— Ты ошибаешься, — шёпотом сказала Марина, — скорее, подлая предательница. Кажется, я влюбилась в Илью.

— Вот это поворот! А как же законный муж? И почему ты его не выгонишь, тем более он изменяет? — Я натурально удивилась, вообще такого не ожидала.

Марина не успела ответить, потому что в ночной тишине раздался голос Виктора:

— Девчонки, а почему вы бросили подругу? Не жалко?

Когда спирт наконец стал преобладать в организме Ирки, она отстала от Женьки и, приняв позу Алёнушки в ожидании братца Иванушки, затаилась на скамейке у бассейна. Если бы не Виктор, отряд бы не сразу заметил потерю бойца.

— Она немного пьяна, потому потерялась, — объясняя, оправдывалась Женя.

— В смы-ысле немно-ого? — едва выговорила три трудных слова Ирка. Потом споткнулась и, едва удержавшись за рукав Виктора, что-то недовольно пробубнила.

Глядя на парня, я понимала, что вот такого кандидата в женихи моя мама бы наверняка одобрила. А что? Умный, добрый, неженатый, заботливый. Что ещё надо? Подумаешь, не красавец и невысокого роста. Кто на это сейчас обращает внимания?

Внезапно прилетевшая мысль заставила меня рассмеяться, так уж устроена женская голова, что каждая особь мужского пола сразу сканируется как потенциальный муж и отец будущих детей.

Виктор проводил меня прямо до номера.

— Ну что, ещё встретимся? — уточнил он.

— Да, конечно, — сказала я. — Уже на завтраке.

Однако я ошиблась: за завтраком увидеться не удалось, ибо его и Женю срочно вызвали на работу, поскольку город внепланово посетил заместитель губернатора, и срочно понадобились журналисты.

Вот и подумаешь лишний раз: плох тот начальник, кто не хочет стать рабовладельцем.

Днём позвонила Марина и пригласила погулять у озера, я согласилась, ибо нравилась мне эта добрая и приветливая женщина.

Я уже сидела на полюбившемся бревне у ивы, когда заприметила идущую ко мне парочку.

Вадик нежно поддержал жену, она благодарно ему кивала. Я, глядя на них, вспомнила маму и её рассуждения об идеальной ячейке общества.

Вот Доброкотовы и есть идеальная семья. Он ей тайно изменяет направо и налево — для неё это уже не тайна, но Марина старается ничего не замечать и время от времени с вожделением поглядывает на Илью, а Вадюша на это закрывает глаза, лишь бы не бросила. Однако Доброкотов не хочет лишний раз светиться, демонстрируя свои «трудовые подвиги», ибо он-то больше теряет, чем она.

«Идиллия», одним словом! Я бы так не смогла.

— Ксюша, здравствуй, дорогая. Как Ира?

Марина об этом хотела со мной поговорить?

— Ирка в порядке, уже перебралась в номер мужа.

— Вот она дала вчера джазу. Если бы не Виктор, могла бы и на скамье уснуть.

— А при чём здесь Виктор? — подал наконец голос Вадюша и, иронично усмехнувшись, продолжил: — Он записался в спасатели нетрезвых женщин?

Есть такая категория мужиков, которые живут по принципу: сам не ам и другому не дам. К примеру, Доброкотов: я ему совершенно не нужна, когда-то наш очаг, так и не разгоревшись, развалился, но при этом Вадюша считает, что имеет на меня права. Я перевела на него ласковый взгляд:

— Хочешь об этом поговорить? — Глаза Доброкотова забегали. Совесть потому что нечиста? — Давно хотела спросить, почему у тебя слегка отекла левая щека? — намекнула на недавнюю драку.

— Вадик сказал, у него болит зуб, — ответила за мужа Марина, улыбнулась и слегка развела руки.

Вадюша благодарно посмотрел на жену и прокашлялся, как-то сразу сжавшись:

— Кхх, лично мне очень нравится Виктор, прекрасный журналист и хороший человек.

Видимо, паренёк понял по глазам: не нужно задевать моих знакомых, ибо могу нечаянно просветить Марину, из-за чего он так недолюбливает Виктора. Это, конечно, не развод, но некоторые ограничения, а Вадюша очень любит свободу и деньги.

Прекрасно, ибо его страхи — моя возможность держать Доброкотова на коротком поводке.

— Золотые слова, рада, что наше с тобой мнение совпадает.

Я понимала: мой спич о том, что Доброкотов — «изменщик коварный», ничего уже не изменит, подумаешь, лишний раз поскандалят. Иные семьи только этим и живут, зато какое яркое у них воспоминание о примирении, радуются аж до следующей драки.

Н-да, серьгу с топазом только жаль. Не рассчитала я что-то в своей затее, не собрала достаточные данные об этой семье, чтобы действовать наверняка, а ведь учила когда-то в вузе логику.

Повернув голову в сторону, я увидела, что Марина очень внимательно наблюдает за нашей перепалкой.

«Сигизмунд, — сказала я себе, — а ведь Доброкотова разглядывает меня и Вадюшу так, будто ей что-то известно о нашем прошлом. Справки собирала? И ведь совсем не ревнует, смотрит изучающе — да, но без ревности».

Я улыбнулась и, как ни в чём не бывало, начала делиться планами: отпуск заканчивается, через три дня нужно быть на работе, но как не хочется. Здесь не лукавила, ибо действительно пропало желание ехать домой, но и в Энске оставаться тоже не мечтала.

— Хоть на Луну лети, — не заметила, как сказала вслух.

— Мне очень хочется преподнести тебе, Ксюша, презент, поверь, подарки я делаю не всем, а лишь тем людям, которые по-настоящему нравятся, поэтому приходи в мой магазин и выбирай там любую вещь, какая придётся по душе.

От моего внимания не ушло выделенное голосом словосочетание в мой магазин. Почему-то она сказала именно так, а не в наш магазин. Неужели Марина приняла какое-то важное для себя решение, или это выражение она использует всегда, чтобы Доброкотов не терял бдительности, не расслаблялся и был постоянно на коротком поводке? От души поблагодарив новоявленную подругу, я ушла в свой номер.

Разбирая минувшую и только что состоявшуюся встречу с Мариной, я поняла одно: мне нравится этот человек. Если бы не её замужество за Доброкотовым, мы смогли бы, не глядя на возраст, стать подругами.

А вечером в дверь постучал Дима.

На душе царило необыкновенное спокойствие, потому что у меня в гостях был друг детства. Так всегда бывало, когда я видела парня. Только он зашёл на порог номера, у Дарии тут же нашлось какое-то срочное дело на территории комплекса. Дима сидел и молчал, я не задавала вопросов, тоже помалкивала, надо будет, сам скажет.

— Ксюша, я так рад тебя видеть, ты не представляешь. Вот смотрю на тебя и ощущаю необыкновенный прилив сил, кажется, ты меня одним своим видом заряжаешь, будто батарейка.

Я засмеялась.

— Сомнительный комплемент. С батарейкой меня ещё не сравнивали.

Он подошёл к окну и настежь распахнул портьеры.

— Не хочешь погулять в такую чудесную погоду? Последние тёплые деньки.

В самом деле, завтра мы уезжаем, а толком всю прилегающую территорию к «Ивушке» так и не исследовали, погодой-природой до конца не насладились.

— А пойдём. Только хочу погулять по бору вдоль озера. Помнишь, как в детстве: сяду на пенёк, съем пирожок.

Дима засмеялся:

— Помню, ну что ж, идём, только за озером роятся тучки, думаю, к дождю.

— Тогда погуляем недолго по округе. — Вдруг я вспомнила об Ирке. — А как же твоя жена? Ревновать не будет?

— Поверь мне, ей это чувство совсем не знакомо, она сейчас занята более важным делом: сливает в соцсети свои фотографии, где она в разных позах: в анфас и профиль. Пусть весь мир завидует, как славно она вчера повеселилась.

Если Ирка не беспокоится, где и с кем её муж, мои-то какие проблемы?

— Надень джинсы и возьми с собой ветровку или кофту, — строго сказал Дима.

О, узнаю брата Диму, он ещё в детстве любил покомандовать, чего моя свободолюбивая натура с пелёнок не выносила.

Дима, наверное, не заметил, что из коротких штанишек я уже выросла, и тем более на дух не переносила каких-либо манипуляций, поэтому назло отправилась, в чём была: в длинной летней юбке и такой же по тону футболке, естественно, не взяв с собой ничего, кроме бутылочки воды.