Я тяжело дышу напротив его рта.

— Адам, пожалуйста.

— Пожалуйста, а? — его пальцы становятся смелее, и каждое его прикосновение посылает сквозь меня крошечные электрические искры. — Черт, Холли. Ты так хорошо ощущаешься.

Я закрываю глаза. Рука проникает глубже, и он скользит пальцем внутрь. Я чувствую себя уязвимой и сильной в равной мере, застенчивой и уверенной.

— Такая мокрая, — бормочет он. Большой палец касается клитора, и у меня перехватывает дыхание. Он немедленно делает это снова, находя то самое место. — Здесь?

— Мм.

Адам мрачно усмехается. Я все еще в трусиках, лежу на матрасе у камина с закрытыми глазами. Не в состоянии думать ни о чем, кроме того, что он делает.

Адам убирает руку, и я протестующе мяукаю, но тот ненадолго исчезает. Стягивает мои трусики вниз по ногам. Они доходят только до середины бедра, прежде чем его рука возвращается, дразня меня. Теперь, когда он знает, что мне нравится, пальцы сжимаются все сильнее, отчего дыхание учащается.

Адам целует меня в последний раз, прежде чем спуститься вниз по моему телу.

О.

— Ты не обязан…

Слишком поздно. Он покрывает поцелуями мою кожу, внутреннюю поверхность бедер. Его пальцы раздвигаются, а затем он лижет мой клитор. Я стону от удовольствия, рука находит сброшенное одеяло и крепко сжимает его.

Адам хихикает у меня между ног и принимается за работу, как будто никогда не хотел делать ничего больше. Словно открыл для себя новую любимую игрушку. Никогда еще мужчина так на меня не нападал.

Как будто это я делаю ему одолжение.

— Прекрасна, — снова бормочет он.

Я пытаюсь раздвинуть ноги, но не могу, собственные трусики ограничивают меня.

Адам замечает это. Он поднимает мои ноги, чтобы согнуть их пополам, предоставляя тем самым лучший доступ, а затем использует это.

Я дышу так часто, что с таким же успехом могла бы пробежать марафон. Язык, губы и пальцы сливаются воедино, пока он не начинает играть на мне как на инструменте, тело парит на грани.

— Адам, — умоляю я. — Адам, пожалуйста, я… О Боже!

Он скользит двумя пальцами внутрь и щелкает языком, и этого достаточно, чтобы подтолкнуть меня к оргазму. Я ощущаю его рот на себе, перед камином и посреди снежной бури, постанывая достаточно громко, чтобы перекричать вой ветра.

Адам в конце концов поднимает голову и опускает мои ноги. На его лице самая самодовольная улыбка, которую я когда-либо видела. Это напоминает о том, как он ухмылялся Эвану, когда тот забивал трехочковый в баскетболе. Гордый и немного безрассудный.

Но сейчас у него борода и фигура, и улыбка обещает еще больше удовольствия в будущем.

— Хорошая девочка, — говорит он.

Эти слова пронзают меня как выброс адреналина. Я не знала, что это мое, но слышать, как он произносит это грубым голосом…

Да. Да, да, да.

— Спасибо, — говорю я, что глупо.

Он надевает трусики обратно, что является неправильным направлением, и целует меня через ткань.

— Нет, — бормочет он. — Тебе спасибо.

Он приподнимается рядом со мной и обхватывает рукой талию, притягивая к себе. Как будто между нами все кончено. Но я чувствую твердую длину сквозь джинсы. Несмотря на все неторопливые, рыцарственные манеры, я хочу его.

— А как насчет тебя?

Он целует меня в лоб.

— Я не собираюсь испытывать судьбу.

Я хмурюсь. Мне это не нравится. Я буду для него хорошей девочкой, но также взрослой женщиной. И хочу его. Поэтому тянусь к джинсам и начинаю расстегивать пуговицы.

— Ты же не собираешься спать в джинсах, не так ли?

Адам стонет, но сбрасывает их и откидывается на одеяло.

— Нет, — соглашается он. — Я собираюсь пригласить тебя на свидание, знаешь ли. Приготовься.

— С нетерпением жду, — я поворачиваюсь, чтобы поцеловать его в шею, прямо под краем бороды. Бормотание комплиментов — опасные вещи, а оргазм придал мне смелости, дерзости и уверенности в себе. Поэтому я провожу рукой вниз по его твердому животу и под пояс боксеров.

— Господи, — шепчет он.

Эрекция в моей руке как камень, кожа горячая на ощупь. Я глажу его, и рука скользит как шелк по твердости под ней. Член большой и толстый, и я хочу, чтобы он находился внутри.

— Играешь с огнем, — говорит он сквозь стиснутые зубы.

Я сжимаю член крепче.

— Ну так сожги меня.

Адам чертыхается и переворачивает меня. Он хватает мои трусики и стягивает их вниз по ногам, раздвигая ноги.

— Презерватив?

Он снова чертыхается и закрывает глаза. Адам выглядит большим и сильным, стоя на коленях между моих ног, языки пламени мерцают на коже. Его эрекция направлена прямо на меня.

— Наверху, — говорит он дрожащим голосом. — Я возьму один.

— Хорошо.

Но он не двигается. Я подталкиваю Адама коленом, и тот приоткрывает глаз, полуулыбаясь.

— Секундочку. Ты меня немного перевозбудила, Холли.

— О, — говорю я. — Прости.

— Господи, не извиняйся, — он шлепает меня по бедру и встает, проходя через холодную комнату, как будто это его совсем не беспокоит.

Адам возвращается в рекордно короткие сроки и снова опускается на колени между моих ног. Я наблюдаю, как он надевает презерватив плавным движением, без промедления или колебаний.

— Ты в порядке?

— Да.

Он приподнимается на локтях и целует меня точно так же, как в первый раз час назад. Медленно, глубоко и многообещающе. Я приподнимаю бедра в намеке, но он просто смеется мне в губы.

Это просто так медленно.

Но когда Адам, наконец, наклоняется, чтобы принять нужную позу, мне приходится держаться за его плечи. Мы оба стонем от ощущения того, как он скользит внутрь. Член толстый у основания и это обжигает сладчайшей смесью удовольствия и боли.

— Черт, — бормочет он и начинает двигаться.

С каждым медленным толчком я вмещаю в себя все больше. Тело растягивается и раскрывается, пока полнота не распространяется по всему животу и не делает конечности тяжелыми. Адам целует меня, двигаясь. Его руки дрожат, и я не думаю, что это из-за веса тела.

Я обхватываю Адама ногами за талию и провожу ногтями по спине.

Кажется, это ослабляет тот поводок, на котором он себя держит. Его бедра врезаются в мои, глубоко и быстро, пока все, что я могу сделать, это держаться, дыхание становится прерывистым.

Адам стонет, кончая, склоняя голову мне на грудь. Я провожу рукой по его волосам и пытаюсь отдышаться. Судя по тяжелому дыханию, он делает то же самое.

— Мне тепло, — бормочу я.

Он усмехается.

— Спасибо Господи, по крайней мере, за это.

Я улыбаюсь, желая, чтобы он остался внутри навсегда. Но нет.

Он со стоном встает и направляется на кухню, и меня внезапно охватывает робость. Я накрываюсь одеялом. Огонь догорает до тлеющих углей.

Но Адам ушел только для того, чтобы выбросить презерватив. Он подбрасывает в огонь еще несколько поленьев и ложится рядом. Адам глубоко вздыхает и жестом показывает повернуться на бок, обвиваясь вокруг меня, обнимая рукой за талию. Я наблюдаю, как пламя костра возвращается к жизни, и восхищаюсь телом, плотно прижатым ко мне.

— Думаю, ты сломала меня, — шепчет он.

— Надеюсь, что нет. Я хочу это свидание.

— О, ты получишь его, — говорит он. — Я рад, что вернулся в Фэрхилл и снова встретил тебя, Холли Майклсон.

Я закрываю глаза и не думаю, что чувствовала себя когда-либо так комфортно, как сейчас.

— Я тоже, Адам Данбар.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Холли

Я просыпаюсь от резкого света. Без штор в гостиной так светло, что хочется прикрыть глаза, к тому же тут так холодно, и кончик носа замерзает над краем одеяла.

Матрас рядом со мной пуст. Адам, должно быть, недавно встал, поскольку я чувствовала его присутствие всю ночь. Лежать, прижавшись друг к другу, на матрасе было не особенно полезно для сна, но уютно и комфортно, и я ни капельки не возражала. Чувствовать, что он позади или рядом, что его рука обнимает меня, было самым успокаивающим ощущением, которое я испытывала за последние недели.