По крайней мере на то, чтобы, поймав здоровяка одной лапой за рог, а когти второй вонзив в районе лопатки, откинуться назад и кинуть паукорога на прогиб, размеров тоннеля вполне хватило.

Со всеми своими скоростью и весов врезавшись спиной в каменный пол, бывший жёстче любого железа и даже не потрескавшийся от такого столкновения, Майигу взревел от негодования и боли. И я был бы рад увеличить его страдания, но времени на это не было.

Вслед за паукорогом по тоннелю на меня уже неслись двое почти одинаковых Майигу, напоминающих огромных хищных страусов.

Их рост был достаточно велик, чтобы даже в этом тоннеле для здоровяков у них не было возможности встать прямо. Но им это и не было нужно.

Вытянув вперёд длинные шеи, они явно вознамерились впиться мне в бока с обеих сторон острыми клювами, покрытыми мелкими иглоподобными зубами. С учётом позы, в которой я оказался после броска паукорога, это была вполне реальная и крайне нежелательная перспектива.

Кандалы не лишали врождённого родства с мировой аурой. Иначе большинство заключённых, особенно самые крупные, в истинных обликах банально не смогли бы подняться с земли, придавленные собственным весом.

Так что моё драконье тело до сих пор было насквозь пропитано мировой аурой, а сердце продолжало прокачивать огромные запасы этой энергии по организму. Я даже летать всё ещё мог, пусть и далеко не так быстро и не с такой манёвренностью, как раньше.

А уж с силой взмахнуть крыльями, оказавшимися прижатыми к полу тоннеля, чтобы оттолкнуться и поскорее принять вертикальное положение — тем более. И встретить атаку пары хищных страусов мне теперь уже предстояло в устойчивом вертикальном положении, а не полулёжа.

Явно не ожидавшие такого поворота событий, за сотню метров до столкновения они начали тормозить. В отличие от паукорога, они, похоже, были куда осторожнее и не хотели встречаться в лобовую с истинным драконом.

Однако было уже немного поздно. И яростные взмахи недоразвитыми крыльями им, в отличие от меня, не помогли. Сделав всего один шаг вперёд и протянув вперёд лапы, я без труда сумел схватить обоих страусов за шеи.

Одного — почти под челюстью, лишив его какой-либо возможности для удара. А вот второй в последний момент умудрился извернуться, подставив под захват участок длинной шеи ближе к телу.

Мои пальцы всё равно сомкнулись на его горле неподалёку от металлического обруча кандалов. Но уже в следующее мгновение он вцепился мне в предплечье своим зазубренным клювом в ответ.

Это было больно. Адской брони на мне не было, мировых приказов, чтобы защититься, я использовать не мог. А драконья чешуя, хотя и была невероятно прочной, всё-таки не могла защитить от всего. Тем более от тонких и острых, как иглы, зубов, вошедших в промежутки между чешуйками.

Отпускать ублюдка я, однако, не собирался. Во-первых, потому что поймать его снова было бы куда сложнее. А во-вторых, потому что в компании заключённых, решивших устроить мне настолько яркое приветствие, было четверо Майигу.

И последний, то ли самый осторожный, то ли самый умный, то ли просто главный, присоединился к бою только тогда, когда я уже был практически обездвижен парой страусов.

Это была огромная обезьяна вроде шимпанзе или гориллы с красивейшей шерстью, переливавшейся всеми оттенками жёлтого, оранжевого и красного, будто полыхающее пламя, настолько широкая в плечах и мускулистая, что почти полностью перегораживала весь тоннель.

Она появилась из-за поворота последней, и приближалась довольно медленно и осторожно, подняв руки в почти идеальной боксёрской стойке. Видимо, увидев, что произошло с её напарниками, она решила, что лучше всего со мной было не торопиться.

Проблема была в том, что ждать, когда он приблизится, я не мог.

Ладно ещё страусы. Один продолжал жевать мне руку, а другой норовил лягнуть своими мощными ногами, что наверняка было бы очень больно, но это я вполне мог вытерпеть.

Однако за мной уже переворачивался обратно на ноги паукорог. И я точно не хотел оказаться зажатым между ним и пламенной гориллой. Такие молот и наковальню, тем более с учётом узости тоннеля и оттягивавших мои руки страусов я бы точно не выдержал.

Потому мне ничего не оставалось, кроме как, рискнув отдать возможность контратаки врагу, самому броситься на гориллу в атаку.

Кусаться или пытаться бить крыльями, однако, я не собирался. Хотя мои руки были заняты, это не значило, что я их лишился. К тому же, хотя огромные хищные страусы оба весили по несколько десятков тысяч тонн, для меня это не было невозможной тяжестью.

Левую лапу, в которую уже упиралась челюсть менее везучего страуса, я резко увёл назад, потянув птичью тушу на себя. А затем, крутанув петлю и уже предвкушая, как будут ныть мышцы из-за крайне неудобного движения, махнул длинным телом страуса как каким-нибудь цепом, целясь когтями на его ногах прямо горилле в морду.

Разумеется, я промазал. Неудобная поза, абсолютно неестественное движение лапы и кисти, тяжесть, которую пришлось ворочать без какой-либо помощи мировой ауры. Было бы куда страннее, если бы эта «атака» попала в цель.

Тем не менее, я на это и не рассчитывал. Первой целью, что я преследовал, было хорошенько контузить продолжавшего сучить ногами страуса. А второй — заставить гориллу уйти в нужную мне сторону, не позволить ему зайти мне с левого фланга, где я был уязвим из-за невозможности нормально обороняться.

И обе цели были выполнены более чем успешно. Яростно взревев, горилла подалась вправо от меня и, сократив за два шага дистанцию, нанесла мощный прямой удар левой прямо мне в грудь.

Удар вышел отличный, мне нечего было даже сказать. Поставленный, мощный, резкий — всё как надо. Эту гориллу с распростёртыми объятьями приняли бы в любом боксёрском клубе на Земле, и ждало бы её светлое будущее профессионального бокса.

К её сожалению, сражаться с ней по правилам ринга я не собирался. Если страус в левой руке стал моим оружием, то страус в правой, которого я держал куда ближе к телу, и потому мог намного проще контролировать его корпус, отлично сгодился на роль щита.

Подставить жирненькую тушку под кулак гориллы оказалось совсем несложно. От того, что в него пришёлся этот удар уровня КМС по боксу, помноженного на невероятную мощь тела Майигу, страус стиснул челюсти так сильно, что пластины его клюва подавили мою чешую и вошли в мясо.

Но ему самому определённо было куда хуже, чем мне. Умереть, конечно, он вряд ли бы умер. Но с вероятностью в сто процентов был выведен из строя до конца боя, а скорее всего ещё очень надолго.

Его брат, которого я приложил от пол, крутанув тушу словно нунчаки, ещё мог оклематься. Но как минимум несколько секунд у меня было.

Так что, воспользовавшись тем, что горилла на мгновение опешила от того, что её удар пришёлся по напарнику, я разжал пальцы левой руки и, покрепче вцепившись в вонзившуюся в мою руку верхнюю челюсть страуса, оторвал его от себя.

От следующего удара гориллы полностью увернуться это мне не помогло. Пускай смазанный, но могучий боковой хук прилетел мне по левому плечу, кроша чешую и сминая мышцы. Дури в этой гигантской обезьяне определённо было дохрена и больше.

Однако благодаря тому, что на мне больше не было балласта, я сумел, уловив в глазах гориллы отражение происходящего за моей спиной и почувствовав дрожь камня под ногами, взмахнуть крыльями и подкинуть себя под потолок тоннеля.

Не сделай я этого, был бы пронзён прямо в спину длинным и острым рогом паукорога, и вряд ли после такого я бы смог продолжать бой. К сожалению, полностью избежать повреждений мне всё равно не удалось.

Тоннель оказался недостаточно высоким, чтобы я, даже прижавшись к его потолку, оказался вне досягаемости длинного рога. Осознав, что нанизать меня, как шашлык на шампур, у него не получится, паукорог в последний момент просто поднял свою бошку.

И этого хватило, чтобы кончик его рога прочертил по моему животу и груди глубокую борозду, вскрывая моё покрытое твёрдой чешуёй тело как нож — консерву.