– Аккуратнее, тебя могут не так понять.– Селестина сверкнула чёрными глазами.

Мы сидели на длинном подоконнике, ожидая учителя истории. Утреннее солнце сменилось тучами и дождем. За высокими окнами шатались деревья, настолько был силён ветер. Впервые ощутилась настоящая осень. Конец холодного октября начал вгонять в тоску.

За завтраком мисс Анабель объявляла о начале подготовки к балу маскараду, в честь завершения осени и началу зимы. У нас остался месяц, чтобы закончить обучение. А у принца остался месяц, чтобы сделать свой «выбор». Если в начале претендентки питали надежду, что принц может заинтересоваться ими, то сейчас вовсе потеряли всякую надежду.

Николас так и не появился перед нами. Единственная, кто сохраняла уверенность в собственной персоне, была Селестина. Она радовалась, что принц не проявлял никакую заинтересованность, осознавая свою победу. А я глубоко разочаровывалась в нём. Николас не прислушался к моему совету. Проигнорировал мою идею о возможном выборе.

– Франциска права! – Медалин закатила глаза. – Ваш король настоящий пурэ.

Я усмехнулась.

Пурэ – с эдартийского языка переводилось, как «глупец».

Помимо Медалин я была единственной среди претенденток, кто владела языком Эдартиса. Во время правления родителей короля Жерома, все адорианцы изучали, знали и говорили на эдартийском языке. Адория и Эдартис были дружными соседями. Но всё изменилось, когда Жером пришёл к власти. Он настолько ненавидел южную страну, что запретил эдартийский язык. Из-за запрета новое поколения адорианцев не изучало язык «врагов».

Я была благодарна тёте Вероники, что она настояла на моем обучение. Для меня эдартийский язык всегда был мягче и изысканней, нежели грубый адорианский или сложный язык вольного народа.

– Чего только стоит то, что он сделал со своим братом! – Медалин осуждающе помотала головой. – Ужасный человек.

– Разве у короля есть брат? – Катарина в недоумении посмотрела на претенденток. – Король Жером единственный ребёнок. Ведь так?

– Конечно единственный. – ответила Cелестина, поправив подушку под спиной. – Медалин, в Эдартисе плохо преподают историю? Ничего. Скоро прийдет мистер Антони Фриц. Проведёт урок специально для тебя.

– Вы правда не знаете? – Медалин усмехнулась, но увидев всеобщее непонимание, нахмурила брови. – Жером убил своего брата, когда стал королём. Все об этом знают!

– Я не знала этого. – я посмотрела на сестёр.

Селестина и Флоренс были шокированы, как и все остальные. Претендентки смотрели в карие глаза Медалин, ожидая продолжения. Лишь Франциска отвернувшись, наблюдала за дождем, бьющимся в окно.

– Мы впервые об этом слышим.

Я взяла подругу за руку.

– Медалин, расскажи всё, что знаешь.

– Неудивительно, что от вас скрыли правду. В Эдартисе Жерома ненавидят не просто так. Хорошо, слушайте.

Медалин набрала воздуха и начала:

– У Жерома был младший брат. Раймунд Дюран. Всё детство и юность они конфликтовали. Раймунд был великолепным рыцарем и отважным воином. Достоянием семьи и любимцем народа. Раймунд часто приезжал в Эдартис и имел дружные отношения с королевской семьей моей страны. Насколько я знаю, даже в Горных Вершинах ему были рады.

– Тётя Вероника никогда не рассказывала про него. Это не может быть правдой.

– Вивьен, это правда! Раймунду было почти тридцать, когда Жером стал королём. Народ Адории быстро понял, что новый король собирается нарушить мир страны. Поползли слухи о желание адорианцев свергнуть Жерома и отдать корону его младшему брату. Эти слухи дошли до Жерома и начали съедать его изнутри. Король никогда не питал глубокой любви к младшему брату.

– Ты специально всё это говоришь про нашего короля, чтобы мы начали его ненавидеть!

Катарина встала и начала размахивать руками.

– Это ложь! Мой отец дружит с ним! Мой отец в королевском совете! Мой отец…

– Катарина, замолчи! – я схватила девушку за руку и посадила обратно. – Медалин, продолжай.

– У Раймунда был маленький сын и беременная жена. В один день поздно ночью они возвращались во дворец и на их карету напали. Разбойники заставили Раймунда смотреть, как они перерезают горло его сыну и избивают беременную жену. Они заперли Раймунда вместе с телами жены и сына в карете, а после подожгли.

– Какой ужас! – на глазах Катарины выступили слёзы.

– Ваш любимый король Жером отдал приказ. Никто другой не осмелился бы на такое зверство, – Медалин с отвращением выплёвывала слова. – Но я слышала, что жене удалось выжить и она родила ребёнка.

– Значит, где-то живет двоюродный брат или сестра Николаса? – Верания посмотрела на Ариану. – Ещё один наследник династии Дюран.

– Ложь.

Франциска повернулась к нам. Её лицо не выражало никаких эмоций. Абсолютное безразличие.

– Люди любят выдумывать сказки из трагедий, – спокойно произнесла Франциска.

Спрыгнув с подоконника, она поправила платье.

– Даже если история про семью Раймунда правда, то они давно мертвы. Мы всю жизнь жили, не зная об этом. Что-то изменилось? Очередное доказательство жестокости Жерома. Ничего нового.

– Если король так ужасен, может ли принц Николас быть таким же? – Флоренс посмотрела на Селестину.      – У тебя вспыльчивый характер, Селестина. Ты можешь на эмоциях наговорить кучу гадостей. Не боишься, что принц в злости тебя задушит?

Селестина не ответила. При всей своей самоуверенности и гордости, она явно этого боялась. Селестина, как и все остальные претендентки, не общалась с Николасом. Она не могла знать, какие мысли крутились в его голове и, что скрывалось в глубинах его души. Возможно, снаружи симпатичный и нежный принц, внутри являлся беспощадным тираном. Никто из нас его не знал. Мы все желали этого, но принц Николас не давал нам никаких шансов.

– Это всё так грустно. Дети были невинны! Вокруг одна несправедливость.

Катарина достала платок и вытерла слёзы.

– Я даже львицей не могу побыть из-за эгоизма Верании. Ещё одна несправедливость.

– И вновь ты всё свела к себе! – закатив глаза, Верания встала и откинула рыжие волосы. – Я буду львицей и никто другой!

– Я не выбирала с каким цветом волос родиться!

– Не в цвете волос дело, Катарина! Я лев по натуре! А ты со своими заплаканными голубыми глазами похожа на сову.

– Сову?!

– Нет, не хочу так оскорблять сов. Ты, как противная чайка на причале. Кричишь мне под ухо!

Катарина в ярости встала с подоконника, уронив подушки. Она кинула мокрый платок в лицо Верании.

Сохранив спокойствие, но лишь на пару секунд, Верания схватила упавшую подушку и бросила её в Катарину.

– Твой плачь в точности отображает крики чаек!

Девушки одновременно схватили подушки и принялись кидаться ими друг в друга. Ткань начала рваться и перья полетели на нас.

– Прекратите!

Селестина отмахивалась от летящих ей в лицо перьев. Но Верания и Катарина продолжали бороться. Перейдя от злости и раздражения к смеху и улыбкам.

– Вот это мне нравится! – засмеявшись, Медалин встала и ударила меня подушкой. – Защищайся, Вивьен!

– Ты выбрала сильного противника!

Схватив две подушки, я встала в боевую стойку и нанесла удар. В следующую секунду все претендентки утопали в белых перьях. Подушки взрывались под наш громкий смех. Даже мои сёстры улыбались и атаковали друг друга.

Франциска отошла от нас, чтобы мы её не задели, но Медалин быстро втянула её в бой, из-за чего Фран не смогла сдержать улыбку. Все ссоры и притирки вдруг испарились. Напряжённый месяц занятий и недопониманий утонул под множеством перьев.

Я увидела настоящую радость в глазах сестёр. Селестина не думала о своей причёске и дорогом платье, она растворилась во всеобщем веселье и наслаждалась происходящим. Флоренс смеялась так громко, что моё сердце танцевало победный танец. Впервые за много лет я почувствовала себя ребёнком. Политика, повстанцы, война, Николас, он – всё испарилось. Я была в моменте. Я была счастлива.