Именно в эти дни я стала испытывать первые отголоски счастья и благодарить себя за то, что однажды выбрала этот путь – жить под открытом небом.

Дефолтное состояние мозга можно поймать не только в первые пятнадцать минут пробуждения, но и когда отдыхаешь у костра, слушая его треск и наблюдая за тлением угольков. Когда сидишь на берегу водоема и разглядываешь волны. Занимаешься творчеством, рисуешь, поешь, танцуешь, слушаешь музыку, дождь, подставляешь руки ветру. Наблюдаешь за жизнью насекомых, вдыхаешь аромат леса, в котором только что прошел дождь, катишься на велосипеде, лежишь на траве и смотришь в небо, следя за движением облаков. Даже во время мытья посуды или полов, вязания или шитья, когда человек методично выполняет однообразные действия, он может внезапно провалиться внутрь себя и попасть в это состояние. Совершенно точно ничего не получится, когда пытаешься сублимировать свои эмоции: в гневе, обиде, злобе или расстройстве. Мы можем воссоединяться с собой только в спокойном состоянии, а когда слышим себя, нам яснее видится картинка – это что-то вроде внутренних подсказок, что по-настоящему наше, а что навязано. И когда видишь «свое», то и появляется рецепт личного счастья, ты вдруг понимаешь, как можешь сотворить из своей жизни шедевр. Да, конечно, это звучит фантастично, но именно так это работает. Потому что, когда выбираешь свой путь, тебе будто сам мир помогает идти этой дорогой, направляет и предоставляет возможности для осуществления своего плана. И на этом пути ты начинаешь замечать, что, казалось бы, не связанные между собой вещи – на самом деле связаны.

Так, в 2017 году, столкнувшись с очередным внутренним кризисом, я внезапно придумала себе велосипедный поход через всю Россию до Магадана. Это было страшное решение, и рационально объяснить его невозможно. Внутри себя я просто увидела путь, который предлагал решить мои проблемы. Рассудок спорил со мной, предрекая, что от этого проблем у меня станет еще больше. Но от отчаяния, убеждая себя, что терять мне все равно нечего, я все-таки доверилась этому внутреннему озарению, и именно оно подтолкнуло меня в совершенно новую жизнь, полную свободы и личного наполнения. С тех пор я больше не зажимаю себя рамками логики и рассудительности.

В последние годы я уделяю большое внимание публичным выступлениям ученых-нейробиологов, которые имеют высокую мировую цитируемость, особенно Татьяны Владимировны Черниговской (доктор биологических наук, директор института когнитивных исследований, психолингвист, профессор, популяризатор науки), которая посвятила работе с мозгом всю свою жизнь. На лекциях Татьяна Владимировна часто повторяет фразу выдающегося физика, лауреата Нобелевской премии Альберта Эйнштейна: «Интуиция – это священный дар, а рациональный ум – верный слуга. Мы создали общество, которое воздает почести слуге и забыло о даре». Эйнштейн полагал, что знания любого человека ограничены (условно от А до Я), поэтому логическое мышление не может выйти за пределы этой области, в то время как интуиция (иногда он называет ее воображением) свободна, как кошка, и может бродить где угодно. Такие же свидетельства содержатся в дневниках, воспоминаниях и переписке других известных людей: все они утверждали, что великие открытия, продвинувшие нашу цивилизацию, совершались в момент, когда мозг не натужно думал, а был расслаблен и свободно «блуждал», то есть находился в дефолтном состоянии.

В качестве примера Татьяна Черниговская приводит переписку между Альбертом Эйнштейном и Нильсом Бором – двумя гениальными физиками, отцами квантовой механики, людьми строгого, а не поэтического ума. В одном из писем Нильс упрекает Альберта за то, что тот слишком логично думает, не впуская в свой мыслительный процесс варианты, находящиеся за пределами его разума. Одновременно Черниговская ясно дает понять, что в этом деле главное не заиграться и не утратить связь с реальностью, а просто научиться по-настоящему слушать себя.

Александр Яковлевич Каплан (психофизиолог, нейробиолог, профессор биофака МГУ имени М. В. Ломоносова, заведующий лабораторией нейрофизиологии и нейрокомпьютерных интерфейсов) в одном из интервью тоже рассказывает про некий «дзынь», что-то вроде тонкой струнки внутри человека. Поясняя, что индивидуум может попадать в состояние абсолютной ясности и слышать этот тонкий «дзынь» во время отдыха и беззаветной расслабленности. Каплан отмечает, что в это дефолтное состояние мозга невозможно попадать систематически, а лишь изредка, в моменты, когда человек буквально погружается в свою ментальную модель и внезапно получает озарение или решение какой-то задачи, ставшее результатом продолжительной бессознательной мыслительной активности. В пример Александр Каплан приводит Ричарда Фейнмана (американский физик, отец квантовой электродинамики, лауреат Нобелевской премии), который в одной из своих знаменитых Мессенджеровских лекций рассказывал, что ни одно из великих открытий физики и математики не было сделано логическим путем. При этом Александр Яковлевич обращает внимание, что одни люди чувствительны и могут услышать внутреннюю подсказку, а другие не замечают подобных сигналов вовсе. Но это навык, который можно в себе развить.

Не думаю, что все ученые сговорились или не понимают того, что говорят, и потому транслируют миру такие открытия – лично я в них нахожу большой отклик, потому что сама однажды доверилась внутреннему чутью, и оно вывело меня на совершенно иной уровень жизни. Тогда я хотела увидеть, что произойдет, если я не сдамся. Когда я отправлялась в одиночестве на велосипеде через всю Россию, мне никто не гарантировал ни безопасность, ни того, что меня это приведет к чему-то хорошему. И уж тем более в тот период у меня не было мыслей написать о своем путешествии книгу, более того, я даже не могла представить, что моя дерзкая велосипедная выходка будет достойна экранизации. Напротив, в те дни, когда я еще только готовилась к старту, размышляя, как мне казалось, здраво, я допускала большую вероятность того, что выбранный путь может стать для меня последним. Но чтобы как-то поддержать себя морально, мне пришлось развить собственную философскую концепцию и признать, что отныне мир начинает заботиться обо мне, а я начинаю ему доверять. То есть разрешаю ему постановить самому, что со мной будет происходить в этом необычном странствии. Меня этому никто не учил, в то время я еще не увлекалась лекциями нейробиологов и понятия не имела о таких необычных вещах. Я просто думала, как могу изменить свою жизнь, и что мне необходимо сделать, чтобы выбраться из болота, в котором мне было настолько плохо. Так случилась моя велосипедная история, и когда в пути мне было сложно, я просто повторяла про себя: мир обо мне позаботится. И если вы читали мою первую книгу из серии «А чего дома сидеть?», то вы уже знаете, что все именно так и происходило. Обо мне заботилось большое количество совершенно посторонних людей. Как все это получилось – я, честно, не знаю.

Под все эти размышления и внутренние прислушивания к себе мы покидали Северо-Западный федеральный округ и перемещались в Приволжье. Днем, когда приходило время обеда, мы съезжали в какое-нибудь укромное место, открывали кухню и начинали готовить. А вечерами, когда останавливались на отдых, бесконечное количество раз перекладывали вещи по трейлеру и кухонной зоне, чтобы определить их постоянное место. Нам хотелось поскорее навести уют и оптимизировать пространство внутри, но учитывая ограниченную площадь, это произошло не сразу. Пока мы вечерами суетились у прицепа, все больше стали обращать внимание на мелочи и следовавшие из них радости. Так, однажды, Валера заметил, что, если у нашего трейлера одновременно открыть обе дверцы, он становится похож на красного слоника – не просто такой же пузатый и с большими ушами, но и с хоботком. А с закатом, который озарял нас почти каждый вечер, мы еще больше проваливались в свой сказочный мир.