Вся компания смотрела на нее с молчаливым презрением. У девочки похолодели руки и зашумело в ушах. Она будто стала проваливаться в какую-то бездонную яму. Вокруг нее закружился хоровод серых теней. Она знала, что ей это только кажется, но все равно было до жути страшно. Тени то удалялись, то приближались. Шептали ей в уши какие-то гадости, мерзко хихикали и визжали.
Собрав остатки своих сил, Вера рванулась из этого хоровода и побежала прочь. Споткнувшись об узловатый корень дерева, она упала. Колено пронзила острая боль. Но нет, ей повезло. Это просто сучок воткнулся ей в ногу. Она поднялась и, прихрамывая, продолжила свое бегство.
Вдогонку ей неслись оскорбления и издевательский хохот. Подростки бывают очень жестоки к тем, кто на них не похож. Она всегда была для них чужой – слишком тихой, маленькой и скромной. Легкая добыча, которую можно было раздавить одним движением тяжелого сапога.
Вера мчалась напролом, не разбирая дороги, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь. Лес вокруг словно ожил, хлеща по лицу сердитыми ветвями и заваливая путь старыми гнилыми сучьями. Ноги ее то и дело проваливались в засыпанные прелой листвой ямы и рытвины, запутывались в колючих зарослях ежевики.
Уже совсем стемнело, и девочка с паническим ужасом осознала, что не знает, в какой стороне ее дом. Сил бежать больше не осталось. Ободранные колени саднили и ныли. В груди у нее жгло от долгого бега, а щеки горели жарким румянцем. Очень хотелось пить. Вера почувствовала смертельную усталость. И внезапно ей стало как-то безразлично. Вот она просто сядет около дерева и пусть будь что будет. Она все равно не знает куда ей идти. Да и какая собственно разница. Совсем не похоже, чтобы дома ее ждали.
Вера села на холодную землю и обняла себя за ноги. Постепенно ее сердце перестало колотиться, и она услышала кваканье лягушек. Должно быть она все еще недалеко от озера. Если вернуться и идти по берегу, тогда есть шанс выйти на дачный поселок. А дальше она знает куда идти.
Вот только она еще чуть-чуть посидит, еще немного отдохнет, а потом пойдет искать дорогу.
Прислонившись спиной к дереву, Вера закрыла глаза и бездумно слушала шорохи и уханье ночного леса. Она так устала, что ей даже не было страшно. Ее охватило тупое безразличие и оцепенение. Какое-то время она боролась с подкрадывающимся сном, но вот голова ее склонилась к груди, и девочка незаметно задремала.
Когда Вера снова открыла глаза, непроглядная тьма вокруг уже начинала сереть. Деревья покряхтывали, расправляя могучие ветви, затекшие от крепкого сна. Веру трясло от холода. Она с трудом понимала, где она. Боже, ей так хотелось завернуться в свое любимое одеяло. Ее руки слепо шарили вокруг, но вместо одеяла натыкались на обломки веток и недовольно шуршащие листья.
С рассветом в окрестности возвращалась привычная жизнь. В терновнике проснулся соловей и воздух задрожал протяжными трелями. Да, скорее всего, это был соловей. Вера не особо разбиралась в лесных птицах. А где-то совсем недалеко квакали лягушки. И будто звали ее к себе. Постепенно к девочке возвращались воспоминания прошлой ночи. Как же все глупо получилось. Какого черта она туда пошла? Вообразила себе невесть что! Сама виновата, конечно. Никто в здравом уме не захочет общаться с таким ничтожеством, как она.
Лягушки! План! У нее же вчера был план. Идти по направлению к лягушкам. Там должно быть озеро. А по берегу озеру она сможет выйти из леса.
С трудом поднявшись с земли, девочка сделала первый шаг. Боже, все тело ее ныло, как избитое. В ободранные руки и ноги, затекшие от неудобного сна, возвращалась кровь, а вместе с ней и боль. Царапины неприятно саднили. Опухшее колено нестерпимо жгло и дергало. Все же она могла идти. Потихоньку и прихрамывая, но все же могла. Повезло, что не подвернула вчера ногу, иначе все, кранты! А так ничего, еще есть неплохой шанс выбраться. И утренний лес уже не такой страшный, как ночной. Только очень зябко. Все ее тело буквально колотило от холода. К горлу волна за волной подкатывала тошнота.
Главное не потерять сознание и помнить про лягушек. Ей нужно идти на звуки кваканья лягушек. И Вера пошла. Медленно и неуверенно, она шла, пробираясь под нависающими кронами, осторожно нащупывая свой путь через заваленную буреломом чащу.
Через полчаса она вышла к покрытой изумрудной весенней зеленью балке, по дну которой неспешно текла узенькая речка, густо заросшая камышом. Из глубины балки неслось громкое лягушачье пение. Сердце девочки болезненно сжалось. Вовсе не эту картину ожидала увидеть она. Вместо широкой глади озера – какая-то дурацкая речка! Все ее надежды рухнули. Нет тут поблизости людей и дачного поселка. Никто ей не поможет.
От накатившей слабости она прислонилась к дереву и медленно сползла на землю. Тело ее сотрясала мелкая противная дрожь.
Она сидела, как в туманной вате, и сквозь эту вату до нее доносились приглушенные звуки. Трещали сухие ветки. Как будто через чащу ломился могучий зверь. Ну почему ей вечно мерещится какая-то ерунда. В этих лесах сто лет нет никаких зверей. Всех уже давным-давно перестреляли. Она напряженно прислушалась. Кто-то ломает сухие ветки и сучья. Кажется, это на берегу реки.
В свежем утреннем воздухе потянуло дымком. На берегу разжигали костер.
В сердце девочки встрепенулась надежда. Надо идти к костру. Там, наверное, рыбак. Он сможет ей помочь. Эта мысль придала ей сил. В глазах немного прояснилось и, схватившись за свисающую ветку дерева, девочка снова поднялась на ноги. Она медленно шла вдоль кромки балки и искала место для безопасного спуска, переживая, что если отойдет слишком далеко, то уже не сможет найти рыбака. Стены балки становилась все отвеснее. Лучше ей вернуться метров на двести назад. Там не такой крутой склон. Девочка вздохнула и побрела в обратном направлении. Сил оставалось все меньше.
На окоченевших негнущихся ногах она подошла к краю балки, поросшей густым кустарником. Пробираться здесь будет тяжело. Зато она сможет держаться за ветки кустов, пока будет спускаться вниз. Наверное, ей стоит попробовать двигаться спиной назад, держась за кусты, как за веревку. Она однажды видела по телевизору, как спускаются альпинисты. И теоретически этот метод должен был сработать.
Схватившись за ветки орешника, растущего на склоне балки, Вера стала медленно пятиться вниз, мелко перебирая ногами, стараясь нащупать надежную опору для одной ноги, прежде чем переставить другую. Орешник рос так близко к друг другу, что даже если бы она сорвалась, то все равно его кусты не дали бы ей скатиться вниз по склону. Вскоре Вера осмелела настолько, что повернулась лицом вперед и, хватаясь за молодую поросль, стала осторожно пробираться к реке.
Наконец ее нога ступила на глинистый берег. Поверхность здесь была более-менее ровной. Девочка с облегчением вздохнула и выпустила из рук пучки гибких прутьев орешника. Перед ее глазами сплошной зеленой стеной качались и шумели камыши.
Вера понятия не имела, в какую сторону ей идти, но, немного подумав, решила идти налево, ближе к тому месту, где она слышала треск веток на берегу.
То и дело в кажущейся сплошной стене камыша она находила проходы, прорубленные для подхода к воде. У нее не было времени обследовать каждый из них. Поэтому она останавливалась рядом и прислушивалась, надеясь на какой-нибудь необычный шум или шорох. Однако в ответ она слышала только привычное кваканье лягушек и плеск рыбы в реке.
На что она рассчитывала? Рыбаки обычно сидят очень тихо, можно сказать, дышат через раз, чтобы не спугнуть рыбу, а вместе с ней и свою рыбацкую удачу.
Тут ей в голову пришла мысль. Костры не разводят в камышах. Скорее всего, рыбак где-то тут, на верхней стороне берега. А она глупо теряет время, надеясь найти людей ниже, у самой воды.
Немного приободрившись, девочка зашагала вдоль зеленой стены, лениво шелестящей на майском утреннем ветерке. Вокруг начинали свой рассветный облет стрекозы, таранами атакуя надоедливых комаров, которые облаком кружили над головой Веры. Девочка едва ли замечала, что происходит вокруг. Она словно плыла сквозь густой молочный туман. Все виделось размытыми пятнами. Где-то вдали она будто слышала голоса и треск костра, но сил уже совсем не осталось. Кусты и деревья покачивались перед ее глазами и уже начинали свое предательское кружение. Присыпанная трухой земля стала стремительно приближаться, пока не впечатала в себя ее худенькое тело.
