— Когда Петр оставил «Змея» ради моей защиты, тебе приказано было подменять его в роли старшего корабельного мага, — напомнил я парню. — Крейсеру положен Старший Магистр, а в идеале — Архимаг. Ты же покинул свой пост, то бы присоединиться к наземной битве.

— Учитель, но в воздухе от меня было мало толку! — с жаром воскликнул парень. — Ну сами посудите — откуда у меня опыт участия в большом воздушном бою⁈ Там же от основного чародея в первую очередь не сила требуется, а умение в нужный момент подобрать правильные чары, не говоря уже о самом главном — налаженности и опыта взаимодействия с остальными корабельными магами! Ну серьезно, я сам уже через полчаса понял, что в качестве центра Круга Магов в их случае я — худший выбор, и дальше уже сам стоял лишь как рядовой член. У нас там оказался Младший Магистр, которому ману и подавали… От меня там пользы было сущие слёзы, да и давили мы врага уверенно — а вот внизу было всё совсем не так хорошо! Да и Петр ведь потом сам на Змея вернулся! Да, я нарушил приказ, но следовал разумной логике и был в обстоятельствах, когда возможности объясниться и попросить от освобождения приказа не имел — вокруг твоего пробуждения такая заваруха началась, что ни о какой телепатии Петру речи не шло! Мои действия оказались верными и привели к максимальному успеху — так что я не вижу повода для наказания!

— Это сейчас твой проступок обернулся благом, а не катастрофой, — вмиг посуровел я. — Но если ты так продолжишь — однажды, причем скорее рано, чем поздно, это приведет к тому, что по твоей вине погибнут наши люди. Возможно даже твои друзья… А учитывая, что ты теперь Архимаг и задачи с приказами будут соответствующего уровня, то очередное непослушание подставит меня или их, — кивнул я на Смолова и тройку нежити. — И погибнем уже мы…

— Учитель, я понимаю о чем ты, но ведь я тоже не дурак и понимаю, когда подобное можно, а когда нет, — ответил значительно тише парень. — В действительно ответственной…

— … ситуации ты нас не подведешь и будешь стоять насмерть или так же насмерть нападать, да, — закончил за парня я. — В твоей преданности я и не сомневаюсь. И что видя угрозу или причину опаски своими глазами, ты скорее умрешь, чем пропустишь врага… Но ведь не всегда все прямо, ясно и очевидно. А если в следующий раз ты, выполняя порученное тебе, так же заскучаешь и решишь отправиться туда, где ты, по твоему же мнению, нужнее. И уже через полчасика по тому направлению, что поручили тебе, пройдет вражеская ударная группа?

Справедливости ради, Петя, во всяком случае со мной, против твердых аргументов не пытался играть в подростка, изображать обидки или, игнорируя сказанное стоять на своем. Ученик был внутренне не согласен, но озвученный мной аргумент был весомым и он поколебал уверенность парня.

— Друг мой Смолов, — повернулся я к главному Старейшине. — К тебе тоже имеется замечание, так что не спеши со своей самодовольной улыбкой.

— И какие же претензии? — поднял тот одну бровь, изображая интерес.

— Зачем тезку на корабль отправил? Ты же знал прекрасно, что из всех старших магов у нас лишь ты один обладаешь опытом старшего корабельного мага! Я Петю три месяца как волкодава натаскивал на взаимодействие с гвардией и поединки один на один — и это не считая его предыдущего опыта.

— Я спешил, — пожал он тогда плечами. — Ситуация была чрезвычайная, а рядом из близкого круга был только один достаточно сильный маг. Вот я не раздумывая его и отправил. Но ты прав — это было ошибкой.

Вот и думай, и вправду понял смысл моих слов или просто меня успокаивал?

Было и ещё одно дело, к которому я возвращался мысленно. Похороны Олега Васильевича Добрынина, нашего генерал-аншефа, все-таки сумевшего напоследок так дать по заднице отвернувшейся от него Фортуне, что та с визгом покинула поле боя и не сумела подарить нежити, демонам и немногочисленным человеческим циньским войскам победу, на которую они так рассчитывали.

Это был восьмой день после битвы. Как и почти все выжившие, я, не чинясь и не чураясь неприятной работы, каждый день помогал с поиском тел или их останков наших солдат или офицеров. Там, где отгремела самая яростная и кровавая схватка двух армий, там, где отдал свою жизнь без остатка наш генерал-аншефа, позволив призванному духу святого исчерпать даже тот минимальный резерв праны и маны, что делает любой нормальный маг прежде чем передать свое тело в чье-то управление. Запас сил, которых хватит что бы вернуть контроль или просто после призыва сохранить достаточно сил, что бы просто остаться в живых после подобного.

Добрынин отдал всё, и тем спас всю армию и определил победителя в схватке. Раненный мной гигант-балрог получил ещё пару дополнительных ран, погибло несколько их Магов Заклятий, а уж о более мелких врагов и говорить не стоит — они быстро и мучительно сгорали в яростном, небесном белом огне, порождаемом великим клинком, Небесным Орудием — так звались артефакты самой могущественной, влиятельной и древней фракции в известной мне части мироздания. Если не брать в расчет Инферно — Архонты Инферно, истинные владыки этого плана, были, пожалуй, единственными, кто могли бы смело схлестнуться с Архангелами — самым могущественным оружием Эдема, сильнейшими Ангелами. Общеизвестно о семерых, но сколько их там по факту — кто знает?

В общем, Добрыкин отдал всё, заплатил максимальную цену — и погиб. Да, после подобного, его душа скорее всего под руку с Мафусаилом отправилась в райские кущи, но всё равно это было потерей…

От тела генерал-аншефа исходила особая аура. Как и у всякого мага его силы, тело не разлагалось, больше того — его сейчас даже не каждый магический хищник разгрыз бы… Но при этом от него шел едва заметный свет и расходилась теплая, ласковая сила. Под её воздействием негативные мысли не исчезали совсем, но их становилось намного меньше, а на душе разливалось благостное спокойствие… А ещё она была очень опасна для демонов, нежити и чернокнижников — мои рыцари смерти заявили, что аура пытается буквально выжечь их, и парочке приходится держать защиту. Всё, что ниже четвертого ранга, сгорит за пол минуты. Четвертого — продержится минут десять, пятого сумеет преодолеть, но будет вынужден тратить большую часть сил и внимания на барьер… В общем, сильная аура, очень сильная.

Потому на вечернем военном совете, вечером того дня, я предложил устроить всем погибшим братскую могилу, где будет похоронен и наш главнокомандующий. Естественно, недавно прибывший Архимаг с отрядом гвардии и полусотней дружинников Рода Добрыниных, дабы поддержать патриарха своей семьи, был против. И очень сильно против, желая увезти тело с собой и предать земле рядом с его родней… И они были в своем праве — правильно похороненный Маг Заклятий, даже обычный, без ауры нашего аншефа, весьма положительно сказывается на территории вокруг километров на пять. Становится легче тренироваться, быстрее берете ранги и так далее — прирост не огромный, скорее даже небольшой, но вот так, по капельке, и накапливается могущество, верно?

И стукнуть по столу, велев ему заткнуться, я не мог. Вернее не хотел — слишком уважал их покойного Старейшину, не хотелось обижать его кровь. Да и вообще это было бы уж слишком по свински, наплевать на их мнение в этом вопросе. Мои хотелки тут не послужили бы оправданием даже для самого себя, не говоря уж об обществе и Великом Роде, что затаит на меня обиду. Потому пришлось пойти на крайние меры — на дипломатию…

— Вы поймите — там солдаты и офицеры, знать и простолюдины, честные люди, служившие в войске или как-то иначе трудившиеся во благо страны, не побоявшиеся сражаться с превосходящими силами врага люди. Собранные воедино и неразрывно связанные с самим генерал-аншефом — он им обещал победу и вел их. Выжить, правда, не обещал, так что тут всё честно — он и сам не выжил… Но победа, одна на всех и любой ценой — вот она.

— Да как вы смеете потешаться над моим двоюродным дедом? — вскипел на миг Архимаг, но сразу вспомнил, с кем говорит и сдал назад. — Простите, после той ужасной бойни и этой горькой для меня лично потери я совсем позабыл о некоторых рамках и правилах общения. Приношу свои извинения, господин Николаев-Шуйский.