Мышление и способность выносить суждения не единственная область, в которой проявляется рациональная вера. В сфере человеческих отношений вера есть обязательное свойство любой значимой дружбы или любви. «Иметь веру» в другого человека – значит быть уверенным в надежности и неизменности его главных установок, в цельности его личности, в его любви. Под этим я не подразумеваю, что человек не может менять своих мнений, но его основополагающие мотивации должны оставаться теми же; например, его уважение к жизни и человеческому достоинству есть часть его личности, не подверженная изменениям.

Ровно так же мы можем верить в себя, осознавая существование собственной личности, ее ядра, которое неизменно и которое сохраняется на протяжении всей нашей жизни, несмотря на меняющиеся обстоятельства и независимо от изменчивости мнений и чувств. Именно это ядро в реальности является нашим Я, на нем основывается наше убеждение в собственной идентичности. Без веры в сохранность нашей личности чувство идентичности оказывается под угрозой, и мы делаемся зависимы от других людей, одобрение которых становится основой для нашего чувства идентичности. Только человек, обладающий верой в себя, способен быть верным другом, поскольку он уверен в том, что и в будущем останется таким же, как сегодня, и будет чувствовать и поступать, как поступает сейчас. Вера в себя – условие нашей возможности что-то обещать, а поскольку, по словам Ницше, человек определяется его способностью обещать, вера оказывается одной из опор человеческого существования. В отношении любви значение имеет вера в собственную любовь, в свою способность вызывать любовь у других и в ее надежность.

Другая сторона веры в человека касается нашей веры в возможности других людей. Наиболее рудиментарной ее формой является вера матери в своего новорожденного ребенка: в то, что он будет жить, расти, ходить и говорить. Впрочем, биологическое развитие ребенка происходит настолько закономерно, что не требует особой веры. Иначе обстоит дело с теми возможностями, которые могут и не развиться у ребенка: способность любить, умение быть счастливым, умение думать, творческие способности. Это те семена, которые прорастут и проявят себя, если существуют или созданы условия для их развития; и могут оказаться подавленными, если условия отсутствуют.

Едва ли не самым важным из таких условий является наличие веры в способности ребенка у взрослого, которому он доверяет. Наличие такой веры отличает воспитание от манипулирования. Воспитание состоит в помощи ребенку реализовать свои возможности[28]. Противоположностью воспитания является манипулирование, основанное на отсутствии веры в развитие способностей и на убеждении, что ребенок вырастет «хорошим», только если взрослые вложат в него то, что желательно, и подавят то, что считают нежелательным. Нет нужды в вере в робота, поскольку он неживой, у него нет собственной жизни.

Высшим проявлением веры в других является вера в человечество. В западном мире такая вера нашла выражение на языке иудео-христианской религии, а на светском языке – в гуманистических, политических и социальных идеях последних полутора веков. Как и вера в ребенка, она основывается на идее о том, что потенциал человека таков, что при должных условиях человек способен создать общественный порядок, основанный на принципах равенства, справедливости и любви. Человеку не удалось пока создать такой порядок, и поэтому убеждение, что он способен это сделать, требует веры. Однако, как всякая рациональная вера, это не благое пожелание или принятие желаемого за действительное; такая вера основана на неоспоримых свидетельствах достижений человечества в прошлом, на внутреннем убеждении каждого индивида, на устремлениях его разума и сердца.

В то время как иррациональная вера коренится в подчинении власти, всезнающей и всемогущей, и в отказе от собственной силы и власти, вера рациональная основывается на прямо противоположных началах. Мы питаем веру в разум, потому что таков результат наших собственных наблюдений и размышлений. Мы питаем веру в потенциал и возможности других, самих себя и всего человечества потому – и только потому, – что нам знакомы рост собственных возможностей, реальность собственного развития, сила власти разума и любви. Основа рациональной веры – созидательность; жить по нашей вере – значит жить плодотворно. Отсюда следует, что вера просто в силу власти, использование принуждения есть нечто обратное вере. Верить только в силу – то же самое, что не верить в развитие еще не реализованных возможностей. Это попытка предсказать будущее, основываясь только на настоящем; однако такая проекция оказывается величайшей ошибкой, полностью иррациональной в своем пренебрежении к человеческому потенциалу и развитию. У силы не может быть рациональной веры. Одни подчиняются ее власти, другие стремятся ее удержать и сохранить. Хотя многим власть силы кажется самой надежной вещью на свете, история доказала, что она – самое ненадежное из достижений человечества. Поскольку вера и сила антагонистичны, все религии и политические системы, некогда построенные на рациональной вере, приходили в упадок и теряли свое влияние, если полагались на силу или делались ее союзниками и партнерами.

Для того чтобы иметь веру, необходимо мужество, способность идти на риск, готовность переносить боль и разочарование. Тот, кто настаивает на безопасности и уверенности как на первостепенном условии жизни, не может питать веру; кто выстраивает систему защиты и безопасности для сохранения собственности, тот неизбежно сам становится ее узником. Чтобы быть любимым и любить, нужна смелость считать определенные ценности главными – и совершать прыжок, поставив все ради этого на кон.

Такая смелость очень отличается от той, которую имел в виду знаменитый фразер Муссолини, когда выдвигал лозунг «жить опасно». Его храбрость – это храбрость нигилизма. Она основывается на деструктивной установке по отношению к жизни, на готовности отбросить жизнь в силу неспособности ее любить. Смелость отчаяния противоположна смелости любви точно так же, как вера в силу противоположна вере в жизнь.