Странно, но Кэтрин с любовью вспоминала тесную комнатку наверху, которую она по очереди делила с каждым ребенком семьи Гаппи. Она не стремилась к роскоши, а только хотела сама распоряжаться своей судьбой.

– Я скучаю по вашей семье, – призналась Кэтрин – И все время стараюсь приходить сюда, как только мне это удается.

Миссис Гаппи понимающе кивнула.

– Иди прямо домой. Мистер Гаппи вчера сказал, что у леди Боуфорт украли драгоценности. Может быть, вор все еще прячется неподалеку.

По спине Кэтрин пробежали мурашки.

– Я буду осторожна.

От деревни Уорренби ее путь пролегал через горбатый мостик, под которым через камни с приятным звоном перекатывался ручей, затем огибал край болот, растянувшихся на мили и терявшихся вдали. На западе на горизонте виднелись темные тучи, но голубизна неба над головой слепила Кэтрин глаза.

Нельзя бояться грабителей в такой божественный день, думала она. В воздухе стоял густой аромат нагретых солнцем травы и вереска. Цветы покрывали болота бесконечным розово-пурпурным ковром.

Увлекаемая какой-то непреодолимой силой, она прошла по пружинящему под ногами торфу и взобралась на сухую каменную гряду. Положив книги, подняла голову и подставила лицо под сияющие лучи солнца. Ей следовало уже вернуться в усадьбу. Домашняя работа, как марширующие оловянные солдатики, мелькала у нее в голове. Приготовление желе… стирка… обед… Лорена… близнецы.

Но редко выдававшаяся минута свободы была дорога ее сердцу. Сегодня свекровь провела утро в постели, жалуясь на недомогание. После ленча она уснула, и Кэтрин сбежала. Когда Лорена проснется, пусть сладкоголосый гость развлекает ее. Они с Берком стоят друг друга.

Нет! Это несправедливо по отношению к свекрови, чья вина заключалась лишь во властных манерах. Даже она никогда бы не опустилась до его безнравственности.

Неожиданно воспоминания, глубоко спрятанные в душе Кэтрин, вырвались на свободу. Ее мысли вернулись к тому счастливому времени, когда после молниеносной женитьбы в Гретна-Грин они с Альфредом провели четыре романтические недели, путешествуя по Шотландии и Северной Англии. Альфред был обаятельным компаньоном днем и страстным любовником ночью. Как странно и захватывающе интересно было обедать в маленьких гостиницах, есть то, что не надо было готовить, спать на постелях, которые не надо было заправлять, видеть места, о которых она лишь читала в книгах. И наслаждаться вниманием красивого джентльмена, по уши влюбленного в нее.

Но однажды утром она проснулась одна в постели, а когда спустилась к завтраку, то натолкнулась на Альфреда. Он беседовал с горничной. Он шептал ей что-то на ухо, а девушка мило краснела.

Кэтрин поразило впечатление их близости. Неужели ее супруг флиртовал с девушкой? Еще больше ее поразил виноватый вид Альфреда, когда он обернулся. Улыбаясь, он направился к ней, чтобы поздороваться, но Кэтрин не могла сдержаться и резким тоном потребовала объяснить, о чем он болтал с горничной. Альфред рассмеялся и шутливо упрекнул ее за ревность. Поцелуями и нежными словами он скоро сумел убедить жену, что для него во всем свете существует единственная женщина – она.

Однако в тот самый день осенняя погода взяла свое. Подул холодный ветер и унес с собой всю жизнерадостность Альфреда. Беспокойный и рассеянный, он отказался продолжать свадебное путешествие и привез молодую жену в Сноу-Мэнор. Оказанный свекровью прием оказался холоднее, чем зимняя стужа на болотах. Альфред и Лорена скрылись в будуаре, и некоторое время Кэтрин слышала их громкие голоса, затем хлопнула дверь. Муж вернулся с мрачным выражением лица и объявил, что немедленно уезжает в Лондон.

«Прости, любимая. У меня в городе дела. Страшно скучные».

Кэтрин бросилась ему на шею:

«Возьми меня с собой».

«Леди никогда не навязываются, – холодно заметил он, освобождаясь от ее объятий. – В мое отсутствие мать научит тебя одеваться и соблюдать этикет. Если ты будешь делать успехи, мы сможем поехать в Лондон вместе будущей весной».

Кэтрин продолжала умолять Альфреда, но, казалось, это только раздражало его. И когда наступило время отъезда, он с явной радостью сел в карету. Она боялась, что надоела мужу. Он женился не подумав и теперь сожалел об этом. Альфреду хотелось спрятать свою деревенскую мышь в глуши Йоркшира.

Он стыдился ее.

Эта мысль была унизительна, и в душе, охваченной отчаянием, Кэтрин дала себе клятву: она станет одной из тех женщин, которыми он восхищается: она превратится в модную леди.

Все следующие дни под руководством Лорен Кэтрин подвергала себя экзекуции. С помощью привязанной к спине доски она научилась ходить прямо и гордо. Она выучила сложные танцевальные фигуры кадрили и рила. Брала уроки речи, чтобы однажды заговорить как аристократка, четко выговаривая каждый слог.

Она трудилась, пока страшная апатия не овладела ею. Кэтрин обнаружила, что ей трудно вставать по утрам, и не сразу поняла, что беременна.

Радость забурлила в ней, как то прекрасное шампанское, которое они с Альфредом пили, празднуя свадьбу. Ей не терпелось сказать об этом мужу. Теперь-то он не будет думать, что его необдуманная женитьба была ошибкой. Все мужчины хотят иметь сына, продолжателя рода. Как он будет счастлив и горд!

Но муж должен был вернуться домой не раньше Рождества, до которого оставался почти месяц. А письмо слишком невыразительно для такой важной новости.

Ослушавшись Лорену, Кэтрин отправилась в Лондон в почтовом дилижансе. С собой она взяла небольшой саквояж и немного денег, которые Альфред оставил ей «на булавки». Она удивит его известием. У них будет ребенок! У них будет семья! Меньше чем через восемь месяцев она будет держать и ласкать свое дитя, чудесный плод их любви.

Путешествие заняло три с половиной дня, дилижанс доставил ее на почтовую станцию неподалеку от Ковент-Гардена. Она расспросила дорогу у уличного торговца и пошла по многолюдным улицам удивительного города, стараясь не глазеть на невиданные вещи, окружавшие ее. Еще будет время все осмотреть.

К тому времени когда Кэтрин нашла нужную улицу, был уже поздний вечер. Холодный ветер, гулявший по темной площади, раздувал юбки. Проезжавшая через лужу карета облила ее туфли ледяной водой. Девушка шла по краю дороги, и дурные предчувствия возвращались к ней. Что, если Альфреда нет дома? Может, он приглашен на обед или званый вечер?

Четырехэтажный дом, стоявший в тесном ряду с другими зданиями, был небольшим, но элегантным, с внушительным фронтоном над дверями. Золотистый свет в окнах верхнего этажа ободрил ее.

Но на стук никто не отозвался. Как странно, что поблизости от двери не оказалось ни одного лакея. Поколебавшись, Кэтрин повернула начищенную медную ручку, на нее пахнуло теплом. Она вошла в дом. Поставив саквояж, она оглядывала красивый холл с хрустальной люстрой, в которой ярко горели свечи. Слева была столовая. Сверкающий фарфор на столе, накрытом к праздничному обеду. Кэтрин почувствовала себя незваной гостьей, служанкой, которая должна пользоваться черным ходом.

«Но теперь этот дом будет также и моим домом», – напомнила она себе.

Она здесь хозяйка. Странно и похоже на сон.

Откуда-то сверху доносились приглушенные мужские голоса. Кэтрин поднялась по мраморным ступеням на второй этаж и увидела ряд закрытых дверей. Здесь голоса и смех звучали громче. Должно быть, Альфред принимал гостей.

Кэтрин расправила испачканную в дороге юбку – она так мало знала о хороших манерах. Прижала ладони к животу, и приятное волнение охватило ее. Да как она может еще хотя бы минуту скрывать такую новость?!

Кэтрин потянула ручку одной из тяжелых дубовых дверей, приоткрыла ее и заглянула в роскошную сине-золотую гостиную. Комнату заполняли джентльмены, одетые по последней моде. А платья дам были настолько открытыми, что Кэтрин застыла в изумлении. Одна женщина, расположившись на коленях мужчины, впилась в него накрашенными губами. Другая посмеивалась от того, что ее партнер шарил руками под лифом платья. От запаха алкоголя и табака Кэтрин замутило.