«А мой любимый дедушка жил вот здесь, за рекой, недалеко отсюда. Он был забавный человек и выдумщик, вот уж кто знал и лес, и завод, и посёлок как свои пять пальцев! Многие заветные места ещё он мне показал. И руки у него были золотые. Радостно было смотреть, когда брался за что-нибудь. Всё у него выходило ладно да красиво. И часы починить, и побывальщину рассказать – на всё был мастер. Только не мог долго одним чем-нибудь заниматься, скучно ему было. Потому и семья жила бедно»[58].

В 1878 году (то есть в 17 лет) Августа вышла замуж за двадцатилетнего сысертского рабочего Петра Бажева. Уже через год у них родился сын Павел, их единственный ребёнок. Августа днями занималась домашним хозяйством, а по вечерам вывязывала на заказ для жён заводского начальства кружева и ажурные чулки – заводские барыни находили, что машинные кружева и чулки слишком грубы против «сверлихиной» работы («Сверло» – уличное прозвище отца Павла Бажова. – А. Ф.)[59]. Кружевоплетению Августа научилась ещё в малолетстве, в мастерской, куда её определила приёмная семья, и впоследствии это стало большим подспорьем, особенно в беспросветно голодные годы.

А как же отношения с сыном, спросите вы? Удивительно, но, похоже, мама была в семье самым строгим воспитателем. Вот вам маленькие отрывки домашних разговоров – Бажов в автобиографической повести так описывает семейное утро:

«Утром, когда пили чай, пришёл отец. Пришёл усталый, но весёлый и чем-то довольный. Сел рядом со мной, придвинул к себе:

– Ну, как, рыболов, дела-то? Много наловил?

Я готов был сейчас же бежать на погребицу за рыбой, но отец остановил, а бабушка сказала:

– Сейчас ушку варить станем. Страсть хорошая рыбка! Окуньки больше.

– Ты лучше спроси, в котором он часу домой пришёл, – вмешалась мама.

– Опоздал, видно? Насыпала, поди, мать-то, а? Она, брат, смотри!

– Вот и пристрожи у нас! Бабушка – потаковщица, отец – хуже того.

– Вишь, вишь, какая сердитая! – подмигнул мне отец. – Гляди у меня, слушайся! Я вон небось всегда слушаюсь. Как гудок с работы – я и домой, и уходить никуда неохота»[60].

И вот что ещё особенно важно – она, мать, была опорой отца в судьбоносном для Павла решении отправить сына учиться в Екатеринбург, а убеждать в правильности такого выбора было кого – известно, что Авдотья Петровна, бабушка Павла Петровича, была категорически против учёбы в «городе» и всеми силами мечтала переубедить молодых родителей:

«Видя, что речи остаются без ответа, бабушка переменила прицел (обратилась к сыну Петру. – А. Ф.):

– Чего молчишь? Не смеешь против грамотейки своей слова вымолвить? Нашептала она тебе?

Перекоры по поводу моей учёбы случалось слышать не раз. Обычно бабушка „стращала“: „заблудится“, „стопчут лошадями“, „оголодает“, „худому научат“. Мама старалась доказать свою правоту, ссылаясь на пословицы: „Ученье – свет, неученье – тьма“, „Без грамоты, как без свечки в потёмках“ и так далее.

Несмотря на резкий и откровенный вызов, мама на этот раз смолчала, и от этого ей стало ещё тяжелее. Отец, привыкший строго держаться принятого решения, даже укорил:

– Радоваться надо, а она реветь собралась!

Обратившись к бабушке, попросил:

– Не встревай, мать, в это дело. Сами не железные. Понимаем, сколь несладко одного парнишку из дому отпустить, а надо. Время такое подошло. Без грамоты ходу нет»[61].

В 1898 году, через 20 лет брака, Пётр Бажев скончался, и вскоре сын, осевший в Екатеринбурге, забрал мать к себе. Восемнадцатилетний Бажов поселился на окраине Екатеринбурга в старом маленьком доме на Болотной улице. В подвале стояла вода, зимой было холодно… Именно тогда ещё совсем не старая Августа Степановна начала болеть. Умерла она у себя на родине, в Камышлове, куда переехала с семьёй сына после начала Первой мировой войны. Точный год смерти неизвестен: где-то указывают 1916-й, где-то – 1914-й (в воспоминаниях В. А. Бажовой). То есть прожила мама писателя, по сегодняшним меркам, очень мало – то ли 53 года, то ли 55 лет.

Похоронили её, очевидно, на бывшем Никольском кладбище. Могила, увы, не сохранилась. А вот где упокоился отец Павла Пётр Васильевич Бажев, хорошо известно, о нём поведу речь в следующей истории.

…И всего-то за 40 лет. Да, отец Павла Петровича Бажова Пётр Васильевич Бажев прожил короткую, но, несомненно, яркую жизнь. Был он из крестьян Полевской волости Екатеринбургского уезда Пермской губернии[62], но в Полевском на момент рождения своего единственного сына не проживал. Откуда же они, предки Павла Петровича по отцовской линии? Вот что по этому поводу пишет Павел Бажов в автобиографии от 25 января 1950 года:

«Отец по сословию считался крестьянином Полевской волости Екатеринбургского же уезда, но никогда сельским хозяйством не занимался, да и не мог заниматься, так как в Сысертском заводском округе вовсе не было тогда пахотных земельных наделов. Работал отец в пудлингово-сварочных цехах в Сысерти, Северском, Верх-Сысертском и Полевском заводах. К концу своей жизни был служащим, „рухлядным припасным“ (это примерно соответствует цеховому завхозу или инструментальщику)»[63].

Все его предки, а значит и все предки Павла Петровича по мужской линии – полевчане. В Полевской они приехали в начале XVIII века из Багарякской слободы[64], что называется, ковать славу города-металлурга.

Итак, Бажев считался крестьянином, но им не являлся, жил в Сысерти, но был приписан к Полевскому. Подробнее об этих удивительных фактах обязательно продолжим, чуть позже. Сначала же хочется сказать о несомненных достоинствах Петра Васильевича.

По свидетельствам домочадцев, он был человеком добрым, не дрался, в запои не уходил, семью не тиранил. Скажете: так себе достоинства-то… Но «так себе» – это по современным понятиям, по меркам же XIX века Бажев именно с таким набором личных качеств считался прекрасным семьянином! И не только. Пётр был и отличным мастером-плавильщиком пудлингово-сварочного цеха, вываривал из чугуна железо. Сослуживцы считали его докой в заводском ремесле.

«– Отец-то у тебя кем?

– Мастером на сварке (ну конечно, не на электросварке!!! так называлась операция, при которой разогретые плиты железа соединялись, для увеличения веса, давлением…)»[65].

Но профессиональная карьера сложилась не сразу, в молодости Пётр Васильевич отслужил в солдатах и во время «солдатчины» повидал много разных городов, многое понял.

Пётр Васильевич любил правду, спину ни перед кем не гнул, да ещё был остёр на язык. По свидетельству всех домашних, слово, зачастую неприличного, а то и оскорбительного свойства, всегда было у него наготове. Он мог так высмеять заводское начальство, что те были готовы сквозь землю провалиться. Здесь так и хочется предположить, что острое владение словом у Павла было врождённое, от отца. Действительно, в народе Бажева-старшего так и звали – «Сверло». Его перчёные фразы в спорах с начальством гуляли потом притчами по всей Сысерти. Понятно, что начальство его не жаловало. После «эскапад» острослова Петра регулярно увольняли с работы.

«– Ты что не собираешься? Расцвело уж!

– Ладно, без сборов. Отдохнём.

– Что ты! Отказали?

– Объявил вчера надзиратель – к расчёту!

Мать готова заплакать. Отец утешает.

– Найдём что-нибудь. Не клином свет сошелся. На Абаканские (бывшие Кольчугинские железоделательные заводы в Минусинском округе. – А. Ф.) вон которые едут.