Первое, что она увидела – расплывчатое юное лицо, окруженное ярким светом. Звоном в ушах отдались слова: «Даня, не лезь ты к ней! Прижми свой зад, наконец!», произнесённые грубым женским голосом. Тут же снова раздался крик – детский голос радостно завопил: «Сара проснулась! Она глаза открыла, смотрите!». Она зажмурилась и открыла их снова, пытаясь разглядеть обстановку вокруг, но перед глазами упорно нависала пелена.

– О, и в правду! Мама, позови врача! Даня, отойди же ты, наконец, сядь, не мешайся! – произнесла женщина, которая подошла поглядеть на пришедшую в сознание дочь.

Мальчик, как только его мать отошла от больной, снова подошел к койке и уставился на лежащую девушку. Она тоже глядела на расплывающееся перед глазами лицо ребенка. Он улыбнулся и, произнеся: «Сара, наконец-то ты проснулась», наклонился, прислонился к девушке как бы обнимая ее руками и маленьким тельцем.

Скоро пришел доктор, и спустя несколько его вопросов и вопросов находившихся в палате людей, а именно: брата Сары – Дани, их матери Томы, бабушки Зои Матвеевны и дедушки Морфея Ивановича, было установлено, что девушка пришла в себя, ее состояние стабильно и она не помнит несколько последних дней и даже не может понять причину того, как здесь оказалась.

По словам матери, ей позвонила соседка – престарелая женщина из квартиры напротив, с которой у Томы и Зои Матвеевны были хорошие отношения – и сказала, что случилась беда. Сквозь всхлипы старушки, Тамара поняла, что что-то случилось с ее дочерью, то ли она упала, то ли еще что, и старушка вызвала скорую. В общем, потом стало ясно, что девушка в подъезде по лестнице куда-то быстро спускаясь и почти бежав вся раскрасневшаяся, запнулась и полетела вниз головой на глазах соседки. Старушка, второпях охая и ахая, спустилась и увидела, что Сара с заплаканным бледным лицом лежит без сознания.

Почему девушка плакала и куда так торопилась, она не помнила.

– А где Марк? На работе? – ослабевшим голосом тихо произнесла девушка, – О, Данька, твоя царапина уже зажила! Боже, как же школа, сколько я тут пролежала? У меня же экзамены! – уже беспокойнее, но также тихо говорила больная. В ее глазах был испуг. Страх передался брату и другим родным, находившимся в палате, он отразился на их лице и глазах.

– Сарочка, какая школа, какие экзамены? – удивленно спросил Морфей Иванович, вглядываясь в глаза внучке.

– Что ты последнее помнишь? – спросила Тома.

– Помню? Кажется, как была у дедушки на даче и собирала виноград… как мы ездили в ресторан, где Марк сделал тебе предложение, мама… или как покупали Дане новый портфель к школе? О, как голова болит! – сказала Сара, сморщившись, хватая голову руками.

– Но это было в конце прошлого лета?! – недоумевая и вопросительно глядя на врача, произнесла мать Сары.

– Прошлого? А сейчас какой год… день, месяц какой? – Сара с непониманием оглядела родственников, а потом повернула голову в сторону окна. На улице радостно светило солнце и от ветра слегка колыхались зеленые листья деревьев. Паника захватила девушку, и к горлу подкатило чувство тошноты.

– Сара, ты что, не помнишь? Сейчас июль, – сказал мальчик, опять вглядываясь в лицо девушки и, наклонив голову набок, не понимая, врет ли сестра, что ничего не помнит с прошлого лета, или нет.

Через несколько дней Сару выписали из больницы. Оказалось, что, упав и ударившись головой, она заработала ретроградную амнезию – не помнила около одиннадцати последних месяцев. Не имела ни малейшего понятия как закончила школу и сдала экзамены, куда решила поступать и что сделалось между мамой и отчимом, почему друзья не навестили ее. Забыла начисто, что происходило с ней эти месяцы. О том, что она действительно существовала все те несколько месяцев и это не чья-то злая шутка, говорили лишь фотографии на стене, аттестат об окончании школы, новые вещи и убеждения родственников и знакомых.

Когда Сара, провожаемая радостным от ее возвращения братом, вошла в свою комнату, она не сразу узнала ее, ведь, как и в остальной квартире, в ней очень многое изменилось. Там, где раньше стоял старый диван, теперь находилась кровать, вместо шкафа была напольная вешалка, заброшенная накинутыми на нее вещами. Мебель была переставлена, обои переклеены. Иные вещи стояли не на тех местах. Было что-то новое, странное, чуждое в этой комнате. «Что же со мной происходило эти месяцы?» – подумалось Саре, пока она осматривала неузнаваемую комнату.

– Даня, мне бы отдохнуть тут, разложить вещи… Иди лучше бабушке помоги, хорошо? – сказала девушка братику, увивавшемуся за ней, понимая, что ком подкатывает к ее горлу и хочется побыть одной.

– Ладно, – вздохнул и с явным расстройством ответил ребенок, зная, что если пойдет к бабушке, то она снова заставит его учить при ней вслух задания, выданные школой на лето.

Девушка закрыла за братом дверь и прилегла на кровать. Потом что-то вспомнив, села и оглядела комнату в поисках чего-то. Когда отыскала глазами, встала и пошла к столу. Она включила ноутбук и поняла, что тот пароль, который она помнила, не подходит. Положила голову на руки и задумалась. «Какой может быть ПИН-код? Отпечаток пальца может попробовать? Отключен. Что такое, чем я думала? Точно!». Сара отодвинула ящик и достала небольшой ежедневник, когда-то служивший ей дневником и, найдя среди последних записей новый пароль, разблокировала ноутбук. Девушка навела курсор на папку «lytdybr» и щелкнула мышкой. Пролистала файлы. «Да, есть! За все эти месяцы есть записи». Сара услышала крики с кухни и, закрыв ноутбук, вышла из комнаты.

«3 сентября.

И вот снова в школу, хорошо, что после первого сентября выпали выходные, а не сразу в это мутное болото. Последний год, 12-ый класс, экзамены и поступление… Господи, лишь бы все получилось, все было хорошо. В начале недели закупались: Дане набрали кучу всего, по-моему, действительно нужное – новый портфель. Зачем детям в началке столько всего: учебники, тетрадки, альбомы, карандаши и краски в огромных пеналах, даже стаканчики для воды при рисовании! Ужас, с самого детства поганят детям спины. Пока писала, у самой заныла поясница.

В общем, 1 сентября. Даже как-то грустно стало – последняя линейка, последнее издевательство над детьми в виде этой клоунады. Пришлось даже танцевать, ужасная традиция! (Хорошо, что танцевала с Филей, иначе не выдержала бы этого всего). Но в целом было не плохо, не так скучно, как последние 11 лет (помогает осознание того, что больше все это не повторится и большая часть точно останется в памяти).

Почти никто не изменился за лето. Смарченко покрасилась в синий, Подругин странно подстригся, не перестал быть менее забавным из-за своей тупости (мы с Гореловым долго над ним смеялись). Винченко начала краситься и ходить на каблуках (интересно, сколько продержится? А говорила, мол, зачем все это – вредно и бессмысленно, ну-ну). Несколько девчонок привели своих парней-студентов на линейку, в том числе и Аня – позвала своего Гошу, с которым летом познакомилась (такие милые, прям реально подходят друг другу, повезло ей так повезло!).

Ох, тяжелая будет неделька…».

Сара долго пыталась заснуть, но тщетно. Ее беспокоили мысли о прошлом, которого она не помнила, и странном настоящем. Весь проведенный дома день девушка осматривала столь непривычную комнату: прошлась по книжной полке, на которой обнаружила новые книги, которые раньше и не думала читать, перебрала стопку пластинок, среди которой тоже обнаружилось новое. В ящике стола Сара нашла полароид, который давно хотела и, видимо, получила на Новый год.

– Это я маме сказал, что ты хочешь, – сказал брат Сары, покачивая ногами, сидя на ее кровати. Он зашел несколько минут назад, когда девушка осматривала пластинки.