Гидеон гнал жеребца через Хемпстед-Хит под покровом деревьев и тут, на тихой дороге, обнаружил, что они попали на Хайгейт-Хилл. Гидеон обернулся посмотреть, что с Питером, – мальчик не отвечал на его вопросы. Голова Питера прислонилась к спине Гидеона, он не спал, но глаза его были крепко закрыты, он видел только проносящуюся в сознании светящуюся спираль, а в ушах все отдавался крик Кэйт.

– Не падай духом, дружок, – сказал Гидеон. – Нам нужно ехать, но не сомневайся, мы найдем возможность доставить тебя домой.

На Хайгейт-Хилле Гидеон остановился и повернул лошадь так, чтобы они смогли увидеть простирающийся перед ними Лондон.

– Смотри, – сказал Гидеон.

Питер увидел огромный купол собора Святого Павла и монумент – высокую белую колонну, окруженную церквями Сити. Его глаза бродили по всем частям города, которые теперь рождали в нем живые воспоминания: Холборн, Ковент-Гарден, Лин-кольн-Инн-Филдс, Сент-Джеймс-Парк и Букингемский дворец. Как этот город отличается от Лондона его времени! Увидит ли он когда-нибудь свой Лондон? Или забудет, как он выглядит? Он прогнал прочь эту мысль. Сейчас не надо об этом думать. Он заставил себя вызвать в воображении звуки своего века: непрерывный шум дорожного движения, гул самолетов, сирены, радио в машине, мелодии мобильных телефонов… Неожиданно Питер улыбнулся.

– Дегтярник придет в ужас от двадцать первого века!

– Ты его недооцениваешь, он гораздо более находчив, чем ты думаешь. Боюсь, это двадцать первый век придет в ужас от Дегтярника!