– Сержант Чадвик, – крикнул он. – Звоните в «скорую помощь»!

Посланец от короля прибыл в Линкольн-Инн-Филдс чуть раньше семи часов утра. Весь дом уже был на ногах. Питер и Кэйт вышли к завтраку, смутно представляя себе, как объяснить сэру Ричарду их появление из воздуха. Преподобный Ледбьюри, который поглощал уже вторую порцию яичницы в солнечной, уставленной букетами цветов столовой, объяснил причину суеты в доме. Королева Шарлотта, ожидавшая через месяц рождения второго ребенка, решила из-за сильной жары переехать из города в деревню. Королевская чета должна была покинуть Лондон на следующий день, так что король не мог устроить прием заранее назначенных посетителей. Однако, поскольку сэр Ричард близкий друг фаворита короля, лорда Бьюта, и поскольку король и королева очень любили детей, Их Величества рады были неформально принять в Букингемском дворце сэра Ричарда вместе с его племянниками и гостями из Дербишира именно сегодня после полудня.

Гидеон, разумеется, не был приглашен; к тому же, по словам преподобного, мистеру Сеймуру пришлось уехать рано утром по срочному делу. Питера и Кэйт удивило и напугало то, что сэр Ричард настаивает на их поездке вместе со всеми в Букингемский дворец. За это приглашение они должны быть благодарны миссис Бинг. В письме сэру Ричарду она объясняла, что это дети из хорошей семьи, ветви которой, как рассказал ей мастер Скокк, существуют и в Германии, и в Шотландии. Королеве Шарлотте будет приятно поговорить с мастером Скокком на своем родном немецком языке…

– А ты хорошо говоришь по-немецки? – спросила Кэйт, когда преподобный, опустошив тарелку, поднялся наверх примерить новый парик.

– Единственное, что я знаю, это «шпрехен зи ин-глиш»?

– А что это значит?

– Вы говорите по-английски? Кэйт рассмеялась.

– Вот ты и попался! Это научит тебя помалкивать!

– Спасибо, Кэйт. Только этого мне не хватало…

– Да не расстраивайся! Вряд ли за то, что ты не говоришь по-немецки, тебя бросят в самую глубокую и темную камеру!

– Да? А откуда ты знаешь?

Маленькая армия парикмахеров, портных и сапожников, нанятая сэром Ричардом в последний момент за очень большие деньги, трудилась изо всех сил, чтобы внешний вид всех, от мала до велика, соответствовал такому важному случаю. По совету портного обширный живот преподобного Ледбьюри был затянут корсетом для джентльменов, чтобы в лучшем виде показать его новый жилет из вишневого шелка, богато украшенный золотыми кружевами и двумя рядами золотых пуговиц. Этот жилет вызвал всеобщий восторг, но преподобный ненавидел всяческую суматоху и потому пришел в сильное раздражение. Можно было услышать, как он рычит на слуг за закрытой дверью своей комнаты.

– Да будут прокляты ваши глаза, сэр, не так туго! Какой смысл представлять королю прекрасную фигуру, если я не смогу дышать и разговаривать!

В конце концов, когда прихорашивания были закончены, вся компания в двух каретах отправилась в Букингемский дворец. Кэйт в своем новом придворном платье занимала полкареты. Как и преподобный, она не могла глубоко вздохнуть или согнуться из-за слишком тугого корсета. Напротив нее сидели Питер, Сидни и Джек. Никто не разговаривал – все были слишком взволнованы предстоящей встречей с королем и королевой. Питер пытался вообразить королевскую чету, но в голове возник образ королевы из «Алисы в Зазеркалье», приказывающей: «Снять с него голову!» Кэйт ухмылялась, глядя на его ноги в белоснежных чулках и туфлях с пряжками на высоких каблуках. Камердинер сэра Ричарда заявил, что дурно пахнущие кроссовки Питера недопустимы для молодого джентльмена, и вынес их в вытянутой руке из комнаты.

Сидни забавлялся с набором новых искусственных деревянных зубов, которые наскоро были сделаны этим утром так называемым дантистом. Его язык постоянно исследовал контуры незнакомого предмета во рту. Все силы Сидни уходили на то, чтобы случайно не выплюнуть зубы. Но как только Сидни увидел Кэйт, он забыл про свои новые зубы. Он потерял дар речи, рассматривая локоны, обрамляющие ее лицо, которое очертаниями напоминало сердечко. Сидни изучал большие серые глаза Кэйт, белую кожу, слегка усыпанную веснушками, и шелковое платье цвета незабудок, которое так гармонировало с ее рыжими волосами… Кэйт делала вид, что ничего не замечает, но Питера очень раздражало такое внимание Сидни. Питер толкнул Сидни плечом, но это на него не подействовало. Сидни даже не толкнул его в ответ.

Малыша Джека гораздо больше интересовало то, что происходит снаружи. Сидни приходилось все время придерживать его за бриджи, так как тот слишком сильно высовывался из окна кареты. Благодаря этому Джек оказался единственным, кто увидел, как длиннющая позолоченная карета венецианского посла исчезла в воротах Уайтхолла.

Гостей провели в гостиную, огромные окна которой выходили на сады Букингемского дворца. В комнате стоял запах пчелиного воска и нагретых солнцем ковров. Здесь было несколько комодов розового дерева, а также позолоченные кресла, обитые темно-вишневым бархатом. Правда, присесть никому не предложили. На стенах висели зеркала в золотых рамах и два пейзажа, изображающие собор Святого Павла и реку Темзу. Кэйт была уверена, что один из этих пейзажей она видела во время школьной экскурсии в какой-то художественной галерее Лондона. Главным украшением комнаты были высокие, футов семь высотой, французские напольные часы, сделанные из дорогих пород дерева и золота. Часы величественно поблескивали в мягком свете. Король Георг III очень любил часы. Когда на третий удар Георг и Шарлотта входили в комнату, по Букингемскому дворцу эхом разносился бой нескольких дюжин часов. Гости уже десять минут ожидали короля и королеву. За это время у Питера начало урчать в животе, а на Джека напала икота. Сидни сильно ударил брата по спине, но икота продолжалась и чудесным образом стихла только тогда, когда он увидел приближающегося короля Англии.

Сэр Ричард представил Его Величеству всех присутствующих по очереди; Кэйт сделала реверанс, а мальчики поклонились, как их научили. Годовалого принца Джорджа внесла в комнату Элизабет, герцогиня Пембрук, одна из фрейлин королевы. Король появился в алом, расшитом золотом камзоле, белоснежной рубашке и бриджах. Его трудно было назвать красавцем – выпуклые бледные глаза, густые светлые брови, но его полное лицо с нежным румянцем на щеках лучилось добротой. Говорил он быстро, отрывисто. Королева Шарлотта, несмотря на восьмимесячную беременность, вышла в парадном платье. Она то и дело заливалась румянцем, и это делало ее особенно привлекательной. Ее сложная прическа была очень высокой, а шелковая юбка цвета слоновой кости – чрезвычайно широкой. У Кэйт были младшие братья и сестры, поэтому она знала, как неважно чувствует себя мама за несколько недель до родов. Неудивительно, что в таком наряде королева Шарлотта тяжело дышала и все время обмахивалась прекрасным разрисованным веером.