– Нда, – протянул князь Никодим, – влипли.

Руководитель Центра Обработки Волшебства вопрошающе посмотрел на своего заместителя, и тихо спросил:

– Мысли есть или нам пора изучать рецепты засолки огурцов?

Посадник Саныч ухмыльнулся.

– Послушай, я этих медведей знаю. Если их не убили, они домой явятся. Батя их, Михайло Иванович – домосед и очень спокойный, когда сытый, супы любит, жаренную картошку на сливочном масле, умный очень, Брусникинский Вестник выписывает, читает в очках. Медведица Настасья Петровна, очень добрая, кормит папу, чтобы не рычал, сказки сыну Мишутке на ночь рассказывает, колыбельные поёт. Не могу представить ситуацию без злого умысла в этом деле. Они бы свой дом низа что бы ни покинули. Предлагаю стрельца-десятника Кудыкина на это дело направить. Он молодой, а уже десятник. Магия у него спорная – вещи двигает, зато левитирует. Уровень очень низкий, но канаву саженей в пятнадцать перепрыгнет. Это преимущество в наших условиях – от преследователей уйдёт, да и на стену крепостную запрыгнет, если надо будет. Говорят, что он ещё и злых духов видит, но скрывает об этом.

– Ведьма Марина! – внезапно крикнул за дверь князь Никодим. – Кофе нам с Санычем принеси, да покрепче.

– Какой есть, тот и будет, – заворчала в ответ Марина капризным, но очень мелодичным тоном где-то в глубине приёмной палаты. – Я между прочим девица-красавица, а не кухарка! А ещё я дважды дипломированная чародейка-чаровница, и защитница юридическая по магическим делам. Вот!

Никодим повернулся к посаднику и сказал:

– Снаряжай десятника. Посмотрим, как он в поле работать умеет, а то все такие герои ложкой в чашку, а ты пойди с мушкетиком и сабелькой по тёмному болотцу послоняйся, с Бабами Ягами пообщайся в одиночку. Сроки сжатые. Пусть разберётся, что да как. Посылаем одного, а еще отряд готовь для поддержки, на случай, если десятник в беду попадёт.

– Понял. Сделаем.

Саныч встал и уже вознамерился в казармы спуститься, чтобы искателя прямо к утренней зорьке в поиск запустить. Пару шагов в сторону старинных дверей сделал, а князь Никодим ему вослед добавил весёлого настроя:

– Ежели надобно будет огурцы солить, то я не возражаю. У меня даже рецептик матушкин очень хороший есть – с хреном. Но сам понимаешь, не хотелось бы.

– Понимаю, – ответил Саныч и вышел в приёмные палаты, со скрипом прикрыв дверь. Видная ведьма Марина чуть не налетела грудью на посадника, заметила, что он уже уходит и надулась:

– Только и делаешь, что кофе варишь-варишь, варишь-варишь днями напролёт, а все без толку.

– Вот ему обе чашки и занеси! – хохотнул посадник и исчез во мраке перехода в сторожевой равелин.

Долго дело делается, и обычная сказка не скоро пишется, когда-же сказка необыкновенная, то времечко обычно быстро летит.

Уже ранним утречком, ещё до августовской зорьки, новоявленный сыщик Ярунка Кудыкин, молодых лет двадцати пяти, заломил алую стрелецкую шапку, рассматривая верхушки старых сосен, растущих у самого края избушки Топтыгиных.

В то туманное утро сюда его принесли три казённых мерцающих коня Службы спасения Чёрного болота. Эти жуткие животные, находящиеся одновременно в трёх мирах, и поэтому мерцающие то там, то сям, летели то высоко, то низко, то медленно, то быстро, то далеко, то близко. Запряженные в летучую одноместную колесницу, эти «лошадиные зверюги», как их прозвал посадник Саныч, высадили молодого Ярунку в двадцати саженях от места происшествия.

Ну как высадили?

Вытряхнули из повозки, да и всё. Ярунке даже показалось, что противные демонические лошади радостно заржали и исчезли.

Он стоял и радовался, что не расшибся насмерть при высадке на полном ходу из волшебной колесницы. Ведь его бросило на огромный старинный пень, через который пришлось перепрыгивать, задирая ноги выше пояса. Домашняя магия не подвела – не забыл дунуть вниз, поэтому на целую сажень выше, чем надобно подлетел. Всё получилось хорошо, просто раскорячиться пришлось перед внезапной преградой.

Переведя дух от пережитого крайне рискованного прыжка, сыскарь-искатель Кудыкин осторожно приблизился к рубленной замшелой избе пропавших медведей.

Остановился, поправив небольшой стрелецкий мушкет, готовый скорострельно выпалить три выстрела подряд, при желании воина. Ножны с наконечником рукояти тоже у бедра болтались. Эта сабелька, шибко затёртая была – от папаши воеводы Кудыкина сыну досталась, но имела перекрестие с дужкой, защищающей кисть руки, а из наконечника сабли разноцветная кисточка торчала. Это матушка хвост рыжей кобылицы подрезала и эту кисть заговорила на защиту руки от супостатов.

Ярунка сомневался, что ему придется рубиться с ворогом, но сабельку имел. Чистил ее, точил правильно, шлифовал, ухаживал за ней. Даже имя для неё придумал “Дарящая Ранкамля” с ударением на последнюю букву и когда никто не видит, советовался с ней.

А вот свой небольшой мушкет он называл просто – «Дурак». И всё тут. Видать мушкетик имя еще не заслужил, хотя и имел волшебную репутацию. Ярунка подумывал назвать его "Плюющий трижды", но как-то руки всё не доходили.

Как не крути, а в сказке и вещи сказочные – куда ж без них!

Ярунка приблизился к крыльцу и, не торопясь заходить, сердито прошептал себе под нос:

– Весь двор истоптали. Что тут можно разглядеть?

Взгляд цеплялся за мелкие детали окружающей действительности. Резная ставенка на правом окошке висит на одной петле, а второй и вовсе нет – вырвана с корнем. Светлые царапины на темном бревне – длинные и продольные. Странно!

Ярунка размышлял. Объяснений, чтобы как-то выстроить версию о факте оторванной левой ставенки, вот так сразу на ум не пришло. Да и самой ставенки нигде не наблюдалось.

Прежде чем снять защитный магический купол над избой, который не пускал праздно шатающегося лоботряса, а то и простых зевак, а то и преступника, вернувшегося по какой-нибудь надобности, искатель-стрелец решил обойти избу, но не смог.

В жизни всякое бывало. На встречу с преступником Ярунка не надеялся, но оружие снова проверил. Перешагнул небольшой заборчик из двух жердин и завернул за угол.

Сразу за домиком начинался такой бурелом из стволов многовековых сосен, переплетенных подлеском, что туда мог ломануться только совсем уж глупый отрок, рискуя остаться без глаз – колючие ветви оплетали заднюю часть дома и буреломный завал. Не позволяя даже заглянуть дальше переплетений вьюнов и зарослей кустарника и крапивы.

Пришлось вернуться.

Вот тут-то он и заметил в траве возле небольшой лужицы след от сапога, с подкованным каблуком. Хороший след – ровный такой оттиск на влажной землице. Даже заклёпки на подковке были отчетливо видны. Уже что-то!

На подковке четко читалась какая-то буква.

Ярунка склонился, рассматривая явно выраженную заморскую «D» – других разночтений быть не может. Но теперь он рассмотрел чуть в стороне еще один след. Кто-то наступил на два звена не очень толстой, но крепкой цепи. Сыскарь ухватился за крайнее звено, потянул и вытянул из лужи всю цепочку с кожаным ошейником на конце. На застёжке ошейника вензель «D» тоже присутствовал.

– Интересно! – прошептал сыщик.

Что-то вертелось в уме, но сразу вспомнить пока вихрастой головой не удалось.

Ярунка подошел к неровному крылечку, достал из-за пазухи казённый свиток с гербовой печатью, завязанный голубенькой ленточкой, коснулся им мерцающего полога и произнёс:

– Сыскарь Кудыкин, Служба спасения Чёрного болота! Отворись вуаль заслона – я посыл Царя-батюшки имею!

Еле заметная голубоватая шторка скользнула во все стороны и исчезла.

– Вот так-то! – удовлетворенно хмыкнул он.

Ярунка переступил порог и оцепенел.

Домик медведей состоял из двух комнат и везде царил беспорядок.

Дальняя комната была спальней и там стояли три кровати большая, поменьше и крохотная, видимо Мишуткина.