А еще неприятным сюрпризом оказался тот факт, что я тоже могу терять силы. Да, конечно, на этот раз выплеск был слишком велик. Естественно, меня хорошенько тряхнуло. Но… Надо учесть на будущее. А то вот так в самый неподходящий момент окажусь слабее ребёнка.

— О-о-о-о-о… Проснулся? — Моментально среагировал Толик, стоило мне открыть глаза и завозиться. — Тут уже Ликвидатор заглядывал. Сказал, как только ты очнёшься, сразу спускаться вниз. Мы куда-то поедем.

— В лабораторию. — Ответил я пацану, поднимаясь с кровати. — В лабораторию поедем. Уверен.

— Что это за место такое? Вчера про него говорили и сегодня. — Спросил Толик, широко зевая.

Он, похоже, снова всю ночь контролировал мое состояние, потому что в отличие от меня не выспался.

— Поверь, если бы у меня был выбор, предпочёл бы туда больше не появляться. — Сказал я, а затем схватил полотенце и направился к ванной комнате.

Тишина в комнате стояла гнетущая и какая-то неловкая. Вроде бы обсудить нужно много, но молчали мы оба, и я, и мать. Для предстоящего разговора нам выделили тот самый кабинет, в котором я уже бывал при прошлом посещении лаборатории. Причем, Ликвидатор согласился даже на то, чтоб мы с родительницей остались наедине.

Правда, привели матушку в наручниках. И судя по всему, сплав этих наручников имел свинцовую пыль. Мать явно испытывала дискомфорт и болезненные ощущения.

Вообще, хочу сказать, странно, конечно, было видеть ее снова. После всего, что произошло. Вроде бы это — она. Вот, сидит напротив. Смотрит. Глаза ее, волосы, лицо. Но с другой стороны — совсем другой человек. Незнакомый. Я будто впервые увидел родительницу со стороны.

В ее взгляде больше не было вечно испуганного выражения, которое я наблюдал всю жизнь. Плечи распрямились. Черты лица стали резче, что ли. Зашуганная, замученная нищенской жизнью женщина, которая жила в богом забытом городке и работала на богом забытом заводе, пропала. И я не мог этого не замечать.

Возможно, ещё влияло место, где мы находились. Все-таки лаборатория особистов не самый лучший вариант для откровенных, доверительных бесед. А нам точно нужно многое обсудить откровенно и доверительно. Но, что говорится, за неимением лучшего, сойдёт и это. Лучше плохо, чем вообще никак. Тем более сейчас без той правды, которую знает только матушка, ни я, ни Романовский с места не сдвинемся.

Я, честно говоря, даже не рассчитывал, что встречу с матерью организуют настолько быстро. Думал, как обычно Ликвидатор еще покомпостирует мозг. Он это страсть как любит, напускать туману и выдерживать чертовы паузы. Ему нужно было устроиться работать театральным режиссером. Отличные драмы и трагедии ставил бы.

Однако, похоже, Романовский и правда решил пойти на нормальное, адекватное сотрудничество между нами. Всё-таки ситуация на самом деле, мягко говоря, вышла из-под контроля. Куда уж дальше. Все новостные каналы пестрят сюжетами о вчерашнем «терракте». Помимо особистов постарадало около десяти человек гражданских. К счастью, все они остались живы. А вот травмы… Двое вроде бы в тяжёлом состоянии, находятся в реанимации. Врачи прогнозов никаких не дают. И один из пострадавших — ребёнок.

Узнал я это благодаря Толику. Когда вышел из ванной комнаты сразу уткнулся взглядом в плазменную панель, которую он включил в мое отсутствие. Пацан сидел на полу, сложив ноги крест-накрест и пялился на экран, открыв рот. В руках держал пульт. Как только заметил мое появление, сразу вырубил телевизор.

— Включи. Я не девица с трепетными чувствами, рыдать и впадать в истерику не стану. Сам понимаю, что сделал. — Бросил я Толику, одновременно вытаскивая одежду из шкафа. — Хочу понимать реальную ситуацию. Хватит щадить мои несуществующие чувства.

— Борис, бывает и такое. Жертвы, они неизбежны. — Не понятно к чему сказал Толик. Можно подумать, я его спрашивал. Или просил какой-то психологической поддержки.

— Угу.

От других комментариев воздержался. Сказать особо нечего. Пожалуй, кроме того, что… блин…что я не испытываю эмоций.

Вчера как-то не сильно заострил внимание на данном нюансе. Думал, типа посттравматический синдром так проявляется. А сейчас вот уже реально напрягся. Нет эмоций. Вообще никаких. Даже чувство сожаления о содеянном ушло. Просто пустота внутри и все. Голая степь, по которой то в одну сторону, то в другую перекати-поле кувыркается.

Это ненормально. Я же, блин, человек. Я должен хоть что-то чувствовать.

Не успел одеться, как в дверь постучали и на пороге возникла Романовская. Каменное лицо, одежда с иголочки, прическа и высокомерный взгляд. Ну эта, похоже, начала приходить в себя.

Хотя бы ее чудаковатое детское поведение закончилось. Сейчас бы оно очень некстати было. По большому счету, спасибо Толику, что он сократил этап «взросления» Романовской как псионика. Раньше, вроде бы, подобным образом учили детей плавать. Читал в какой-то статье. Сажали в лодку, отплывали подальше от берега и выпихивали за борт. Типа, плыви, если хочешь жить. И ничего, плыли. Вот так же с Романовской сделал Толик.

— Отец ждет нас в кабинете. Сказал, прежде, чем уедете из дома в лабораторию, он должен что-то сообщить.

— Мы уедем? — Удивился я. — Тебя в составе нашей компании не будет?

— Нет. Мне велено оставаться дома. Поторопись. Он сказал, разговор важный.

Не дожидаясь моего ответа, Ангелина сразу развернулась и вышла из спальни.

— Чет она какая-то… Слишком спокойная. — Толик настороженно посмотрел ей вслед. — Как кукла, честное слово. Может, у нее стресс проявляется через безразличие?

— Есть такое. — Согласился я.

За несколько минут, которые Ангелина провела в комнате, успел оценить ее состояние. Толик прав. Девчонка словно отключилась от внешнего мира. Она говорит, ходит, но все это… как-то механически. Защитная реакция? Но я бы не сказал, что у Лины слабая психика. Наоборот. Мне казалось, она способна вывезти любую ситуацию. Да и отец ее воспитывал как солдата. Со своими особистами и то, наверное, мягче ведет себя.

— Мне подождать тут? — Спросил Толик, глядя на меня снизу вверх. Он по-прежнему сидел на полу.

— Да. В лабораторию со мной поедешь. Сейчас, узнаю, что там хочет господин Романовский, и тогда рванем. В гостиную спускайся. Жди там.

— А если он будет против? Ну… Что я с вами. Меня ведь никто не звал. — Толик вопросительно поднял брови. Хотя по его лицу я видел, что ему очень сильно хочется оказаться в столь легендарно месте, как Особый отдел. Пусть даже репутация у этого места среди псиоников ужасная.

— По хрену. — Ответил я пацану, а затем вышел из комнаты.

Спустился вниз и сразу направился в кабинет. Полковник вместе с девчонкой уже были там.

— Проходи, Борис. — Ликвидатор кивнул на свободное кресло.

Судя по напряженной атмосфере, которая ощущалась, премирения между родственничками не произошло. Подозреваю, такого уже и не будет.

Второе кресло было занято Ангелиной. Она сидела с прямой, ровной спиной, глядя вперед. Ну реально настоящая кукла. Будто палку проглотила.

Я подошел к креслу, сел. Уставился на Сергея Сергеевича. Даже интересно, что за новость он хочет сообщить. В последнее время с новостями какая-то серьёзная проблема. Они все чаще одна хуже другой.

— Значит так, — Полковник замер рядом со столом. Он в отличие от меня и девчонки садиться не торопился. — Не буду ходить вокруг да около. Сейчас у нас два Псионика-универсала. Теперь это больше не тайна. Хотелось, конечно, все сделать более спокойно, без спешки. Но…

Ликвидатор замолчал и многозначительно посмотрел на меня. Видимо, это была «благодарность» за чрезмерную активность Толика. Умрешь, конечно. Я вообще в этот момент, между прочим, валялся овощем и ни черта изменить не мог. Надо было думать башкой, прежде, чем впутывать родную дочь во всю эту историю. Ищет теперь крайних.

— Впрочем, чего уж об этом. Как вышло, так вышло. Перейдём к самой главной части нашего разговора. — Ликвидатор перевел хмурый взгляд с меня на Ангелину.