— Затее?! Жизнь этого мальчика для тебя затея?!

— Возможно, я неправильно выразился. Но я и подумать не мог, что это зайдет так далеко! — Палач делает ко мне шаг, и в его глазах я замечаю откровенное сострадание. — Но Даниэла, ты же должна понимать, что это просто невозможно! Поэтому я не хочу, чтобы ты привязывалась к этому ребенку…

— Невозможно?! Это почему же? У короля Итеи не найдется для бедного сироты лишняя чашка супа?!

— Даниэла, не говори ерунды! Я могу прокормить сотню таких детишек! Что я и делаю, потому что сиротские дома Итеи содержатся на мои деньги. Но сейчас речь идет о королевской семье!

Для меня это было неожиданностью. Но это лишний раз доказывало, что Гарольд не походил на других королей. Моему отцу, вернее, отцу настоящей Даниэлы такое и в голову бы не пришло.

В Великой Грейсстании на заднем дворе любого сиротского приюта имелось свое кладбище, которое постоянно пополнялось новыми крестами. А все милосердие Вергелиама II заключалось в том, что раз в году он лично раздавал голодным сиротам печенье… И делалось это все на публику и обязательно в перчатках…

— Подумаешь! Я не думаю, что ты от этого сильно обеднел, — настаиваю я на своем. — Таддеус, может, пришло время подать всем пример? Но если сам король возьмет в свою семью хотя бы одного несчастного ребенка, то это побудит твоих поданных поступать также!

Неожиданно палач берет мои ладони в свои, и я понимаю, что это не предвещает мне ничего хорошего.

— Даниэла, да пойми ты меня, наконец! Я же король, я не могу допустить, чтобы после меня трон достался непонятно кому!

— Зачем ему твой трон?! Элиасу нужна лишь твоя забота…

— Но если он станет моим сыном, то я буду ВЫНУЖДЕН передать ему королевскую власть, когда стану старым и немощным. Именно ему, так как престол передается только по старшинству! — Палач слегка сжимает мне пальцы, будто таким образом он сумеет меня переубедить. — Даниэла, неужели ты даже не допускаешь мысли, что у нас могут быть свои дети?! Представляешь, какая неразбериха тогда начнется в нашей семье?!

Нет, я этого не представляла. Я даже и мысли не допускала о том, что когда-нибудь Чудовище станет мне настоящим мужем. И дело было даже не в его обезображенном лице. Просто для меня король Итеи все еще оставался моей несбыточной мечтой. Я же влюблялась совсем в другого Гарольда! Не в палача, который столько раз делал мне больно!

— Боюсь, этого никогда не будет… — тихо говорю я ему и аккуратно вытаскиваю свои ладони из мужских рук. Палач лишь безропотно позволяет мне это сделать.

— Значит, ты готова окружить любовью какого-то незнакомого тебе мальчишку?!

— Но он же такой маленький, и ему это просто необходимо!

— Я хоть и большой, но мне это тоже необходимо, — то ли в шутку, то ли всерьез замечает Таддеус.

Я же себя еле сдерживаю. Мне до безумия, до дрожи в руках хочется сейчас кричать…

Вот бы схватить его за грудки и высказать ему все в лицо. Неужели палач не понимает, что одного желания здесь мало? И я, ради того, чтобы избавить его от страшного проклятия, больше всего на свете хочу его полюбить! Но сердцу ведь не прикажешь!!

— Таддеус, я буду Элиасу матерью, хочешь ты этого или нет! — твердо заявляю я, с вызовом глядя на мужа.

— Это вряд ли, Даниэла… и коли мне ничего не светит, то иногда я буду заставлять тебя делать то, что тебе не нравится.

— Что именно?

— У нас через два дня свадьба. И я хочу, чтобы на этом празднестве ты делала вид, что меня любишь.

Я обреченно вздыхаю.

— Но я не актриса! Может, опять пригласишь на эту роль Ингрид?

— Нет, Даниэла, пришло время показать всем свою избранницу…

Я смотрела на свое подвенечное платье и грустила. Нет, мой свадебный наряд был просто великолепен, и любая другая на моем месте просто прыгала бы от счастья…

По-моему, это становится уже привычкой — выходить замуж против своей воли. Не хватало ему одной липовой свадьбы!

Причем Таддеус устраивал этот праздник только ради меня. Он думал, что мне это очень нужно. И правильно думал, потому что для настоящей Даниэлы этот свадебный бал стал бы событием всей её жизни…

Со стороны двери слышится деликатное покашливание. Я оборачиваюсь на звук и встречаюсь с услужливым взглядом своего нового помощника, которого приставил ко мне муж.

— Многоуважаемая кортесса Даниэла, вся поклажа с детскими вещами доставлена. Я жду ваших распоряжений, — с готовностью докладывает мне этот немолодой уже мужчина с военной выправкой.

Я тут же бросаюсь в соседнюю комнату, где на мягком ковре играет с солдатиками Элиас. Рядом с мальчиком стоит небольшой столик, на котором лежит поднос с разнообразными фруктами.

Похоже, ему здесь очень нравится, так бы смотрела и смотрела на его детское счастье…

Малыш подымает головку и улыбается мне так, что я готова его зацеловать. Но я, конечно же, этого не делаю, так как боюсь испугать ребенка своей неуемной любовью.

Странно, но я и не подозревала, что во мне так много нерастраченной материнской любви. Видимо, я её копила все эти годы.

— Дорогой, тебе не холодно? Может, ты проголодался?

Элиас мотает головой в знак согласия и подносит ко рту свой указательный пальчик, я же как ненормальная мамаша помешанная на гиперопеке тут же бросаюсь в сторону кухни. Прямо так, в свадебном платье, потому что этот ребенок для меня гораздо важнее каких-то там нарядов…

Когда я узнала от Таддеуса, что мы с ним проведем во дворце как минимум три дня, то наотрез отказалась ехать туда без Элиаса. Категорично. Хоть он и предложил мне кучу нянек, которые бы позаботились об Элиасе в нашем доме в мое отсутствие.

Так что палач даже не рискнул со мной спорить, и это стало моей маленькой победой. Но мне тоже пришлось пойти на некоторые уступки.

— Даниэла, дворец — он как большой улей, в котором любая новость разлетается за какие-то минуты, — начинает издалека Таддеус, едва я заикнулась ему об Элиасе. — Поэтому я должен не допустить нелепые слухи о том, что якобы Гарольд I берет в жены невесту с ребенком!

— И что ты предлагаешь?! Опять хочешь сделать все по-своему?..

Я тогда сильно вспылила. Ведь ранее он пообещал заставить меня делать то, что мне совсем не нравится…

— Я предлагаю объявить Элиаса твоим дальним родственником, у которого никого не осталось кроме тебя, и которого ты взяла на попечение.

Конечно, я была не в восторге от этого, потому что хотела сделать Элиаса своим сыном. Но у меня не оставалось другого выхода, как согласится. Ведь Чудовище шел на компромисс, и это многого стоило…

Не успела я с помощниками расставить в детской мебель, как в комнату вошла Гейра. А так как я еще не забыла, как она морочила мне голову насчет Гарольда, то мне не особо-то хотелось с ней разговаривать.

— Даниэла? Рада тебя видеть. — Пожилая кортесса с важным видом обходит детскую, демонстративно не замечая Элиаса. — Меня радует то, что мне не нужно тебе врать. Ведь ты же теперь знаешь тайну моего мальчика.

— Да, да, а теперь и вы знаете тайну МОЕГО мальчика. Я о том, что совсем скоро Элиас станет мне сыном.

Гейра оставляет мое замечание без ответа. Она все еще осматривает детскую. Я бы даже сказала, что-то здесь вынюхивает. Она даже умудряется как бы ненароком заглянуть в ящики с детской одеждой.

— Хм… кто это все покупал? Служанка?

— Нет, я. А вы думали, что я неспособна купить ребенку одежду? — Я с вызовом смотрю на женщину, которая заменила моему мужу мать. Понимаю, что она все еще считает меня избалованной принцессой. Вернее, Мерзкой Даниэлой, которая недостойна её Таддеуса, и которая вряд ли когда его полюбит и станет ему хорошей женой. Так что у меня имелась причина на нее злиться. — А вы, кортесса Гейра, опять чем-то недовольны?

— А я-то тут причем? Это ваше с мужем дело. Просто я удивляюсь, что для тебя это так важно. Ты и какой-то безродный ребенок, странно все это…