Служительница строго взглянула на него.

– Тё-хан разве не азартная игра?

– Только если делать ставки.

Я поднялся, тотчас приковав к себе всеобщее внимание.

– Сегодня я нас постерегу, – вызвался я. Путь до побережья предстоял неблизкий, и Генно уже успел сильно от нас оторваться. Если мое отсутствие поможет им всем поспать, пускай и только пару часов, тем лучше. – Занимайтесь своими делами. Я буду снаружи.

– Погоди, Тацуми! – Юмеко тоже собралась было встать. – Я с тобой!

– Нет, – прорычал я. Девушка поджала лисьи уши и нахмурилась. – Оставайся здесь. Не ходи за мной, Юмеко. Я не…

Не хочу, чтобы ты оставалась наедине с демоном. Вдруг я не смогу его сдержать? Вдруг причиню тебе вред?

– Твоя помощь мне не нужна, – холодно процедил я. По лицу кицунэ пробежала тень смущения. Она уже столько всего сделала, преодолела такой путь… Но будет лучше, если она научится меня ненавидеть. Я чувствовал, что меня заполнил мрак, что внутри кипят злость и жестокость, готовые выплеснуться наружу. И мне меньше всего хотелось, чтобы под ударом оказалась девушка, спасшая мою душу.

Не успел я выйти из пещеры в теплую летнюю ночь, как уловил легкое движение в темноте. Волоски на затылке встали дыбом. Повинуясь инстинкту, я отскочил в сторону. Что-то рассекло воздух, пролетев у самого моего лица, и, тихо звякнув, ударилось о ближайшее дерево. Я и не глядя мгновенно понял, что это: метательный нож кунай, металлический, черный, как чернила, и такой острый, что без труда отсечет крылья стрекозе на лету. По моей щеке из тоненького, как лезвие, пореза побежала струйка крови. Раздражение внутри мгновенно сменилось огненной яростью.

Я поднял взгляд. Среди древесных крон что-то шевельнулось – я уловил движение бесформенной тени, снова нырнувшей во мрак, и сощурился. Это шиноби Каге – видать, думает, что сможет тайком напасть на меня из черноты, а может, хочет заманить в ловушку. Я хорошо знал свой клан. Если не устранить угрозу прямо сейчас, следом потянутся новые шиноби, точно муравьи к трупику цикады, и тени неотступно будут преследовать нас по ночам.

Криво ухмыльнувшись, я прыгнул во мрак следом за бывшим собратом по клану.

Погоня длилась больше, чем я рассчитывал. Я ориентировался на его запах и шелест ветвей впереди. Шиноби оказался проворным: он перескакивал с дерева на дерево с поистине обезьяньей ловкостью – и почти бесшумно. Угнаться за ним по земле оказалось трудной задачей, так что через несколько минут я, устав огибать кусты и продираться сквозь невысокие деревца, вскочил на поваленный ствол, взобрался на ветки и кинулся следом.

Мне в лицо полетело сразу три ножа. Темный металл блеснул во мраке. Я дернулся в сторону. Один кунай задел меня по плечу, просвистел мимо и с шипением исчез в листве. Я зарычал, поднял взгляд и заметил одетую в черное фигуру на одной из ветвей. Воин поигрывал кусаригамой – оружием, представлявшим собой серп кама, соединенный с цепью, на конце которой висела маленькая гиря.

Я выхватил Камигороши. В ночи полыхнула алая вспышка. На краткий миг меня охватила нерешительность – жаль было убивать бывшего собрата. Но Каге не знают пощады, а я поклялся остановить Владыку демонов, помешать ему призвать Дракона. Нельзя допустить, чтобы я стал их жертвой.

Шиноби ждал, уверенно вращая кусаригаму. Это было страшное оружие, довольно опасное даже на расстоянии: цепь опутывала и обезоруживала противника, а серп наносил смертельный удар. Я видел его в бою, но мне еще никогда им не угрожали. Считалось, что кусаригама – не для благородных самураев. Таким оружием впору пользоваться крестьянам, фермерам, монахам, наемным убийцам. Разумеется, шиноби из клана Каге такие предрассудки не разделяли.

Я сощурился, разглядывая воина, притаившегося во мраке.

– Ты что же это, один? – тихо спросил я. Как-то подозрительно. Шиноби Каге часто действовали в одиночку, незаметно пробирались в дома и лагеря, где находилась жертва, и убивали ее – или вызнавали важные сведения. Но на особо рискованные и опасные задания высылались целые отряды прекрасно обученных шпионов и убийц, чтобы точно достичь цели. Выследить самого опасного убийцу демонов в истории Клана Тени – миссия, которая точно должна была оказаться в списке «опасных». Вряд ли по его душу отправили одного-единственного бойца…

Резко обернувшись, я взмахнул Камигороши и сбил два ножа, несущихся ко мне. Они отлетели в сторону, звякнув. На ветке позади возник второй шиноби. В руках у него поблескивала пара серпов кама. В этот же миг холодная цепь хлестнула по мне и обвила руку, в которой я держал меч. Первый шиноби отвел мою руку назад, хорошенько натянув цепь, а его собрат набросился на меня, вскинув серпы.

Я ухмыльнулся и резко дернул рукой. Шиноби, который натягивал цепь, тут же сбило с ног. Он взмыл в воздух и столкнулся со вторым воином. Оба полетели вниз, но первый изловчился повиснуть на кусаригаме, точно рыба на леске. Его товарищу повезло куда меньше: он ударился о землю под неудачным углом, и по темному лесу разнесся отчетливый хруст костей. Дернув разок конечностями, шиноби застыл.

Цепь кусаригамы по-прежнему была обмотана вокруг моего запястья, поэтому я подтянул к себе второго шиноби, схватил за ворот и со всей силы ударил о ствол дерева. Воин ахнул – это был первый звук, который он проронил при мне, – и я остолбенел. Голос, послышавшийся под капюшоном и маской, никак не мог принадлежать мужчине.

Я сорвал с шиноби капюшон, стянул маску. На меня взглянули темные знакомые глаза, и сердце тотчас екнуло.

– Аямэ?

Куноити[7] с пренебрежением уставилась на меня и ухмыльнулась краешком рта.

– Удивлена, что ты меня узнал, Тацуми-кун, – сказала она насмешливо, с издевкой. – Или отныне тебя лучше звать Хакаимоно?

Я покачал головой. Аямэ была одной из лучших шиноби в клане, и когда-то, давным-давно, мы дружили. Пожалуй, я даже мог назвать ее самым близким моим другом. Но потом, когда меня выбрали новым убийцей демонов и мадзуцуши взял меня под свое крыло, у меня начались отдельные тренировки вдали от сверстников и других шиноби. Шли годы, и мы с Аямэ, как это часто бывает у детей, отдалились друг от друга и, даже когда я стал убийцей демонов, виделись только урывками, от случая к случаю. Но во мне еще жили воспоминания о той краткой дружбе – даже суровое воспитание мадзуцуши не смогло их стереть. Аямэ всегда была бойкой, дерзкой и бесстрашной. От мысли о том, что теперь она мой враг и мне, возможно, придется ее убить, у меня защемило в груди.

– Значит, тебя отправили за мной, – заключил я. – Таков был приказ госпожи Ханшу?

Темные глаза Аямэ блеснули, уголок рта еще выше приподнялся в усмешке.

– Тебе ли не знать, Тацуми-кун, что шиноби никогда не выдает своих секретов, даже демону. Особенно демону, – тихо проговорила она. По ее лицу пробежала тень жалости, сожаления, которое разъедало меня изнутри. – Милостивые ками, ты и впрямь стал чудовищем, да? – прошептала она. – Так вот почему все предводители Каге так боятся Камигороши. А я-то думала, если кто и сможет противостоять Хакаимоно, так это ты.

Ее слова не должны были меня задеть и все же вонзились в разум, точно меч танто[8] – в тело. И в то же время внутри закипал гнев, он твердил, что Аямэ надо скорее убить, надо скорее вцепиться ей в горло. Я разглядел в ее темных глазах свое отражение, собственные зрачки, горящие, как два раскаленных уголька. Кончики моих пальцев превратились в заостренные черные когти, которые тут же вонзились в ее тело.

– Я не хочу тебя убивать, – прошептал я извиняющимся тоном. Мы оба знали, что смерть была единственным возможным исходом. Шиноби не сдаются, пока не вы-полнена их миссия. Если сейчас отпустить Аямэ, она вернется с подкреплением, подвергнет риску Юмеко и остальных.

Аямэ улыбнулась – печально, но торжественно.

– Тебе и не придется. Не волнуйся, Тацуми-кун. Мое задание уже выполнено.