Кэтрин вдруг поняла, что ей хочется, чтобы воспоминания о том, как они занимались любовью, принадлежали лично ему. Она хотела хранить как драгоценность в памяти их собственные чувства, новые, яркие и неповторимые, а не искаженные остатки прошлого.

– О, Берк, да! – Словно освобождаясь, Кэтрин разжала дрожащие пальцы, и розовые цветы посыпались на пол. Она опустила руку к его паху. – Я хочу тебя. Хочу!

Из его горла вырвался клокочущий звук первобытного самца, пробудивший в ней скрытую непреодолимую страсть. Их губы слились в яростном долгом поцелуе, от которого пламя запылало в ее теле и душе. Она не могла сдержать безумное желание слиться с ним.

– Сейчас, – простонала Кэтрин. – Пожалуйста, сейчас.

Она судорожно расстегивала пуговицы на его бриджах, а он, подняв юбку, стягивал ее панталоны. Наконец наступил миг блаженства. Кэтрин обхватила Берка ногами, и в этом яростном коротком слиянии они удовлетворили свою страсть. Стоны наслаждения замерли в тишине библиотеки. Кэтрин открыла глаза. На лице Берка сияла улыбка беззастенчивого удовлетворения.

– Когда ты изменяешь своим решениям, ты определенно делаешь это виртуозно.

– У меня прекрасный учитель, – слабым голосом заметила она.

– Партнер, – поправил Гришем и снова поцеловал Кэтрин.

Их тела все еще были соединены. Кэтрин чувствовала, как в ней снова просыпаются таинственные ощущения, непреодолимое желание еще раз побывать на небесах.

Он дотронулся языком до ее уха, и шляпка свалилась на пол. Потом стянул с ее руки перчатку и стал целовать сначала тонкое запястье, затем, поглаживая каждый палец, загрубевшую от работы ладонь. То же он проделал и с другой рукой, и тепло растекалось по ее руке, плечу и груди.

Сгорая от нетерпения, Кэтрин шепнула:

– Если бы у нас была кровать.

Он хитро усмехнулся:

– Дорогая, выход всегда найдется.

Берк снял сюртук и бросил на пол. Лег и привлек Кэтрин к себе. Спустив лиф платья и сорочку, он припал губами к ее грудям, и она застонала от восторга.

На мгновение Кэтрин представила, какой бесстыдной она выглядит с раскинутыми ногами и задранной до пояса юбкой. И в то же время она ощущала странную свободу, жажду жизни, радость и обновление, не омраченные заботами об обязанностях и долге. В этот невероятно сладкий украденный у судьбы момент она должна лишь доставить удовольствие себе и Берку.

Она наклонила голову, чтобы поцеловать его лицо, губы, насмешливый изгиб которых ей так нравился, высокие скулы и лоб, свидетельствующие о его благородном происхождении. На лице Гришема пробивалась щетина, и ей нравилось ощущать нежными губами шероховатость его кожи. Отвечая на ее поцелуи, Берк снова опустил руку под ее юбку и, добравшись до источника нектара наслаждений, изучал его, как будто Кэтрин была найденным им сокровищем, И она принадлежала только ему. Берк так глубоко вошел в ее сердце, что воспоминания об их близости останутся в памяти навеки.

Кэтрин хотела, чтобы и Берк тоже это помнил. Она положила руки ему на плечи, предлагая себя.

– Иди ко мне, – хрипловатым от возбуждения голосом прошептала Кэтрин. – Войди в меня, мой господин!

– Только если ты встретишь меня на пути.

Кэтрин растворилась во времени, принимая его, сливаясь с ним в единое целое. Она закрыла глаза, отдаваясь во власть наслаждения, возраставшего и обострявшегося с каждым движением.

Берк застонал, повторяя ритм ее движений. Кэтрин чувствовала, как отяжелели груди, и наклонилась, чтобы он мог насладиться ими.

– Кэтрин, – прошептал Гришем. – Люби меня.

У нее перехватило дыхание от этого молящего взгляда, как будто ей была дана редкая милость заглянуть в самую глубину его души. Неужели Берку так нужна ее любовь? Или он подразумевал только плотское влечение?

Она могла только чувствовать, а не думать. Слияние их тел вовлекало ее в бездумную глубину блаженства, в их соитии было что-то мистическое. Тихое безумие. Наконец ее тело содрогнулось, достигнув вершины восторженного экстаза. Берк торжествующе вскрикнул.

Расслабленная, она прижалась щекой к его плечу, слушая, как бьется его сердце. Ее поражала полнота того удовлетворения, которое приносила подлинная любовь и которое она никогда не испытывала до этого момента. Что бы ни таило в себе будущее, она никогда не пожалеет об этом божественном мгновении.

Где-то за окном запела птица. Кэтрин открыла глаза и увидела пылинки, кружившиеся в луче солнца. Ряды книжных полок тянулись к потолку в ожидании книг, которые она купит. Какое великолепное крещение для ее будущей библиотеки!

Сквозь дремоту прорвалось осознание реальности. Кэтрин резко приподнялась, опираясь на грудь Берка.

– Который час? Мистер Харвуд вот-вот вернется.

– Я бы об этом не беспокоился. Он не вернется так скоро.

Уверенный тон вызвал у нее подозрения.

– Что ты сделал с ключом от дома?

– Кто? Я? – Для человека, только что доказавшего свою завидную мужественность, он выглядел как невинный мальчик.

– Да, ты. – На нем все еще был жилет, и Кэтрин сунула руку во внутренний карман, – Так где же ты спрятал ключ? Если он был у тебя, когда ты заставлял меня лезть в это проклятое окно, то тебя ждут большие неприятности.

Усмехнувшись, Берк прижал ее ладонь к своей теплой груди.

– У меня его не было. Клянусь, не было.

– Тогда где же он? – спросила она, подражая тону школьной учительницы.

Гришем опустил голову, как провинившийся ученик.

– Ключ в кустах около дома Харвуда. Мне удалось вытащить его у него из кармана, когда мы уезжали.

В душе Кэтрин была счастлива, что Берк пошел на хитрость, чтобы побыть с ней.

– Так ты заранее обдумал это совращение?

Веселые морщинки в уголках его глаз сразу же исчезли. Он поднял руку и отвел прядь волос с ее лба.

– Ты не довольна?

Когда он смотрел на нее с такой неуверенностью и нежностью, ей казалось, что ее сердце взлетает на крыльях надежды.

– Нет, – с горячностью возразила Кэтрин, – я рада. Очень, очень рада.

И она подтвердила свое признание поцелуем. Берк обнял ее и приник к ее губам с такой страстью, что вновь возбудил в ней желание. В этот момент острого прозрения она поняла, что любит его. И будет любить всегда.

Когда Кэтрин наконец оторвалась от него, она решила не омрачать эту минуту вопросами о будущем.

– Теперь я понимаю, почему тебе хотелось, чтобы в доме была мебель, – поддразнила она. – Должно быть, тебе неудобно лежать на полу.

Берк без улыбки наблюдал за Кэтрин. Полузакрытые глаза скрывали его мысли.

– Потом ты можешь поцеловать все мои синяки.

– Приходи ко мне в комнату сегодня ночью, и я сделаю это на настоящей постели.

Ей очень хотелось подольше полежать рядом с ним, но потерянный ключ мог быть найден. Поднявшись на колени, Кэтрин привела в порядок сорочку и лиф платья. Прикосновение ткани к ее коже вызывало легкую дрожь, и она наслаждалась ее чувствительностью как почетной наградой. Слишком долго она всего боялась – воспоминаний Берка, гибели своей репутации, страданий, которые приносит любовь.

Настало время познать жизнь во всей ее полноте. Она будет любить, и к черту все опасения.

Берк тоже встал и начал одеваться.

– Кэтрин, я хочу кое о чем спросить тебя… А, черт! Берк замолчал и склонил голову набок, прислушиваясь.

С улицы донесся стук копыт. Кэтрин ахнула:

– Мистер Харвуд!

Она бросилась к своим панталонам и стала поспешно натягивать их, едва не падая. Берк поддержал ее, затем застегнул на спине платье, предательские мятые складки которого Кэтрин безуспешно пыталась разгладить.

– О Боже, он поймет, чем мы тут занимались! – Со стоном сказала Кэтрин, хватая шляпку и водружая ее на голову.

– Он только увидит, что ты выглядишь прекрасно, как всегда. – Берк подобрал цветок и сунул его ей за корсаж. – Сияешь, по правде говоря, как удовлетворенная женщина.

– Это успокаивает.

Ухмыльнувшись, он завязал ленты под ее подбородком.