Листен осёкся, когда Креод злобно процедил:

— Тупой выродок.

Я был схожего мнения, но всё же спросил снова:

— Разве я не присылал Илиота с просьбой поторопиться?

— Так я и торопился, господин.

Креод снова не выдержал:

— Что ты несёшь, ублюдок?

— А?

— Что, а⁈ — рявкнул Креод. — Ты что, готовишь доклад одному из учеников Академии? За стенами твоего шатра война, господин каждый день сражается с реольцами, от этих техник зависит его жизнь, может, именно этих четырёх переделанных техник не хватило господину позавчера, чтобы уцелеть.

— П-пяти, — не нашёл ничего лучшего, чем уточнить, Листен.

Креод прошипел:

— Господин, разрешите, я ему врежу.

Ирал, который сегодня был на удивление молчалив, хмыкнул:

— Ха! Я сразу говорил, что его стоит прикончить. Хотел позже, когда он перестанет приносить вам пользу, господин, а выходит, пользы-то и нет. Значит, уже можно, господин?

Я, наконец, убрал ладонь от лица и открыл глаза. Ирал, нависший над Листеном сразу же замолчал под моим взглядом и отступил на шаг. Медленно выдохнув, я сообщил:

— Поступим по-другому. Завтра уходим на новое задание и берём его с собой. Домар будет посильней и сообразительней Урая. Поэтому поставишь Урая вместе с Листеном, будут вдвоём прикрывать левый фланг отряда.

— Г-господин, — сглотнул Листен.

— Что, господин? — вызверился я на него. — «Тум» это простейшая техника, как-нибудь удержишь. Нет, значит, возьмёшься за меч.

— Меч? — выпучил глаза Листен. — Да что я в нём понимаю?

— Не пойму, тебе и так не так, и эдак не так? — изумился я. — Хорошо, можешь отбивать стрелы и реольский огонь голыми руками.

Креод мрачно уронил:

— Листен, тебе бы лучше прощения просить, а ты только глубже себе могилу копаешь.

— Мог-ги-лу? — Листен побледнел, затем посерел, рухнул на колени и грохнулся лбом в утоптанную землю вопя. — Господин! Господин! Прошу простить меня, господин!

Из-за занавеси рявкнули:

— Да вы охренели там? Чтоб вы забыли, как языком шевелить! Чё орёте? Я только прилёг!

Креод тут же скользнул туда, словно тень просочившись через ткань загородки, и рыкнул:

— Я тебя сейчас сам заткну, понял? И проклятье твоё в глотку запихаю. Притих, пока господин наказывает своего слугу! Понял?

Я же приказал Листену:

— Подними голову, — едва он это сделал и наши глаза встретились, сказал. — Листен, хороший слуга выполняет приказы и старается сделать ещё сверху. Но никак не переиначивает приказ, решая за меня, как оно правильно. Особенно не делает этого, ничего не зная обо мне и моей нужде.

— Я п-понял, больше не повторится.

— Надеюсь. Своё наказание ты уже услышал. Если ты когда-нибудь снова разочаруешь меня и мне придётся тебя убить, то твою сестру я не выброшу из замка, не переживай, но ей придётся уже самой зарабатывать на жизнь. И хорошо, если прачкой. Ты услышал, ты понял?

Листен сглотнул, мелко закивал, глотая звуки:

— Да, гспдин. Больше не пвтрится, гсподин. Я больше не подведу вас, гсподин.

— На твоём месте я бы сегодня наведался на тренировочную площадку и проверил, с чем ты завтра встретишь реольцев, — Листен снова сглотнул, но не проронил ни слова. Поэтому я добавил ещё один совет. — А вечером подошёл бы к кострам отряда и познакомился с соратниками.

Креод, который как раз вернулся, буркнул:

— Я прослежу, господин, чтобы он не потерялся.

Я похлопал записями по ладони, негромко сообщил:

— Техники — это хорошо, а то я думал, с ними у тебя пусто, но, вообще-то, я пришёл к тебе по другому делу. Помнится, перед уездом ты делал запасы для проверки распределения ихора.

— Э-э-э, — Листен похлопал глазами, но справился со сменой темы разговора. — Делал. Кому вы хотите провести его, господин? Кому-то из этих новых? Домару, да? Он же получше, господин, я правильно запомнил?

Я нагнулся ближе к всё ещё стоящему на коленях Листену и спросил:

— Тебя ничего не смущает в моём облике?

Он снова начал заикаться:

— Ш-шрам, ш-шрамы п-появились, господин.

— А ещё? — видя непонимание в глазах Листена, я сдался и коротко сообщил. — Я словно прибавил лет пять возраста.

— Как? —изумился он. — Почему?

— Меня тяжело ранили и чем только не лечили, чтобы сохранить жизнь. Глава Академии в итоге применил какую-то очень сложную технику, которая и изменила меня. А возможно, изменила и то, что внутри меня.

Листен уловил намёк, выпучил глаза:

— Н-но техники не м-могут менять состав ихора.

Я понизил голос и одними губами спросил:

— А странные жидкие лекарства? Тоже не могут?

— П-понял, п-понял, — закивал Листен. — Сейчас сделаем, господин.

Я же заметил, как нахмурился Креод. Уж он точно понял, на какие жидкие лекарства я намекал.

Всё это время я то и дело прислушивался к себе, пытаясь понять, есть ли во мне другие изменения, или нет. И ничего не мог понять. Хотя бы потому, что то, что провернул со мной Креод ни на что не было похоже до конца. Лечение? И да и нет. Тайный состав крови для уединённой тренировки? И да, и нет. Да и какой такой тайный состав крови от Креода? Даже кровь отца, Клинка ничего не меняла в солдатах Дома. Это ритуал создания Кровавых? Нет и… да?

Я не ощущал в себе ничего от Кровавых: ни голосов, ни жажды крови, ни умений Кровавых, той же нечеловеческой и неидарской силы, или способности заживить рану.

Или…

Пользуясь тем, что Листен закопался в сундук, доставая свечи, линейки, зажимы и прочее, без слов потянул с пояса Креода меч. Резанул себя по предплечью под его хмурым взглядом и вместе с ним уставился на рану.

Ничего. Кровь сочилась, не спешила втягиваться обратно в тело, да и сам порез не спешил стягиваться.

— Г-господин.

Я глянул на бледного Листена, который прижимая к груди свечи, затравленным взглядом уставился на меч в моей руке. Хмыкнул, бросил меч Креоду и быстро сложил печать лечения, закрывая, наконец, рану. Работает, надо же. Применил ведь даже раньше, чем подумал, что может и не сработать. Небрежно обронил:

— Не обращай внимания. Всё взял?

— Д-да.

— Тогда идём.

Проверку делали в моём шатре, в закутке Листена не хватило бы для неё места, да и лишних ушей и глаз там было слишком много.

На мой взгляд, свечи снова сгорели почти одинаково, но я уже знал, что там всё решает буквально разница в ноготь толщиной.

Листен опять погрузился в расчёты. Но если в прошлый раз он с каждой новой строкой улыбался всё сильней, то в этот раз он всё сильней хмурился.

Это без всяких слов подсказало мне, что я был прав в своих опасениях и не зря не стал проверять сложные многосоставные техники на площадке. Оставалось лишь выслушать итог.

Наконец, Листен поднял голову, бледный с испариной на лбу, облизал губы и пробормотал:

— Господин, какая-то ошибка вышла, нужно перемерять всё ещё раз. Сейчас я принесу…

— Не надо, — оборвал я его. — Говори, что у тебя вышло.

— Но здесь ошибка!

Креод осадил его:

— Листен! Ты снова забываешься. Господин приказал, и ты должен выполнить приказ. Говори.

Листен снова облизал губы и, наконец, не глядя на свои расчёты, сообщил:

— Господин, ихоры всех остальных Предков подросли, но сильнее всего вырос луч Химедо.

Креод нахмурился, переспросил:

— Всех остальных?

— Кроме главного, луча Амании.

Теперь уточнил я:

— Выросли, или же уменьшилась доля Амании?

— Я трижды пересчитал, господин, — быстро затараторил Листен. — Это они выросли, часть Амании почти без изменений. Господин, я где-то допустил ошибку, видно, перетянул винты измери…

— Довольно, — я вскинул руку, останавливая его захлёбывающуюся речь. — Я всё понял и не вижу смысла взвешивать ихор ещё раз. Новые печати переделывай с учётом этих новых расчётов, тут уберись, Креод — на тебе новички, не оставляй их пока без присмотра.

— Господин, да они только-только раны зализали. Если успели.