла необычайно трогательную красоту, от которой дрогнуло его измученное сердце.

Желание обладать ею упрямо не покидало Берка. Он все еще ощущал близость ее соблазнительного тела у своей груди. Он все еще чувствовал ее свежий женственный запах. Ему по-прежнему хотелось уберечь ее от всех бед.

Но Кэтрин Сноу не имела никакого значения в его жизни. Он бы чувствовал то же самое, если бы с ним в седле сидела любая другая женщина с хорошей фигурой. Он должен верить в это, иначе скоро нарушит свою клятву защищать ее.

Она держала в руках книги и дрожала. Тихо выругавшись, Берк подошел к Кэтрин, снял плащ и набросил его на ее хрупкие плечи. Несмотря на широкий навес крыши, холодный дождь застучал по его лицу.

– Войдите внутрь, – сказал он.

Она прислонилась к косяку. Вспышка молнии осветила ее лицо и настороженное выражение глаз.

– Там темно.

– Боитесь?

– Нет. Но ничего не видно. Лучше я пережду грозу здесь.

Ее недоверие раздражало. Ему казалось, что он был смешон, потому, что был с ней так учтив. И еще его задела ее подозрительность.

– Вы очень аппетитный кусочек, миссис Сноу, – сказал Берк, намеренно раздевающим взглядом оглядывая ее с головы до ног. – Однако обещаю, что не укушу вас.

Она ответила уничтожающим взглядом.

– Как достойно с вашей стороны! Кто-нибудь мог бы принять вас за джентльмена.

– Только не вы, слава Богу. Вы всегда будете считать меня подлецом, каким я и являюсь.

Повернувшись на каблуках, он отошел. Пусть она помокнет. Для него было важно лишь достигнуть своей цели.

Он снял шляпу и повесил на гвоздь у двери. На этот раз им никто не помешает и он не отпустит ее, пока она не ответит на все проклятые вопросы. На все до единого. И все время, когда она будет отвечать, он собирался следить, как изменяется выражение ее лица, желая убедиться, что она говорит чистую правду.

Пошарив около каменного очага, Берк нашел трутницу. Смахнув липкую паутину, присел на земляном полу перед очагом. Ему никогда еще не приходилось разжигать огонь. Но он видел, как это делают слуги; видимо, это не слишком трудно.

Открыв маленькую трутницу, он вынул кресало и обломок кремня. Несколько раз скользящим ударом стукнул по нему, направляя искры на тряпки, лежавшие в коробочке. Наконец на тряпках загорелся слабый огонек. Он осторожно дул на него, пока не появилось маленькое пламя.

Берк протянул руку к свече, но порыв ветра, ворвавшийся через открытую дверь, загасил огонь.

Бормоча проклятия, Гришем снова проделал эту утомительную процедуру, теперь уже прикрывая трут своим телом. С мрачным торжеством он зажег свечу. Еще немного, и можно приступать к допросу Кэтрин.

Взяв из корзины горсть щепы, он бросил ее на решетку очага. Затем поднес к ней пламя свечи. Щепки лишь слегка задымились. Он скрипнул зубами, подполз к засыпанному золой очагу и попытался устроить костер в другом углу. Но дело кончилось тем, что он только испачкал рукава и манжеты.

– Проклятие! Чертовы вонючие сырые деревяшки.

– Не обвиняйте щепки. – Кэтрин опустилась рядом. – Чтобы развести огонь, требуется умение.

Чуть заметная насмешка звучала в ее голосе. Рассерженный, он в полутьме посмотрел на ее серьезное лицо:

– Умение?

– Растопка сложена слишком плотно. Нет достаточного доступа воздуха.

Кэтрин аккуратно уложила щепки на решетке крест-накрест. Она что-то поискала на дне корзины и извлекла несколько комков торфа, которые положила поверх растопки. Затем поднесла горящую свечу и застыла в ожидании.

Берк присел на одну ногу и уперся локтем в колено.

– Видите? – сказал он. – У вас тоже не горит.

– Терпение, милорд. Ничего хорошего быстро не сделаешь. Некоторые вещи требуют неспешной и уверенной руки.

Его мысли сразу же придали двусмысленную окраску ее замечанию. И тело откликнулось мгновенно. Он пристально посмотрел на Кэтрин, но ее внимание было сосредоточено на разжигании огня, Пламя свечи золотило ее четкий профиль и роскошные мокрые волосы. Платье промокло и плотно облепляло ее грудь.

Темное и неумолимое желание снова вонзило в него свои когти. Его страсть была так сильна, что дрожь пробегала по телу. Берк хотел Кэтрин, хотел возбуждать ее неспешно, уверенно, терпеливо. Он хотел услышать ее вздохи наслаждения от его ласк.

Беда была в том, что Кэтрин презирала его.

– Вы недовольны. – Она встала, стряхивая золу с рук. – Вам не нравится огонь?

Берк заметил, что огонек уже весело потрескивал на решетке. А в ее взгляде снова появилась настороженность.

– Огонь, – с иронией ответил он, – греет, что совершенно необъяснимо для меня.

Подумать только, ему требовалась всего лишь женская рука.

– Опытная рука, – сказала она, игнорируя намек. – Любой слуга сумел бы это сделать.

Светская дама воспользовалась бы случаем пофлиртовать, хлопая ресницами и подогревая интерес к себе. Вполне допустимо, чтобы вдова переспала с любым мужчиной по своему выбору, при условии, что это останется тайной.

Но Кэтрин с опаской следила за Берком, как Красная Шапочка за Серым Волком. С подозрением поглядывая на него, она подтащила табурет поближе к открытой двери, устроилась на нем и начала вытирать кончиком передника кожаные переплеты книг. Она немного наклонилась, и его внимание сразу же привлек медальон, висевший у нее на шее.

В своих странных видениях он уже видел эту камею: белый ангел, простирающий руки к сверкающей звезде.

Насколько его страсть к Кэтрин объяснялась этими навязчивыми галлюцинациями? И насколько его возбуждала эта женщина из крови и плоти?

Он хотел разобраться в этом.

– Гром затихает, – с вежливой улыбкой на прелестных губах сказала она. – Мы скоро сможем уйти отсюда.

Берк не ответил на ее улыбку.

– Наоборот, я чувствую, что гроза только начинается.

Сердце Кэтрин дрогнуло, когда он прошел мимо нее и закрыл дверь; холодный сырой ветер больше не задувал внутрь. У Кэтрин возникло неприятное ощущение, словно она оказалась в ловушке. За стенами хижины бушевал и свистел ветер. По крыше непрерывно стучал дождь, а в домике потрескивал огонь; становилось тепло и уютно. Однако в воздухе чувствовалось напряжение.

Лорд Торнуолд был весь как слишком сильно сжатая пружина. Он ходил взад и вперед по комнатке, его огромная тень металась по каменной стене. Кэтрин вспомнила, как странно он вел себя в день приезда, и сейчас боялась, что Гришем может оказаться сумасшедшим.

Вероятность этого еще больше беспокоила ее.

Чтобы чем-то заняться, она вытирала капли дождя с корешка каждой книги. Нервная дрожь пробежала внутри живота, и она с досадой осознала, что это был наполовину страх, наполовину желание. Вопреки здравому смыслу, ее влекло к нему, и она только с горечью удивлялась, что питает слабость к негодяям.

– Где вы достали эти книги? – Берк остановился перед ней.

Кэтрин пришлось откинуть назад голову, чтобы взглянуть на его мрачное лицо.

– У викария в Уорренби.

– Вы много читаете?

– Как только нахожу время. Вам это не нравится?

– Я просто не представлял, что вы окажетесь синим чулком. – Он взял книгу из стопы и полистал страницы. – «История Англии» Юма. Довольно серьезная тема.

– Возможно, для вас, милорд. – Ей было несвойственно так открыто возражать, но он раздражал ее.

– Может быть, вы и правы. – Возвращая книгу, Берк склонил голову набок. Опять эта странная настойчивость в его взгляде. – Скажите, Кэтрин, когда читаете, вы надеваете очки?