Под ее ногой мокро хлюпнул мох. Но это не выдернуло кошку из ее тяжких мыслей. Лесная Сестра бездумно кружила по лесу, пропевая про себя тягучие и скрипучие слова мантры, чтобы войти в полу-трансовое состояние и соединиться с Лесом. Если бы не мерзкое ощущение на душе и не умственная жужжалка, накрепко привязавшие Киру к действительности, у нее давным давно бы уже получилось. И с большой вероятностью она уже входила бы в ближайшие Священные Круги где-нибудь с другой стороны реальности. Но пока что не получалось. Непрекращающийся внутренний диалог с псом и вообще с судьбой все время врывался в ее сознание и отнимал ее внимание, как пьяный гость на свадьбе, который у всех уже в печенках сидит со своими тостами, переходящими в припоминания позорных историй и претензий, но выгнать его никак нельзя, потому что он родной дядя невесты, как ни как. И Кира тратила половину времени на то, чтобы прекратить внутренние споры, а вторую половину на самобичевание за то, что снова в эти споры ввязалась. Так что на мантру совсем не хватало внимания.

Под ногой снова хлюпнуло. На этот раз ледяная черная вода просочилась сквозь зеленую подкладку. Кира тут же отдернула ногу. Чувство холодной мокрой жижи на подошве было весьма отрезвляющим.

«Болото? Здесь? Что за черт….»

Наконец-то лес привлек ее внимание. Кошка огляделась.

Перед ней стелилось болото. Довольно молодое, но кошка четко видела границу, с которой начиналось разжижение почвы. Темный, сочный, пропитанный осенью лес резко заканчивался и сменялся умирающими, оглохшими и ослепшими деревьями. Многие из них еще держали оборону, особенно на границе, но чуть дальше – из высокой осоки поднимались голые лысые веера тонких орешников, остовы берез и обломанные стволы трухлявых кленов.

Кира пошла вдоль кромки, стараясь больше не хлюпать. Она пыталась припомнить хоть одно упоминание о болотах, когда читала историю штата с Линдой.

«Ох, Линда… а по тебе я точно буду скучать. Как же так могло все неудачно сложиться-то?! – завелась в ее голове снова мрачная шарманка. – Какая же ты сволочь, пес. Какая же сволочь… Капризная подростковая скотина… ты обиделся на то, что я тебя расцарапала? Да ты же, гнида, книги сжег! Я же не знала… Не могла знать, что будет потом. Да на тебе следа от царапин не осталось через пару дней. Но ты готов променять свою гордость на всю мою судьбу. Недотрога. Вот она цена – либо я стелюсь перед тобой, как перед сказочным принцем, либо валю на все четыре стороны в полное одиночество. КС была моим шансом на жизнь. И на работу. На любимую работу, которая еще и пользу приносит, – на ее глаза снова навернулись слезы, а в груди встал толстый глиняный комок. Она вспомнила свое отчаяние несколько лет назад, когда с каждым новым собеседованием и новой вакансией, она осознавала, что после присяги на Лесную Сестру, ей путь либо в наемницы, либо сразу в лесное хозяйство. А это значит навсегда – как в монастырь. Нет, она любила Лес… очень. Но и светская жизнь ей нравилась. Она ждала ее. Ждала свободы от обучения в пансионате. Затем в Лесном доме… И вот, наконец шанс блеснул. И погас – из-за какой-то глупости. Из-за задетой чьей-то гордости. – Неужели оно того стоило? Ты хоть представляешь, как мне теперь жить?.. Да зачем мне теперь жить, Фауст?»

Последняя мысль поразила ее настолько, что она встала как вкопанная. Это же было ясно, как белый день! Да он же ей постоянно намекал на это, как можно было раньше не заметить?! Судья, видно, давно уже смекнул, что защитить ее от демона не удастся, но убить сам не мог, видимо. И отправить восвояси тоже нельзя, потому что (как он и сказал) она была опасна для других… Он же ей чуть не прямым текстом предложил самоубийство.

Кошка уставилась побледневшими глазами-щелками в темную воду впереди. Самоубийство. Это же так просто. Это гениально. Это наилучшее решение всех проблем – и ее и с ней. Она больше никому не нанесет вреда. И никому не достанется.

Кошка сделала шаг к воде. Болото тут было очень кстати. Умерев в лесу, она будет едва ли не более полезной, чем оставшись живым мостом. Более целостной. Более ценной…

Она бы и второй шаг сделала, но тонкий вьюнок успел обвить ее лапу. Кошка потянула ногу и почувствовала, как хрупкие тягучие плети нежного растения лопаются, не способные удержать такого огромного зверя как она. Но способны привлечь внимание. Кира словно из какого-то тумана взглянула на свои ноги и заметила, что все окружающие растения старались оттолкнуть ее от от воды и не пустить вперед. Даже сейчас, пока она присматривалась, настойчивый вьюн на пару с цепкой мокрицей обкручивали ее правую ногу, словно старались наплести на ней зеленый кокон.

Это было так трогательно, что Кира на секунду словно протрезвела и забыла, куда и зачем шла. И именно в эту секунду ее холки коснулись тонкие черные прутья.

Можно было бы подумать, что это от ветра качнулась березка и просто случайно прикоснулась к ее коже… Но она точно знала, что это не дерево. Нечто… некто стоял у нее за спиной и медленно трогал ее по лопатке и затылку прутиком. Каждый волосок на ее шкуре мгновенно поднялся на дыбы, а голова пошла кругом. Кира знала, что это не дерево, потому что в момент прикосновения ее глаза перестали видеть то, что впереди – болото, умирающие деревца, испуганные чем-то травы. А увидели ее собственный взъерошенный затылок.

«СЕСТРА», – прошелестело в листве крон.

Она обомлела и зажмурилась, но это не помогло – кошка продолжала видеть себя словно со спины даже под закрытыми веками. По затылку прошел холодок. Она видела, как к ней притрагивается все больше и больше мелких темных веточек и словно тонюсенькие щупальца облепляют ее голову.

«СЕСТРА», – снова прошелестело, но уже не в листве, а как будто голос внутри ее головы.

«ТЫ ДУМАЕШЬ О СМЕРТИ, СЕСТРА?»

Кира распахнула глаза и нашла в себе силы ответить.

– Да. Я думала о смерти.

Существо у нее за спиной, чьими глазами она сейчас видела реальность, слегка качнулось, словно переступило с ноги на ногу. Оно было высоким, значительно выше нее.

«НЕ ИДИ. ЭТО НЕ ТВОИ МЫСЛИ. ЭТО НИЧЬИ МЫСЛИ. ПРИСМОТРИСЬ».

И оно медленно перевело взгляд на лес вокруг. Кира замерла. Она никогда еще не чувствовала лес так хорошо – она видела и слышала все одновременно… Мысли деревьев, трав, грибов и животных звучали слаженным оркестром. Каждый инструмент играл свою партию, но исполнялось одно общее произведение. И сейчас ей не составляло труда раскладывать в уме этот гул на партитуры.

На березе сидела ворона. Мокрая и жалкая. Она с тревогой поворачивала голову, чтобы посмотреть вниз в лесную подошву то одним глазом, то другим, то прямо. Ее мелодия была о голоде и любопытстве. И вместе с тем – она с тоской поглядывала на болото, обещавшее быстрый вечный покой. И словно не могла решить, что же будет более любопытным – еда? Или уйти с головой под черную воду?

Мышь под листвой шуршала, суетливо наталкивая в норку найденные орехи. Она торопилась и боялась… И оглядывалась на болото. Она боялась холодов. А темная густая вода убаюкивала и соблазняла. Мышь то и дело поглядывала на болото и представляла, что там, под водой этот бешеный непрекращающийся бег за едой и теплом, наконец-то закончится.

Родственные дубы чуть поодаль были в ужасе от приближающейся к их корням влаге. В их временнОм восприятии это происходило неимоверно быстро – всего за три десятка лет этот потоп бурным потоком несся прямиком на них. Деревья стенали в беспомощной панике и в то же время безразлично наблюдали за наступающим бедствием, понимая, что все уже свершилось, их судьба предрешена и, по большому счету, это не так уж и ужасно, если разобраться.

– Здесь все думают о смерти! – осенило кошку.

«ДА, СЕСТРА. ТУТ ДАЖЕ Я ДУМАЮ О СМЕРТИ. ЭТО СТРАННО. И ЭТО ЛОВУШКА».

– Я не понимаю что ты хочешь сказать, – как могла спокойно произнесла кошка. Ее лапки вспотели и она нервно пошевелила пальцами. Очень осторожно, чтобы не шелохнуться ненароком, не потерять связи с этим редким существом, которое зачем-то вышло с ней на контакт.