Мы позвонили на кассу, внесли себя в бронь и запросили двухместную каюту класса «люкс». На пароме их всего две. Поздно вечером следующего дня, когда открылась продажа билетов, приехали в кассу с вещами, и, к нашему удивлению, выяснили, что нам могут предложить только общий восьмиместный номер на нижней палубе.

– Погодите, но мы же бронировали «люкс», – настаивала я.

– «Люксы» уже заняты, – резко ответили в кассе без возможности к обсуждению.

– Какое гнусное бронирование! За него же перевозчик взымает плату, – начала бурчать я. Но кассир была надрессирована и на возмущения не реагировала. Но и я не остановилась.

– С нами две собаки и, если мы окажемся в одной каюте с посторонними людьми, это никому не понравится. Собаки будут гавкать.

Кассир внезапно оживилась.

– Могу предложить вам подождать ровно час, если какие-то пассажиры с бронью на «люкс» или двухместную каюту не явятся, эти места я смогу отдать вам.

– Хорошо, давайте так и сделаем, – подобрела я и вернулась к месту ожидания.

Час длился долго, но на рейс действительно не явился кто-то из пассажиров, и нам досталась обычная двухместная каюта на верхней палубе. А в одном из «люксов» разместилась семейная пара, с которой мы немного подружились еще во время первого заплыва. Они возвращались этим же рейсом. Мужчина, водитель грузовика регулярных почтовых рейсов на Сахалин, рассказал, что для водителей, плывущих вместе с машиной, существуют привилегии на бронь лучших номеров. Именно поэтому паромы перед рейсом часто приходят с заранее выкупленными каютами.

Спустя пять часов пассажиров обратного рейса отправили на посадку, и когда мы зашли в свою двухместную каюту, приятно удивились. На этот раз, несмотря на все ту же простоту, она выглядела гораздо уютнее: чистые подушки и одеяла, аккуратные матрасы. Окна приведены в порядок, не было ободранных стен и мебели. Мы остались довольны и, пока паром наполнялся пассажирами, в общей суете прошмыгнули поразглядывать каюту класса «люкс». В «люксе» пышности тоже не наблюдалось, но номер оказался существенно просторнее: кроме двух комнат, в нем были туалетные удобства и некоторая техника. Возвратившись к себе в каюту, мы размышляли, что, видимо, та неликвидная запасная каморка с блохами, которую нам выдали за доплату в прошлый раз, была всего лишь способом дополнительного заработка для персонала.

В самом конце заплыва, когда судно уже приближалось к материковой части и интернет снова появился, к нам вдруг постучалась перевозбужденная старшая бортпроводница. Персоналу кто-то передал о моей публикации.

– Ребята, я все понимаю, но почему, если вы остались недовольны предыдущей поездкой, вы не пошли с этим отзывом к капитану, а написали в интернете?

– А какой в этом смысл, разве капитан не знает, что происходит на его судне? – возразила я, не понимая, к чему все это.

– Из-за вас теперь будет хуже всем. Вы это понимаете? – продолжала она, и в ее голосе звучала настойчивость.

– Кому всем?

– Всем. Пассажирам, – ответила женщина. – Теперь людям из-за вас будут отказывать.

– Это не так, – вмешался Валера. – Через кризис вы придете к улучшению. Так же тоже нельзя, мы написали, как было, ничего от себя не придумывали.

– Хорошо, ребята, я вас поняла, – сказала женщина и так же резко исчезла, как и появилась.

Через несколько минут мы прибыли в порт и, направляясь к трапу, слушали, как, пробегая мимо нас, другая бортпроводница демонстративно возмущалась: «Поназаводили свои каналы, рассказывают они там». Мы не реагировали. Люди старшего поколения были приучены молчать, еще несколько десятилетий назад голос человека заколачивался глубоко внутрь. Но сейчас другая эпоха – время говорить.

Позже, в толпе у трапа, когда пассажирам разрешили спускаться, мы увидели, что внизу на земле стоит капитан. Он всегда спускается в числе первых, сопровождаемый своим шпицем. Когда капитан заметил нас в толпе, в его взгляде сверкнули молнии. Валера на него не смотрел, а я сделала безразличный вид.

– Толя, вон они! – прогремел капитан, обращаясь к мужчине, который пропускал пассажиров по трапу.

Толя начал разглядывать толпу перед собой.

– Да не там ты смотришь, они сзади, – не унимался он.

Мы с недоумением прошли в толпе других пассажиров мимо Толи и спустились к капитану. Тот стоял в стороне, сверля нас пронизывающим взглядом, но не подходил. Вместе с остальными людьми мы направились в автобус и выехали за территорию порта. Забрали машину с платной стоянки, и на этом все закончилось. Следующие несколько часов, как и большинство пассажиров парома, мы ехали до ближайшего кафе со стоянкой для ночевки, обсуждая произошедшее и пытаясь разобраться в своих впечатлениях. Но следующим утром мы проснулись, отправились путешествовать дальше, и нам было уже неважно, что случилось на этом пароме. Мелкая неприятность, которая не стоит внимания среди тех новых впечатлений, которые ждали нас впереди. Но чтобы завершить эту тему в своих социальных сетях, я опубликовала ее продолжение, и она снова вызвала большой отклик. Поразительно, но особенно активно реагировали сами сахалинцы, благодаря нас за то, что мы придали эту проблему широкой огласке.

Спустя несколько месяцев, в сентябре 2023 года, в порту Ванино произошло обновление флота: на рейс Ванино – Холмск вышел новенький паром «Александр Деев», а к концу 2024 года парк обещали пополнить его братом-близнецом, судном «Василий Ощепков», который прямо сейчас достраивается комсомольскими корабелами на Амурском судостроительном заводе.

Во время пандемии мы два года жили во Владикавказе, и многие удивлялись, когда мы сокращенно называли его Владиком. Некоторые думают, что Владик – это исключительно Владивосток. Но на самом деле оба названия Владивосток и Владикавказ образованы от слова «владеть», соответственно Владивосток – это «владеть Востоком», а Владикавказ – это «владеть Кавказом». То есть они оба Владики, и я бы сказала, что Владикавказ даже больше Владик, потому что Владивосток получил свое имя по аналогии с Владикавказом, который был основан раньше на 76 лет.

Когда мы вернулись на первоначальный маршрут и достигли Владивостока, первым делом отправились на еще один край земли – чудесный и ветреный остров Русский. Очень хотелось задержаться в каком-нибудь красивом месте и пожить без езды на автомобиле хотя бы несколько дней. Но в первый же день на Русский пришел циклон и принес с собой затяжной дождь с сумасшедшими порывами ветра. Мы остановились у мыса Ахлестышева на побережье залива и все-таки успели насладиться морскими видами до того, как погода окончательно испортилась. Рядом с нами на тонких, длинных ножках покачивались хрупкие нежно-белые соцветия. Снежные маки считаются неофициальным символом Приморского края и цветут не больше трех недель в году, застать их цветение удается не каждому, и такая редкая и молчаливая компания, занесенная в Красные книги Амурской области и Хабаровского края, пришлась нам очень по душе.

А когда стемнело и мы готовили ужин, показалась и еще одна соседка – кумушка-плутовка, подкравшаяся клянчить еду. Оказалось, что лисы стали достопримечательностью острова еще много лет назад, когда одно рыжее семейство обустроилось неподалеку от билетных касс Приморского океанариума. Туристы, восхищаясь милыми созданиями, стали подкармливать лисичек, те вскоре привыкли к людям и стали приходить сами в надежде получить какое-нибудь лакомство. Но после того, как в 2015 году под колесами машины пострадал лисенок, на острове силами волонтеров была организована деревня для лис. Теперь у рыжих хищников появилось свое безопасное место с оборудованными кормушками, где всегда есть еда, но лисички так и продолжают выходить к людям за дополнительными угощениями. Мы наблюдали, как наша гостья охотилась за крупными жуками, с хрустом их пережевывала и снова возвращалась к нашему трейлеру в надежде, что мы с ней поделимся чем-нибудь вкусным. Мы в этот вечер жарили тофу и тушили капусту, угощать Патрикеевну было нечем. Болтик с Волей возмущались ее присутствием и в конце концов прогнали попрошайку. А ночью пришел циклон, и вокруг нас все заклокотало.