– Как он? – спрашиваю я невысокого пожилого мага, который как раз собирает свои приспособления в кожаный саквояж.

– Все в порядке, Ваша Светлость, – чуть скрипуче отвечает и защелкивает замок чемодана. – Крепкий очаровательный мальчик. Судя по тому, что я вижу, сильный дракон будет. Но из-за этого есть вероятность того, что рано произойдет первый оборот. За ним следить надо.

Не нравится мне это. Ранний оборот всегда опасен для ребенка, особенно когда рядом нет отца-дракона. Знает ли Тиолла об этом? Если да, то какого демона она сбежала?

Подхожу к ребенку. Солнечные лучи подсвечивают светлые пряди Риана, заставляя их светиться, как будто свет исходит от самого малыша. Так вот ты какой, наследник Гардариана.

В смешанных чувствах, доминирующим из которых, похоже, является раздражение на самого себя, покидаю детскую и иду в башню. Все утро останавливал себя от того, чтобы сорваться к Тиолле.

Но увиденное меня не радует. Она что, так и проспала всю ночь у двери? Досада прорывается злостью. Я осматриваю комнату, понимая, что так и есть. Она даже не прилегла на кровать.

За ночь грязь на платье высохла и теперь просто стоит комом, волосы спутаны и слеплены в неопрятные комья, а во взгляде – тоска, страх и усталость. Но что-то еще во внешнем виде заставляет меня напрячься. Эта вся грязь снаружи кажется мелочью.

Она отводит глаза и смотрит в пол. Как будто это ей привычно. Как будто боится.

– Я, кажется, сказал тебе, чтоб ты привела себя в порядок, – рычу я. – Да или нет?

Тиолла сжимается вся, втягивает голову в плечи. И тут я замечаю на шее следы – понимание обрушивается на меня ледяным потоком. Я должен убедиться.

– Снимай платье.

Синие глаза в испуге распахиваются, когда она смотрит на меня. Кажется, даже перестает дышать.

– Нет, пожалуйста, – Тиолла закусывает губу и пятится от меня. – Не надо.

Надо. Оказываюсь рядом с ней и легко разрываю платье, помогая спуститься ему с плеч и упасть к ногам.

Рык дракона оглушает, когда я нахожу подтверждение своим догадкам.

Николас требует снять платье? Зажмуриваюсь от того, насколько мне страшно и унизительно. Боги! Могла ли я когда-то представить, даже учитывая то, как я жила с родителями, что в моей жизни будет все вот так?

– Нет, пожалуйста, – закусываю губу и отступаю в страхе. – Не надо.

На его мужественном волевом лице проскальзывает упрямая решимость, и он в мгновение оказывается рядом. Одним рывком Николас разрывает мое платье, а потом медленным обжигающим касанием спускает его с моих плеч.

Это могло бы выглядеть как ласка и забота, если бы не вспыхнувший в ледяных глазах Ника яростный огонь. Кажется, я слышу рык дракона, когда платье окончательно падает к моим ногам, а я остаюсь в одной полупрозрачной сорочке. Муж требовал, чтобы я носила только такие, потому что «хоть какая-то отрада для глаз».

Краска заливает лицо. Стыдно. Унизительно.

Меня снова начинает трясти. Я обхватываю себя руками, надеясь хоть немного прикрыться. Но горячий, буквально полыхающий взгляд Ника скользит по моему телу, пристрастно изучая каждый его кусочек, каждую отметину.

Между бровей Ника залегает глубокая складка, челюсти сжимаются, заставляя на скулах ходить желваки. Он пальцем поднимает мой подбородок.

Я медленно поднимаю взгляд, вжимая по привычке голову в плечи. Его взгляд следует за движением пальцев, которые едва касаясь подушечками, скользят по скуле, где недавно растекался синяк, из-за него я была вынуждена запереться в комнате. Потом опускается к потрескавшимся губам и в конце замирает на свежих отметинах на шее.

Дыхание сбивается, становится рваным. Каждая мышца напряжена, как струна. Страх пропитывает все тело, потому что я не знаю, что мне ожидать. И лишь где-то на краю сознания мелькает мысль, что тут безопасно. Это же Ник.

Он поднимает взгляд и пристально смотрит мне в глаза, будто ищет в них что-то.

– Кажется, избранный тобой муж не подарил тебе счастливой жизни? – холодным, как зимние морозы, голосом говорит Ник.

Его слова режут мое сердце, как лезвие, боль растекается по всему телу. Глаза начинает щипать. Моргаю, и по щеке стекает предательская слеза.

В ужасе напрягаюсь от этого, ожидая наказания: муж не переносил слез. Но вместо этого Ник отпускает меня и делает шаг назад.

– Иди в ванную.

– Где Риан? – дрожащим голосом спрашиваю я. – Что ты с ним сделал?

– В этом замке все подчиняются мне. Если я тебе сказал привести себя в порядок, ты просто берешь и делаешь это, – произносит Ник и распахивает маленькую дверь. – Или мне продолжить?

– Я не сдвинусь с места, пока я не узнаю, что с моим сыном, – сжав кулаки, требую я ответа.

Мне плевать на то, что может быть со мной. Но Риан не должен страдать.

На лице Ника появляется усмешка, бровь поднимается.

– Отвечаю первый и последний раз. С наследником Квиланд все хорошо. Лекарь его осмотрел, – отвечает Ник, а у меня будто камень с души падает. – Когда я вернусь, ты должна быть вымыта и в нормальной одежде. Платье тебе занесут.

Он дожидается момента, когда я все же скрываюсь в ванной, и выходит. Слышу, как с хлопком закрывается дверь, и снова поворачивается ключ.

Вот так. Из одной тюрьмы я попала в другую. Менее комфортную и богатую – вместо огромной купальни и дорогих масел меня ждут кадка с теплой водой и простое мыло. Зато в одном я уверена точно: Риан тут в большей безопасности, чем с моим мужем. Особенно если начнется превращение.

Стаскиваю с себя сорочку, распускаю запутавшиеся волосы. Быстро обмываюсь, выжимаю волосы, заматываюсь в большое хлопковое полотенце, лежащее тут же на лавке, и аккуратно выглядываю в комнату, проверяя, что там никого нет.

На моей кровати стопкой лежит новая одежда. Беру ее и снова скрываюсь в ванной, а когда выхожу, меня уже ожидают Ник и пожилой мужчина в тунике лекаря.

Николас осматривает оценивающе меня с ног до головы. Я нервно поправляю простое льняное платье и убираю за ухо все еще влажную выбившуюся из косы прядь.

– Лекарь осмотрит тебя, – констатирует очевидное Ник и поворачивается к лекарю. – Можете приступать.

– Господин Сайланд, я вынужден настаивать на том, чтобы вы вышли, – дребезжащим старческим голосом отвечает лекарь.

– Нет, – отрезает Ник так, что становится понятно, что спорить с ним бесполезно. – Я должен знать все сам.

Это явно не по душе лекарю, но с драконом он спорить не решается. Мне приходится отвечать на откровенные вопросы, позволять осмотреть себя, и при этом краснеть.

Ник все это время стоит у окна и, сложив руки за спиной, смотрит вдаль, даже ни разу не повернувшись. Кажется, что происходящее его не интересует. Но по тому, как сжаты его кулаки и напряжены мышцы плеч и спины, понятно, что он весь внимание.

Когда заходит речь о том, как я получила все эти синяки, я нагло вру, что упала с лестницы, а со стороны Ника доносится скептический хмык.

– Господин Сайланд, – наконец, заканчивает свою экзекуцию лекарь. – Девушка измотана физически и эмоционально. Я бы посоветовал ей побольше спать и отдыхать, а через некоторое время снова показаться мне.

Ник кивает и отпускает лекаря, а сам переводит взгляд на меня.

– Значит, просто падение с лестницы? И у лестницы есть пальцы, которые оставили следы на твоей шейке? – он приближается ко мне.

Надвигается опасным, сметающим все, но неотвратимым ураганом, поднимая шторм в моем сердце.

– Молчишь? Странно. Мне казалось, ты умеешь лучше врать.

– Ник…

– Господин Сайланд, – перебивает он. – Для тебя я господин Сайланд.

Вот как… Ну да. Я отвожу взгляд.

– Господин Сайланд, – тихо спрашиваю я. – Что вы намерены со мной делать?

– А вот об этом мы с тобой сейчас и поговорим.