– Раз, два, три, четыре, пять! Я иду искать, кто не спрятался, я не виновата! – раздался звонкий голос водящего.

Кошка сжалась и по-щенячьи заскулила, объятая ужасом. Руки и ноги не слушались. В голове пульсировало: «Беги!», но она не могла заставить себя даже встать.

Кошка перевела взгляд на голубоглазую женщину, ища защиты.

Та стояла без страха, чуть склонив голову, будто раздумывая. Наконец, она приняла решение, кивнув сама себе. Протянула руку в сторону твари и произнесла низким, гортанным, певучим голосом:

– Очокочи…

Зверь взревел, взмахнув руками. Упали, будто срезанные лезвием, верхушки кустов.

Девочка, наконец, освободилась из сковывающего плена ужаса и закричала во всю мощь лёгких.

***

– Чшшш, – послышалось у самого уха, и Кошка открыла глаза. Папа сгрёб её на руки и легонько покачивал.

Её бил озноб, а футболка стала вся липкая от пота.

– Это сон, – шёпотом произнёс папа.

Женщина кивнула и стыдливо слезла с рук.

Мужчина ушёл на кухню и вернулся с кружкой тёплого молока. Он всегда так делал в детстве. Кошка благодарно улыбнулась и взяла напиток. Папа смущённо шаркнул ногой.

– Всё в порядке, я успокоилась, спасибо, – кивнула женщина, поняв его без слов.

– Сони-засони! Подъём! Просыпаемся! А то ночью будете колобродить, – услышала она звонкий голос мамы.

Папа пожал плечами, мол, это же мама, надо слушаться и пошёл помогать ей накрывать на стол.

Кошка откинулась в подушки. Ей давно не снились кошмары. Ещё женщина, очень похожая на Язычницу, этот монстр… Глубоко же она засела в голову, раз такие кошмары приходят. Записав в заметки телефона незнакомое слово «Очокочи», пока оно не забылось, Кошка отправилась в душ.

***

Калейдоскоп праздничных дней закружил Кошку. Приходили родственники: у мамы было целых две сестры, а у папы брат. Вся эта шумная родня то собиралась за столом, то звала к себе в гости. Всей толпой ходили кататься с горок, на каток, кормили в парке жирных и привередливых белок. Даже мальчишки оттаяли, по началу недовольные и насупленные, начали носиться на горке с ватрушками на ровне с ребятнёй. Когда же одна из троюродных сестёр робко предложила сходить Андрюше с ней и её друзьями на дискотеку, тот совершенно растаял. Пришёл за полночь, жутко довольный. Откуда ему было знать, что в клубе работает двоюродная тётка и она весь вечер не спускала с молодёжи глаз.

Кошка уже успела забыть, как это, когда в городе куча родни и знакомых. Она, каждый раз выходя куда-то, встречала то одноклассников, то старых друзей. Ей казалось, что город специально подсылает их всех, чтобы поприветствовать и ласково коснуться плеча.

В один из праздничных дней решили сходить на кладбище. Набрали пёстрых искусственных цветов, конфет, риса, бутербродов и отправились за город. Мимо когда-то пустующих цехов, которые сейчас сверкали разнообразными вывесками контор и фирмочек, до переезда. За красно-белым шлагбаумом дорога сворачивала в поле. Раньше оно было пустым, а теперь там понастроили домики и коттеджи. За ними высилась круглая белокаменная церквушка и старенькая колокольня.

В её юности поговаривали, что местный батюшка умел изгонять бесов и чертей. К нему везли больных со всех городов, а порой даже из-за границы. Сама она никогда сюда не ходила, да и кладбище очень не любила.

Возле ворот стоял старенький домик сторожа. На его крылечке Кошка увидела шикарную блондинку в пушистой белой шубке. Точёные черты лица и огромные кукольные глаза небесного цвета.

–«Ничего себе, такая женщина сторожем, что ли, работает? Да нет, наверное, директор кладбища, не меньше», – подумала Кошка и перевела взгляд на её спутницу. Полноватая женщина, примерно её ровесница, с русыми, почти мышиного цвета волосами, небрежно перевязанными в хвост. Видавший виды фиолетовый пуховик и светлые, с разводами грязи, джинсы. Рядом с блондинкой это бросалось в глаза и Кошка невольно задержала взгляд. Женщина в пуховике развернулась, будто почувствовав, что её разглядывают. Почти прозрачные, голубые глаза смотрели безразлично, но у Кошки перехватило дыхание. В нос ударили запахи прелой травы, сладкого гниения и такого холода, что на секунду показалось, будто в горло влили ключевую воду. Она закашлялась и отвернулась, не видя, как женщина в фиолетовом пуховике задумчиво склонила голову, глядя ей вслед.

За воротами Кошка почувствовала себя лучше, но не могла отделаться от желания поскорее поехать домой. Ссылаясь на усталость, она поторапливала родню, и они дежурно прошлись по могилам здороваясь, раскладывая угощения и возлагая цветы.

Уже вечером, за чаем, мама вдруг предложила:

– А почему бы вам не переехать сюда?

Дети испуганно переглянулись и вопросительно посмотрели на Кошку.

– Мам, у вас, конечно, хорошо, но дети там всю жизнь. У них школа, друзья, Кирюша, вон, в институте, – отмахнулась она.

– Ну, и что? Можно перевестись в другой институт. Здесь близко к столице, образование не то, что в регионе. Да и медицина лучше. У нас три комнаты, так что расположитесь точно так же, как и там, – с жаром начала спорить мама. Это было плохо. Если мама начинала спорить, значит, что она уже всё обдумала и теперь раз за разом будет гнуть свою линию.

– Алла Викторовна там одна, родни нет, – продолжала она, – а здесь у нас целый семейный клан. Случись чего, дети будут под приглядом.

– Ничего не случится, мам, – отмахнулась Кошка.

Конечно, перебраться сюда некоторый соблазн был. Скорее даже убежать из места, где всё напоминало о несчастливом браке, но для детей переезд – это огромный стресс, а там им всё знакомо.

– Я подумаю, – кивнула Кошка.

Мама довольно улыбнулась. Она знала, что дочь принимает решения очень долго, а если она уже пообещала подумать, значит, может и созреет.

– Переезжай, – подвёл итог разговора папа.

«Ох, если уж и папа заодно, значит, они это всё обсуждали задолго до её приезда. Ладно, в середине учебного года принимать такие решения – это точно блажь», – подумала Кошка.

Остаток отпуска пролетел как один миг, и вот уже папа стоит с чемоданами у подъезда, пожимая руки мальчишкам и обнимая девчонок.

Мама даже всплакнула, когда за ними захлопнулась дверь такси.

– А я бы переехала, – внезапно заявила Марьяша.

– А я бы нет, – хмуро ответил Кирилл.

Андрей промолчал.

Ночной самолёт в мгновения ока перенёс их обратно домой. Уже завтра закончатся каникулы.

«На работу», – хмуро подумала Кошка и вздохнула.

Приехав, дети рухнули спать, а женщина до поздней ночи распаковывала чемоданы, пересказывая Алле Викторовне как прошёл отпуск.

– А дочка мамкиной сестры, ну эта, белобрысая такая, развелась всё-таки? – расспрашивала свекровь подробности.

– Да, вроде да, – устало отвечала Кошка.

– А парень их, тот что институт летом окончил, на работу пошёл? – не сдавалась бабушка, игнорируя медленные и рассеянные ответы невестки.

– Нет, дома сидит, ищет. Говорит, не хочет за три копейки спину гнуть, – терпеливо отвечала Кошка.

– Ладно, устала ты, спать пора. Брось чемоданы, завтра разберу, – смилостивилась Алла Викторовна.

Внезапно из чемодана вылетел свёрток, обёрнутый в пожелтевшую тряпку и со стуком упал на пол.

Кошка уставилась на него. Она была твёрдо уверена, что с собой она такого не брала. Может, дети запихнули? Надо завтра спросить. Она подняла свёрток и осторожно развернула. Внутри оказалась небольшая статуэтка животного. То ли волк, то ли собака… Вылитая из металла весила она прилично.

– Ой, красота какая! – воскликнула свекровь и взяла вещицу в руки. – Сувенир?

– Не знаю… – растерянно ответила Кошка.

– Небось детям кто подарил, – отмахнулась свекровь и поставила её на вытяжку, где уже стояла целая коллекция керамических зайчиков, милых медвежат и миниатюрных драконов. Среди всего этого красочного великолепия, потемневший металл фигурки животного выглядел чужеродно.

– Ладно, разберёмся, – махнула Кошка рукой. – Пойду посплю, завтра на работу.