Они подошли почти к самому дому Гренадерши, когда тетя Ася вдруг остановилась.

— Смотрите, — сказал она встревожено. — Кто-то лезет к ней в дом.

Действительно, чей-то силуэт проскользнул через калитку Зинаиды Михайловны и направился к ее окну. Ирка с удивлением узнала в нем Борисика.

— И что ему тут надо, — удивилась она. — Повторный визит Борисика был ими непредусмотрен.

— Смотри, тетя Ася, он не прячется, значит не вор, — успокоила она тетю Ася. Та решила все же остановиться и посмотреть.

— Странно как-то, — пробормотала она.

Борисик тем временем забарабанил в окно.

— Эй хозяйка, — требовательно закричал он. — тару возьми.

— Вон отсюда, хулиганы, сволочи, милиция! — тут же раздался разгневанный ответный вопль Гренадерши.

— Ладно, завтра сочтемся! — пообещал Борисик и растворился в темноте.

— Ну чисто спектакль! — раздался голос Федотовны. Она стояла в своем дворе, опираясь на забор, отделяющий ее от двора Зинаиды Михайловны. — Ай да тихоня наша, ну чисто Яга.

— Клавдия Федотовна, это вы? — позвала тетя Ася. — Что тут происходит? Может быть, ей помощь нужна?

— Какая такая помощь, — зачастила Федотовна, захлебывающаяся от впечатлений. — Генеральша-то наша, гляди, самогонку гонит. Этим алкашам только что и продала, ну а они ей — бутылку обратно. А уж ходит-то павой, недотрога, все ей наша компания нехороша, чисто смех. А вот поди ж ты, нет бы ей, дуре, потихоньку продавать, так спектаклю на всю деревню устроила.

— Зинаида Михайловна торгует самогоном? — не веря своим ушам переспросила тетя Ася.

— Торгует, как миленькая, сама и гонит, поди. Чисто горе! Так и орут на всю деревню, так и орут, — захлебывалась Федотовна.

— Ну и дела, — восклицала пораженная тетя Ася на обратном пути. — И кто бы мог подумать?

Ребята скромно молчали.

Следующие три дня серые тени вторгались в Гренадершин сад по вечерам, требуя дешевой водки. Некоторые из них, получив желаемое, уходили, некоторые отползали в кусты и там засыпали. Водка с добавлением дрожжей и сахара пилась легко, но лишала способности двигаться в одно мгновение.

— Сиреневый тума-а-н, — доносилась по ночам из Гренадершиного сада, — куда-то пролета-а-ет.

— Милиция! — вопила разъяренная Гренадерша., выскакивая в сад.

— Да тише вы, — увещевали сонные соседи, высовываясь из окон, — ночь на дворе. Надо же совесть иметь, ей богу!

Гренадерша ходила по поселку тихая и скромная, едва слышно отвечая на приветствия. Однажды, когда Ирка пришла в магазин за хлебом, она видела, как Зинаиду Михайловну остановил дачник — профессор, специалист по скифскому фольклору, Захар Ильич.

— Голубушка, здравствуйте, — вежливо поздоровался он. Гренадерша осмелилась поднять на него глаза.

— Здравствуйте, Захар Ильич, как вам отдыхается?

— Прекрасно, дорогая. Послушайте, голубушка, вы, говорят, прекрасную настойку делаете.

— Уверяю вас, вы ошибаетесь, — горячо возразила Зинаида Михайловна. — Это все ужасное недоразумение. Вообразите, кто-то придумал, будто я…

— Ну почему же недоразумение, Зинаида Михайловна, — профессор обиженно выпятил губу. — Я сам пробовал вашу настоечку у человека, который лично у вас купил.

— Захар Ильич, — взмолилась несчастная Гренадерша. — Ну как вы могли подумать…

— Так вы не хотите мне продать? — вконец обиделся профессор. — Посторонним продаете, а мне? — уж совсем по детски проговорил он. — Я полагал, что мы с вами в добрососедских отношениях.

— Но помилуйте, Захар Ильич, откуда же я возьму…

— Ну что же, не хотите — не надо, что же я могу поделать, — дрожащим голосом проговорил профессор и повернулся спиной к Гренадерше.

К тому времени настойка у ребят закончилась, и они решили, что достаточно наказали противную соседку.

— Мне ее даже жалко стало, — сказала Ирка. Все. Прекращаем это дело.

— Не жалей! Она теперь будет ходить укрощенная и добрая! Ей это на пользу пошло, — уверил ее Владик.

Вся алкогольная компания сошла на нет. Алкаши побузили и перестали, и в поселке снова воцарилась тишина и спокойствие. На целых два дня.

Когда Ирка, наконец, рассказала тете Асе про осадное положение Клеопатры Апполинариевны, та всполошилась. — Жаль, что ты не рассказала мне раньше, да и я свинья хорошая, — приговаривала она, выключая компьютер. — Ириша, ты остаешься за старшую. Броня, где моя выходная корзина? Неси-ка ее сюда.

Броня притащил с веранды кокетливую плетеную корзину, с которой тетя Ася любила ходить на пляж. Она была довольно вместительна и являлась предметом вожделения Клеопатры Апполинариевны, как аксессуар для шляпно-галошных ансамблей. С помощью Ирки тетя Ася принялась беспорядочно запихивать в нее все, что попадалось под руку: хлеб, сахар, рулет с маком, который она испекла утром, рыбные консервы, чай. Проносясь по двору, она прихватила небольшой топорик, которым Броня пытался обтесывать бревно для скамейки во дворе, и сунула его между буханкой хлеба и маковым рулетом. Клеопатра Апполинариевна обрадовалась, издали увидев ее.

— Голубушка, входите, входите в дом, — заворковала она, устремляясь к тете Асе от кустов малины. — Я вас холодненькой окрошечкой угощу.

— Клеопатра Апполинариевна, как вы тут? Я такая бессовестная, даже ни разу к вам не зашла после той истории с милицией.

— Я вполне справляюсь, — заверила Клеопатра Апполинариевна, расстилая на столе голубую скатерть. — Подождите меня минуточку, я только руки вымою.

Тетя Ася огляделась вокруг. Пол под окнами был завален битым стеклом, в основном, от пивных бутылок. Большей частью это были изогнутые кусочки между донышком и стенкой, которые, как ни положи, всегда будут торчать одной стороной вверх.

— Квасок у меня свой, — послышался голос хозяйки, и она вошла в комнату, неся в одной руке кувшин с квасом, а в другой — запотевший салатник из холодильника.

— Нет-нет, я ничего не буду, — спохватилась тетя Ася, выкладывая продукты из своей корзины на стол.

— Что вы, что вы, дорогая, — замахала руками Клеопатра Апполинариевна. — Спасибо вам за беспокойство, но у меня, право, все есть.

— Откуда, если вы из дома не выходите уже почти неделю?

— Так мне ваш Владик пару раз из магазина приносил, — захлопала глазами Клеопатра Апполинариевна.

— Как? — поразилась тетя Ася.

Клеопатра Апполинариевна смутилась. Вдруг тетя Ася не одобрит эксплуатацию детского труда!

— Видите ли, он ко мне прибегал и спрашивал, не надо ли чего, ну я дала ему денег и он принес мне хлеб и сметану, — оправдывалась она.

— Ах, молодец! — восхищенно сказал тетя Ася, роняя топор на стол. — И даже мне не сказал ничего.

— Племянники у вас на самом деле чудо, — согласилась Клеопатра Апполинариевна, опасливо косясь на топор. Она быстренько разложила окрошку по тарелкам.

— Угощайтесь, дорогая. А топор тоже мне?

— На всякий случай. Кладите его под подушку. Клеопатра Апполинариевна, чем я могу вам помочь? — серьезно спросила тетя Ася, попробовав вкуснейшую окрошку, приправленную хреном и сметаной.

— Вы знаете, дорогая, мне кажется, я преувеличила опасность положения. Я думаю, подожду еще денек, и вернусь к нормальной жизни. Вряд ли кому-то нужны мои крысы или я сама. Послушайте, а как я его топором? А вдруг насмерть зарублю?

— А вы тихонечко. Броня предложил устроить засаду, — вдруг задумчиво проговорила тетя Ася.

— Голубушка, это же может быть опасно, — замахала руками Клеопатра Апполинариевна.

— Понимаете, — продолжала тетя Ася, не отводя взгляд от фаянсовой солонки в форме пухлого розового поросенка, — я думаю, многие знают, что вы сейчас всегда дома и начеку.

— Думаю, это секрет Полишинеля, — согласилась Клеопатра Апполинариевна.

— Так вот, — тетя Ася по-прежнему созерцала поросенка, — как вы думаете, что произойдет, если вы снимете осаду и уйдете куда-нибудь на полдня? А мы с Броней могли бы затаиться у вас в доме хоть на сутки. Мы пустим слух, что уехали на два дня в город, а Ирка с Владиком управятся в это время без меня.