Рассмотрев теоретические аспекты искусства любить, теперь мы оказываемся перед гораздо более трудной проблемой, а именно проблемой практики искусства любить. Можно ли узнать что-то о практической стороне любого искусства, если не практиковаться в нем?

Проблема усложняется тем, что большинство наших современников, а значит, и читателей этой книги, ожидают получить указания, «как сделать это самому»; в нашем случае это значит – быть обученными тому, как любить. Боюсь, что каждый, кто возьмется за эту последнюю главу с таким ожиданием, окажется разочарован. Умение любить – это личностный опыт, который каждый может обрести только сам и только для самого себя; на самом деле едва ли найдется кто-либо, кто не имел бы такого опыта хотя бы в рудиментарном виде – как ребенок, как подросток, как взрослый. Рассмотрение практики любви может помочь только в одном: показать предпосылки овладения искусством любить, различные подходы к этому искусству и осуществление на практике этих предпосылок и подходов. Шаги к такой цели каждый может предпринять только сам, и всякая дискуссия заканчивается до того, как будет сделан решительный шаг. Однако я полагаю, что обсуждение подходов может быть полезным для овладения искусством – по крайней мере для тех, кто уже не ждет от меня «инструкций».

Овладение любым искусством предполагает определенные общие требования совершенно независимо от того, будет ли то искусство плотника, врача или искусство любить. В первую очередь практика любого искусства требует дисциплины. Я никогда ни в чем не преуспею, если не буду вести себя дисциплинированно; все, что я стану делать, только когда буду «в настроении», может оказаться приятным хобби, но мне никогда не стать в этом деле мастером. Однако проблема заключается не только в дисциплине (скажем, упражнениях каждый день по стольку-то часов), но и в том, чтобы сама твоя жизнь дисциплинировалась. Можно подумать, что для современного человека нет ничего легче, чем привыкнуть к дисциплине. Разве не проводит он по восемь часов в день на работе, подчиняясь жесткой рутине? Дело, однако, в том, что современный человек проявляет чрезвычайно мало самодисциплины за пределами своих служебных обязанностей. Когда он не работает или не служит, он предпочитает лениться, болтаться без дела или, выражаясь более изящно, «расслабляться». Само это желание лениться есть, по существу, реакция на рутинность жизни. Именно потому, что человек вынужден восемь часов в день тратить энергию ради целей, ему чуждых, способом, не им самим избранным, а навязанным руководством и ритмом работы, он бунтует, но его бунтарство принимает инфантильную и безопасную форму потворства своим желаниям. Кроме того, восставая против диктата работодателей, он начинает испытывать недоверие к дисциплине в любом виде – как навязанной ему сверху, так и к разумной самодисциплине. Но без такой дисциплины жизнь оказывается беспорядочной, хаотичной и лишенной сосредоточенности.

То, что сосредоточенность – необходимое условие овладения искусством, едва ли нуждается в доказательствах. Любой, кто когда-либо пробовал чему-то научиться, знает это. Однако сосредоточенность в нашей культуре еще более редка, чем самодисциплина. Напротив, едва ли где-то еще можно вести такой рассеянный образ жизни, как у нас. Вы делаете много вещей одновременно: читаете, слушаете радио, разговариваете, курите, едите, пьете. Вы – потребитель с разинутым ртом, жаждущий и готовый проглотить что угодно – кинофильм, выпивку, знание. Такое отсутствие концентрации ясно видно из того, как трудно нам оставаться наедине с собой. Сидеть спокойно, не разговаривая, не куря, не читая, не потребляя спиртных напитков, для большинства из нас просто невозможно. Они нервничают и ерзают, им нужно чем-то занять рот или руки. (Курение – один из симптомов такой неспособности сосредоточиться; сигарета занимает руки, рот, зрение и обоняние.)

Третье условие – терпение. Опять же каждый, кто когда-либо пытался овладеть каким-либо искусством, знает, что терпение необходимо, если вы хотите чего-то добиться. Если человек стремится к быстрым результатам, он никогда не научится мастерству. Однако современному человеку терпение дается так же трудно, как дисциплина и сосредоточенность. Наша индустриальная система воспитывает в людях как раз противоположное – торопливость. Все наши машины являются быстродействующими: автомобиль и самолет быстро доставляют нас к месту назначения – и чем быстрее, тем лучше; машина, которая производит вдвое больше продукции вдвое быстрее, предпочтительнее старой, более медленной. Конечно, тому есть важные экономические причины, но, как во многих других областях, человеческие ценности определяются теперь ценностями экономическими. То, что хорошо для машин, должно быть хорошо и для человека – такова логика. Современный человек думает, что нечто ценное – свое время – он теряет, если не делает чего-то быстро; и при этом он не знает, что делать ему со временем, которое он сэкономил, кроме как убить его.

Еще одним условием успешного овладения искусством является страстная заинтересованность в этом. Если искусство не стало предметом высочайшей важности, подмастерье не станет никогда мастером, а в лучшем случае останется прилежным дилетантом. Это условие так же необходимо в искусстве любить, как и в любом другом. Представляется, впрочем, что в искусстве любить в отличие от других искусств число дилетантов превышает все мыслимые пределы.