Мой сосед по сиденью глубоко вздохнул.

— Николетт. — Она протянула мне руку. — Николетт Джонг. — Я нерешительно пожала ее.

— Эйвери Джеймс, но ты и так это знаешь.

Как раз в тот момент, когда она собиралась что-то добавить, дверь открылась. Я не заметила его шагов, так как была слишком сосредоточена на Николетт. Но теперь аромат Александра эхом разносился по комнате, как крик удовольствия. Он отличался от того, что я помнила, был темнее, соблазнительнее. Я тряхнула головой, чтобы прогнать старые образы.

Он поднял взгляд, и наши глаза встретились впервые с той ночи на вечеринке. В его глазах был намек на тоску, которую он не мог ни отрицать, ни скрыть. Это было так, как будто он хотел протянуть ко мне руку, что-то сказать, но не мог.

Наблюдая за ним, я не могла не задаться вопросом, почему он так на меня смотрит. Он ясно дал понять, что я ему не нужна, что я хороша только для легкого траха, так почему же так внезапно изменилось его поведение? Ему нравилось разбивать мое сердце?

Его плечи были напряжены, как будто он сдерживал себя, чтобы не совершить чего-то импульсивного, чего-то очень глупого. Я практически чувствовала, как между нами нарастает напряжение, словно магнетическая сила, которую невозможно отрицать.

И все же в его глазах был намек на сожаление, он был таким усталым, как будто не спал несколько дней. Сожалел о том, что он сказал, о том, как он обошелся со мной. По крайней мере, это то, что сложил воедино мой наивный разум. Это было почти так же, как если бы он просил прощения, не говоря ни слова. Он, несомненно, хотел облегчить свою совесть. Но этого было недостаточно. Этого никогда не могло быть.

Я придала самое презрительное выражение лица, излучая столько ненависти и презрения, сколько могла, и, наконец, он отвернулся, сосредоточился на документах на своем столе, его губы были плотно сжаты.

***

АЛЕКСАНДР

Полный ненависти взгляд Эйвери поразил меня прямо в сердце, разбив вдребезги мою душу.

У нее было полное право злиться, ненавидеть меня, но от этого было не менее больно.

Ее лицо, такое другое и в то же время такое же, было обращено ко мне, шрам был едва заметен. Я знал, что она ненавидит это, знал ее лучше, чем самого себя. Вот почему я был уверен, что она никогда не простит меня, по крайней мере полностью.

Я не спас ее, и она не позволила бы мне забыть об этом до конца моей жизни. Гильдия причиняла боль, как стрела, пронзившая мою грудь, но, по крайней мере, она заставляла меня что-то чувствовать.

— Поскольку наше новое дополнение пропустило месяц, я бы хотел освежить основы вампиризма. — Некоторые одноклассники застонали от досады, услышав эти факты уже в сотый раз. Но мне было все равно. Я бросил на этих ублюдков предупреждающий взгляд, и они откинулись на спинки своих стульев, как бесхребетные щенки.

— Кто может сказать мне, откуда взялись вампиры и какое отношение они имеют к ведьмам? — Несколько рук взметнулись вверх, и я указал на мальчика в левой части класса, вероятно, около 13 лет. Он прочистил горло.

— Оба вида берут свое начало в Элианне, царстве ведьм. Это параллельный мир, если хотите. Однако вампиры произошли от ведьм, так что у нас почти одинаковые способности. — Я кивнул, но продолжил допытываться: — Как вампиры происходят от ведьм?

Застенчивый мальчик покраснел, а я чуть не закатила глаза.

— Они говорят, что первые вампиры были созданы, тогда, когда… — Некоторые из его одноклассников захихикали, и я бросила на них предупреждающий взгляд.

— Выкладывай уже, — раздраженно сказал я.

— Когда ведьмы совокуплялись с демонами. — Краем глаза я увидел, как глаза Эйвери расширились, а цвет ее лица приобрел какой-то зеленоватый оттенок.

— Очень хорошо. Вы там, — сказал я девушке в первом ряду, ее карандаши были безукоризненно разложены рядом с блокнотом. — Что еще отличает нас от ведьм, кроме того, что мы частично произошли от демонов?

Она прочистила горло. — В то время как стихийная магия, как правило, более развита у ведьм, мы быстрее, сильнее и выносливее. Мы также обладаем даром подчинять людей своей воле, заставляя их говорить то, что они думают, или делать определенные вещи. — Она сделала глубокий вдох. — В то время как оба вида стареют очень медленно после 25 лет, нам могут потребоваться столетия, чтобы выглядеть на несколько лет старше. Но процесс старения зависит также от силы магии в нас, будь то ведьма или вампир.

Я кивнул, но была еще одна тривиальная вещь. — Вы забыли о самом важном аспекте. Что это? — Она нахмурилась, и я не стал ждать, пока она обдумывает ответ, а указал на другую девушку помоложе, через два ряда позади нее.

— Конечно, мы пьем кровь. Это делает нас сильными и уравновешенными. — Эйвери сжала губы, вероятно, думая о своем голоде, как это обычно бывало в первые месяцы.

— А что, если мы не будем пить кровь? — Я спросил всех в комнате. Заговорил мальчик, сидевший в одном ряду от Эйвери.

— Мы становимся непредсказуемыми и настолько слабыми, что нам становится трудно даже стоять на ногах. И наша магия тоже слабеет.

Мой взгляд остановился на Эйвери, которая смотрела прямо на свои пальцы, ее лицо было бледнее обычного. Возможно, она переоценила себя и ей следовало держаться подальше от занятий. Никто бы не осудил ее за это. Никто, кроме нее самой, потому что она хотела, чтобы все вернулось на круги своя, отрицая все, через что ей пришлось пройти. Отрицая ее смерть.

Я достал свой планшет и выбрал документ.

После короткого прослушивания каждый студент получил обзор самых влиятельных семей вампиров, моя была на первом месте, за ней следовали Азиз, Вернон, Попеску, Марино, Туссен, Эриксен и Арден.

— Эти семьи, которые вы видите, являются одними из старейших и могущественнейших в истории. Запомните имена и предприятия, которыми они управляют. Я спрошу вас об этом. — По комнате пронесся возбужденный шепот. Ученики указывали на фотографии, сравнивали, кого они знали и с кем состояли в отдаленном родстве, а я повернулся и написал несколько соответствующих дат на доске, молясь ради Эйвери, чтобы этот урок поскорее закончился.

***

Голод внутри меня становился сильнее с каждой минутой, ненасытный зверь, который вгрызался в мои внутренности. Болтовня моих одноклассников была подобна хору ножей, с каждым мгновением пронзающих мой череп. Свет над головой был ослепляющим, обжигая мои сетчатки, как само солнце.

Мои вены пульсировали с настойчивостью, которая была одновременно пугающей и возбуждающей. Это было так, как будто каждая клеточка моего существа взывала о крови, о пропитании, которое могло бы подавить гложущую пустоту внутри меня.

Моя голова пульсировала с такой силой, что угрожала лишить меня рассудка. Каждый звук, каждый запах, каждое ощущение усиливались до невыносимой степени, словно симфония хаоса, которая угрожала поглотить меня целиком.

Я изо всех сил старалась сохранить самообладание, сопротивляться желанию поддаться первобытным порывам, которые угрожали захлестнуть меня. Борьба была битвой воли, войной между голодом, который бушевал внутри меня, и сдержанностью, которая удерживала меня привязанной к человечеству.

Но даже сражаясь, я знала, что мое сопротивление может длиться недолго. В конце концов, голод победит, и у меня не останется ничего, кроме вкуса теплой крови на языке и чувства вины за то, кем я стала.

От одной мысли об этом у меня по спине пробежали мурашки, и я почувствовала, как мои клыки удлиняются в предвкушении. Голод внутри меня был силой, с которой приходилось считаться, ненасытным существом, которое угрожало поглотить меня целиком.

Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь восстановить контроль над своими бурлящими эмоциями. Но запах крови был подобен зову сирены, непреодолимому и всепоглощающему.

Я чувствовала, как мое тело дрожит от усилий сдержаться, мои пальцы сжимались и разжимались, пока я пыталась держать себя в руках. Но голод был неумолим, постоянный шквал, который угрожал прорвать мою оборону в любой момент.