Но как ее отбросишь? Кто хоть раз вкусил ее сладких плодов - вовек не откажется. И плевать, что ночь темна и полна ужасов, искушение магией все равно сильнее любых страхов.

Швед уже нацелился выйти в реал и окончательно уходить, но вспомнил о сумеречном подъезде. Отступив шагов на пять и внимательно всмотревшись, наконец понял о чем речь.

Правее заглубленной площадки, с которой Швед только что поднялся, виднелась еще одна, похожая. И, кажется, дверь там тоже была, внизу, в непроглядной мгле. Сумеречный подъезд, площадка перед ним, прилегающие части стен - все это тонуло в такой густой иссиня-черной тени, что рассмотреть подробности было невозможно. Выглядело это достаточно зловеще, чтобы совет Кондора не соваться туда показался исключительно мудрым и невероятно здравым.

Швед поспешно вышел из Сумрака и в последний раз огляделся. Двор как двор, припаркованные автомобили да буйная по маю южная зелень.

И он пошел прочь, невольно обдумывая ситуацию, в которую внезапно угодил. Не нашлось ведь книги! Неужели Кондор врал и нужно ему было нечто совсем иное? Или вампир действительно надеялся, что Швед благополучно добудет и вынесет книгу, порадует и его, и, наверное, Завулона, который как всегда держится где-то поодаль и с интересом наблюдает, как другие таскают каштаны из огня?

Швед с неожиданной тоской и остротой ощутил, как ему не хватает Лайка. Опытного, всезнающего... и сильного. Такого, что и Завулон его, не исключено, по-своему побаивался. Не в прямом смысле, конечно, а в том, что не всякую дыру решился бы им заткнуть, хотя лет двадцать назад киевская команда, в которую неожиданно зачислили молодого и мало что умеющего и понимающего Шведа, несколько раз знатно пошумела. И в Питере, и в Барселоне, да и чуть позже в Ашхабаде тоже, даром что туда команда Лайка ездила в несколько усеченном составе.

В целом московская верхушка часто полагалась на Иных из периферийных Дозоров - особенно там, где в процессе могло не слабо прилететь. Либо по магии, либо от европейских чинуш, по административке. Но, нельзя не признать, прикрывали всегда добросовестно, так что таскать из огня каштаны для суперов молодняку было очень интересно и в каком-то смысле почетно.

А вот с книгой сегодня вышло криво и неловко. Кондор может решить, будто Швед затеял какую-нибудь грязненькую игру и вознамерился добычу придержать. Открыться при разговоре, конечно, не проблема, но открываться старому вампиру - не самая лучшая идея в мире. Особенно, когда до Ивана Купалы осталось от силы месяц и магией пропитывается, кажется, даже сам воздух.

Швед вернулся по Годлевского до Шмидта и повернул направо, к площади Ушакова.

На Севастополь медленно оседал теплый майский вечер. Небо постепенно темнело, на нем еле-еле прорезались звезды, безнадежно проигрывающие оптическую схватку с городской иллюминацией.

Машинально свернув на Большую Морскую, Швед вдруг понял, что проголодался; а еще сильно хотелось пить. Взгляд сам собой остановился на вывеске "Барабуля-бара".

"А что? - решил он, воодушевляясь. - Пиво с жареной барабулькой - именно то, что нужно озадаченному Иному ранним вечером!"

И он решительно ступил на зебру, благо на светофоре как раз вспыхнул зеленый.

*** *** ***

Уснул Швед далеко не сразу, даже несколько бокалов пива не помогли - обычно после пива засыпалось легко и вольготно. Но сегодня никак не удавалось отрешиться от подробностей визита в дом на Годлевского.

Как-то все было не так. Швед никак не мог понять - что именно не так, но чутье подсказывало: где-то что-то в нынешней истории не вяжется.

В любом случае утром придется ехать в Балаклаву и убеждать Кондора, что книги в квартире не оказалось. Поверит? Не поверит? Скользкий вопрос.

Вроде бы и вины Шведу чувствовать не с чего. Однако глодало его изнутри, настырно и неотступно, словно нашкодившего пятиклассника перед кабинетом директора школы.

В конце-концов он отключился; снилось что-то тревожное и неприятное, но подробностей в памяти не осталось, только ощущение близкой беды, к счастью, не очень глубокое.

Проснулся он разбитым, нельзя сказать, что совсем уж невыспавшимся, но с явным и бесспорным недосыпом.

"Вот напасть! - подумал Швед с неудовольствием. - Свалилась же на голову работенка! Десять лет скучал, десять лет ждал - и на тебе, получи и распишись. Лучше бы и дальше скучал..."

По-хорошему, следовало посетить удобства и завалиться спать дальше - не исключено, что утром получится наверстать все не добранное ночью. Но тогда он опоздает на встречу с Кондором, а этого допустить было никак невозможно.

Поэтому Швед вяленько собрался, испил чаю и поплелся на Большую Морскую, на траверз кинотеатра "Победа", ожидать девяносто четвертую маршрутку-топик. В полусонном состоянии дождался, повисел до Острякова на поручне, а потом удалось занять сидячее место у окна, отчего он стал совсем уж откровенно задремывать. Наверное, так и продремал бы до самой Балаклавы, однако перед пятым километром в кармане внезапно тренькнул мобильник.

Обычно Швед чувствовал входящие звонки за несколько секунд до вызова, но сегодня мобильник натурально взбодрил.

Вскинувшись в кресле, выдернул трубку из кармана. Поставил "полог", провел ладонью по лицу, отгоняя сонливость, и только потом произнес:

- Слушаю!

Швед сразу почувствовал - это Кондор. Спроси: как именно почувствовал - не смог бы объяснить. Просто в какой-то момент стало очевидно: это Кондор. И все.

- Едешь? - требовательно спросил вампир.

- Еду. Минут двадцать еще.

- Везешь?

"Вот оно, - подумал Швед с досадой и болезненно поморщился. - Процесс доказывания что ты не верблюд начинается..."

- Нет, не везу. Пролет случился, понимаете ли...

- В смысле? - насторожился вампир.

- Не было ее там. Искал хорошо, все обшарил. Пусто.

Кондор некоторое время молчал. Швед ожидал, что он рассердится, станет раздраженно переспрашивать, однако этого не произошло. После короткой паузы Кондор неожиданно спокойно поинтересовался:

- Домик Юсупова знаешь? На другой стороне бухты, вглубь.

- Слышал, но не бывал. Хотя в целом представляю где это.

- Сегодня, как стемнеет. В тот самый час, когда силы зла властвуют безраздельно. Будь там.

И вампир сбросил вызов, не дожидаясь ответной реплики.

Швед отнял трубку от уха и мельком взглянул на экран - номер, как ни странно, определился. По изначальному префиксу - питерский Билайн, а чего там с ним ныне - гадать бесполезно.