Василиса

— Пристегивайся, родная, прокатимся.

Его голос с приятной хрипотцой. Я не придаю значения его словам. Меня сейчас совсем другое интересует. Его пресс... Гладкая кожа... Стальные мышцы.

А еще, этот непонятный жар, который под кожей разливается. К низу живота стремится, а после... Яркий взрыв.

Я чувствую, как нижнее белье моей влагой напитывается. Щеки краснеют. Где-то на подкорке я понимаю, что все не так быть должно. Как-то не туда свернуло.

Все как будто в тумане. Я сосредотачиваюсь совершенно не на том, на чем должна бы.

Не знаю, как на кровати оказалась. Совсем не помню. Была занята ощупыванием пациента. Это же можно списать на осмотр? Очень личный и горячий осмотр?

Боже, у меня, кажется, температура. Жар. Точно жар! Я так горю, и совсем не хочется думать, что это из-за жарких прикосновений Давида.

Из груди громкий стон вырывается. Я даже не знала, что так умею. А все из-за того, что он пальцами по коже моей ведет. Нежно так, что мурашки появляются.

Соски твердеют, я прогибаюсь в спине, ткань бюстгальтера с ними соприкасается. Новый стон вырывается на свободу. Яркая вспышка пронзает тело, вызывая новую порцию влаги.

Нет, это уже не аллергия. Я понимаю, что возбуждена. С моим бывшим парнем у нас был секс. Аж целых два раза. Что-то похожее я уже испытывала. Только с Колей это было в десятки раз приглушеннее. Не так ярко. Не так хорошо.

А здесь... Давид как будто знает, как прикоснуться. Куда нажать.... И...

— Ох...

Губу прикусываю. Крупная головка члена скользит по моим складкам, упирается в клитор, утраивая все мои ощущения. Приятная пульсация вынуждает прикусить губу. Потому что издавать еще больше стонов будет просто неприлично.

При этом делаю вид, что все происходящее подходит под категорию «прилично». А вот стоны... Да, они явно все испортят.

Но уже в следующую секунду из головы вылетают все мысли. Потому что Давид входит в меня одним резким толчком. Заполняет собой. До предела. А из груди хриплый стон вырывается.

Все так туго и... По-другому. Не так, как с Колей было. Совсем не так. Давид больше и крупнее. Я это чувствую.

А дальше думать совсем не получается. Я как новогодняя елка, вспыхиваю за секунду. Вся горю и сверкаю. Мужчина вбивается в меня резко. Входит глубоко, при этом задевая все мои эрогенные зоны. Пальчики на ногах поджимаю от того, какими сильными волнами удовольствия меня накрывает. Каждая новая волна сильнее предыдущей.

— Такая тесная, — хрипит мне на ухо, — охуенно сжимаешь, давай еще раз, родная.

Я не понимаю, о чем он просит, да я вообще ничего не понимаю. Но судя по тому, как стонет Давид, то я что-то все-таки делаю.

Внизу живота как будто все в тесный узел затягивается. И так хочется, чтобы он распутался. Потому что после... наверное, взрыв быть должен.

Я не уверена. Но кажется, что именно взрыв. Такого у меня с Колей точно не было. Все, что я сейчас ощущаю — это что-то новое, яркое.

Давид впивается пальцами в мои ягодицы, приподнимает и начинает вколачиваться так, что мне даже на секундочку страшно становится.

Глаза закатываю, кусаю губы. Сама не понимаю, как на коленях оказываюсь. Голова в стенку упирается. От сильных толчков я головой в стенку бьюсь. Мужчина позади меня рычит, а за стенкой...

Мне кажется как будто вой какой-то стоит. Или это мужчина позади меня такие звуки издает? Порыкивающие.

А после происходит тот самый взрыв. Меня накрывает мощной волной, совсем смывает со страниц этой реальности. Ноги дрожать начинают. Я взрываюсь. Ярко. Сильно. Громко.

Давид совершает еще один толчок. Сильный. А после сам рычит. Как самый настоящий волк.

И вот тут начинает происходить то, что я никогда в своей жизни не забуду.

Стоит мужчине издать громкий звук, как за стенкой кто-то начинает громко выть и царапать стены.

От страха назад резко подаюсь, судя по звуку и громкому мату, я случайно толкаю Давида, который на пол падает.

Громкий звук, будто кого-то режут.

— Васька, сука!

Что-то мелкое бросается по комнате в стену, а после начинает издавать звуки, напоминающие рвотные позывы. И в этой всей ситуации я не понимаю, почему мужчина меня сукой называет. И откуда вообще имя мое знает.

Подменила, называется, подругу...

Давид

Вот вам, блядь, и периферия.

Я так в жизни своей не кончал, клянусь.

Сперма била из меня как из брандспойта, но это было ожидаемо — столько времени копилась. На стрессе.

Девочка оказалась высший класс — узенькая, тесная, вообще не раздолбанная, не то что столичные эскортницы. В тех дуплах белки могут спокойно делать запасы на несколько лет вперед и не переживать, даже если эти годы окажутся неурожайными.

Меня в ней заводило все — ее стоны то прерывистые, то протяжные, то переходящие в крик. Как она подавалась навстречу, как попкой в мой пах упиралась. От этого вообще башню сносило напрочь.

Я давно так качественно не трахался. Чтобы все время по нарастающей. Как любит говорить моя знакомая эскортница—пианистка, в крещендо.

Но мой зоопарк постарался все похерить как мог.

Ладно Байсар, он хотя бы просто выл. Люська походу решила, что меня тут убивают, и стала рыть подкоп прямо на лоджии.

Кто знает, чем я руководствовался, когда называл своих собак Люсьен и Байсар? Надо было как в жизни, Чип и Дейл. Они же чуть что, кидаются на помощь хозяину. Даже когда хозяин не просит.

Даже когда хозяину тупо приломило потрахаться.

Но ебучий кот переплюнул даже моих собак. Умножил на ноль весь полученный кайф. Никто не пробовал кончать, когда рядом рыгает кот? И не пробуйте.

Наверное стоило мне девчонку предупредить, что на лоджии закрыты собаки, она бы не так испугалась. А то дернулась от страха, столкнула меня, и я так наебнулся с кровати, что сам завыл не хуже Байсара.

И представьте. Я падаю, собаки воют и роют подкоп, кот рыгает. Я ору:

— Васька, сука!

Девчонка вскакивает, кричит «Хамло!» и толкает меня в спину. Что вообще здесь происходит, мне кто—то может объяснить? Почему я хамло, если по роли я пациент? Я же не госпожу заказывал, а медсестру.

Но она снова кричит:

— Сейчас я вам укол сделаю, будете знать!

И я с облегчением выдыхаю. Вот здесь должна звучать музыка Эннио Морриконе из фильма «Профессионал».

Нет, я не такой старый, не думайте, просто я фильмы старые люблю. А девчонка моя, медсестричка, настоящий профи. И хоть вместо музыки звучит сами знаете, что, она возвращается в нашу ролевую игру.

Укол это то, что поможет нам отвлечься и вернуться на исходные позиции — медсестра и пациент. И очень вовремя, я почти готов на второй заход.

Собаки все равно не заткнутся, Васька сидит под кроватью, хер достанешь. А она красотка, продолжает работать в таких непростых, можно сказать полевых условиях.

Что света у нас нет, думаю все помнят, повторять не надо.

Девчонка подсвечивает фонариком с моего телефона. Разворачивается, ослепляя меня направленным прямо в глаза лучом.

— Пациент, повернитесь.

— Окей, родная, как скажешь, — отворачиваюсь и с шипением пропускаю воздух через сжатые зубы.

Потому что в правую ягодицу впивается игла, самая настоящая.

— А на заднице ямочки, — бормочет моя медсестричка, пока я громко матерюсь, потому что мышцу пронзает болезненная горячая струйка.

— Эй, родная, ты мне что—то ввела? По—настоящему? — пытаюсь спросить, но с языком происходит непонятная беда. Он вдруг заплетается и перестает меня слушаться.

Девчонка шуршит в темноте, я слышу как она возится, но обнаруживаю, что не могу подняться. Тут как бы речь даже не о втором раунде, на меня наваливается непреодолимое желание накрыть голову подушкой и отключиться. И забить на все.

— До свидания, Давид Данилович, — воинственно пищит девчонка, и ее стройный силуэт исчезает в дверном проеме.

«Подожди, эй, какой до свидания?» — хочется крикнуть вслед. Пойти следом, если надо побежать. Догнать. В конце концов, я ей не заплатил.