К счастью, ему не удалось загнать свой рог мне под рёбра, иначе это могло бы обернуться для меня крайне плачевно. Но всё равно несколько рёбер оказалось сломано, не говоря уже о жуткой рваной ране длиной в почти двести метров.

Живучесть и выносливость драконьего рода вкупе с пустым телом, которое могло продолжать функционировать, пока оставался целым мозг, делали эту травму куда менее критичной, чем если бы её получил обычный человек.

Но без приказов ветви исцеления подобная рана всё равно обещала заживать минимум несколько дней, а то и пару недель. С учётом того, что мне наверняка ещё предстояло немало боёв, «подарок» паукорог мне сделал очень гнусный.

Тем не менее, терять голову и бросаться мстить было не время. Достаточно было того, что, пронесясь мимо, огромная неповоротливая туша сама себя вывела из боя на несколько секунд, позволив мне остаться с гориллой, фактически, один на один.

Не став упускать возможность, я бросился на неё с потолка, будто огромная летучая мышь.

Обезьяна была мощнее меня, куда более мускулистой и, судя по попавшему по мне удару, более сильной физически. Но, в конце концов, хотя она была раз эдак в пятьдесят больше, чем Кинг-Конг из фильма, на который я ходил в детстве с родителями, по сравнению со мной она была ощутимо меньше.

Для честного боксёрского поединка нас в тоннеле было слишком много. А потому я прибёг к приёму из классической борьбы. Конечно, если бы у борцов самбо были длинные гибкие шеи и полукилометровые хвосты.

Налетев на гориллу и получив от неё крайне болезненный и неприятный удар в уже травмированную грудь, я, тем не менее, не остановился и не отступил. И уже через пару секунд здоровяк был обездвижен, пойманный в невозможный для человека, но от того не менее эффективный захват.

Обвитый моим длинным гибким телом, обезьяна оказалась почти что распята, не способная пошевелить расставленными в стороны руками. А в завершение приёма мои челюсти впились ему в шею прямо над ошейником кандалов.

Его шкура цвета полыхающего пламени была тоже довольно прочна, но с моей чешуёй ей было не сравниться. Вырвать здоровенный кусок мяса из тела гориллы оказалось очень просто.

В морду мне тут же ударил горячий поток крови. Далеко не все Майигу, даже достигшие уровня Сущности, обладали пустым телом. И, хотя даже без этого живучесть бывших монстров заметно превосходила человеческую, с такой обильной кровопотерей долго прожить обезьяна бы не смогла.

По крайней мере если бы не смогла зажать лапой рану и дождаться какой-нибудь помощи. И она это поняла сразу.

— СДАЮСЬ! — воскликнул гигант. — ПОЩАДИ!

Нанёсший мне самые серьёзные травмы за сегодня паукорог, уже успевший развернуться и направить своё смертоносное оружие в нашу сторону, пока замер, не решаясь атаковать. Видимо тело обезьяны, которое ему бы пришлось протаранить первым, чтобы добраться до меня, было достаточным аргументом против немедленной атаки.

Но я уж точно не собирался останавливаться просто потому, что вывел двух противников из строя. Тем более что второй страус уже вставал на ноги. И щадить никогда не планировал.

Ещё раз вонзив клыки в шею обезьяны, на этот раз уже сразу в незащищённую шкурой плоть, я за раз перекусил трахею и сонную артерию. После чего, спрыгнув с уже начавшего заваливаться тела, устремился, помогая себе крыльями, прямо на паукорога.

Нельзя было позволить ему снова набрать скорость для таранного удара. В третий раз наше столкновение должно было произойти полностью по моим правилам.

И, к моему удовольствию, всё оказалось даже проще, чем я планировал. Потому что, увидев смерть напарника, паукорог растерял всю свою боевую удаль и, вместо того, чтобы попытаться атаковать, начал неуклюже разворачиваться, видимо чтобы дать дёру.

Налетев на него, успевшего сделать только половину поворота, поднырнув снизу и вцепившись в его тяжёлые колоннообразные ноги, мне удалось поднять одну сторону тяжеленной туши в воздух. А после ещё небольшого усилия неповоротливый Майигу уже во второй раз рухнул на спину, подставив мне мягкое брюхо.

Не воспользоваться этим манящим предложением я никак не мог. Тем более что единственный оставшийся плюс-минус целым нападавший — страус, которого я приложил об пол тоннеля, судя по всему, принял свою судьбу и даже не попытался напасть на меня, пока я потрошил паукорога.

— Страшно тебе? — поинтересовался я, подходя к присевшему на колени и положившему голову на пол тоннеля в максимально подобострастной позе страусу.

— Д-да… — проклекотал он, бегая глазами по стекавшим с моей чешуи ручейкам крови паукорога.

— И правильно, — ухмыльнулся я.

После чего подошёл к его сородичу, судорожно пытавшему отползти от меня прочь. Удар гориллы сломал ему позвоночник в районе крестца, так что его главная сила — ноги, страуса больше не слушались. Однако он продолжал ползти, подтягивая себя клювом.

К его сожалению, этого было далеко недостаточно, чтобы от меня сбежать. Подняв его за шею под подбородком, второй я взялся в районе стального кольца кандалов, растянул получившуюся «колбасу» перед собой и в пару укусов перекусил шею страуса пополам.

— ПОЖАЛУЙСТА!!! — взвыл единственный оставшийся в живых нападавший.

Ему, очевидно, было до чёртиков страшно. Даже бессмертные Майигу боялись смерти. А может они как раз боялись её куда сильнее и отчаяннее, чем люди.

Однако, видимо понимая, что, лишь показав свою абсолютную покорность, он мог получить шанс на выживание, страус остался в той же позе, держа голову у земли, будто приглашая меня на трапезу.

И это мне пришлось очень по душе.

— Говори обо всём, что тебе известно, — произнёс я, взяв его с пола всё также, за шею, и подняв на уровень своих глаз. — Если пойму или узнаю, что ты хоть на чуточку солгал, ты сдохнешь куда более страшной смертью, чем твои напарники.

— Аргиронт! — прохрипел страус. — Он приказал нам на тебя… на вас напасть!

— Кто такой?

— Один из Отцов Форта! Он попал сюда фактически сразу, как Форт переделали под колонию и за столько лет накопил огромную власть. Его слушаются несколько тысяч заключённых, у него на коротком поводке куча тюремщиков! Фактически он тут король.

— Авторитет местный, понятно. А сколько всего в Форте таких Отцов?

— Шестеро. Аргиронт — второй по старшинству.

— Насколько силён?

— Точно не знаю. Но ходят слухи, что в своём мире он проиграл войну за титул Руйгу, а мир был одним из крупных. Так что должен быть очень сильным. Куда сильнее нас всех.

— Знаешь, чего он на меня взъелся? Я ведь только сегодня прибыл.

— Нам такое не говорят! Был дан приказ: прикончить те… вас. Если не получится — сбежать и доложить о том, насколько вы сильны.

— И, что, ты будешь докладывать?

— Я…

В маленьких птичьих глазках вспыхнула паника. Страус чётко понял, что правду он мне сказать никак не мог, а ложь я бы почуял. Впрочем, вербального ответа мне и не требовалось.

— Пускай подольше ломает голову, — усмехнулся я, схватив второй лапой страуса за ошейник кандалов и, поднапрягшись, оторвав его шею от тела.

Вот только проблему это нисколько это решало.

Спешить сообщать о том, что убил четверых заключённых в первый же день своей отсидки я, разумеется, не собирался. Самозащита или нет, меня за такое вряд ли бы погладили по головке.

Но далеко не наказание от тюремщиков волновало меня в первую очередь. Хотя свидетелей у этого боя не было, нанесённая мне травма и следы на телах убитых Майигу были очень наглядной демонстрацией моих возможностей.

Увидев рану на моей груди и узнав, что произошло с моими противниками, этот Аргиронт с лёгкостью бы понял, насколько я силён. И в следующий раз по мою душу уже отправил бы кого-то, против кого в нынешнем состоянии у меня не было бы ни шанса.

А значит, до конца этой смены, то есть за следующие примерно четырнадцать часов, мне нужно было каким-то образом скрыть все следы столкновения. Как разбросанные вокруг меня ошмётками, так и оставшиеся на моём теле.