Клара замолчала на мгновение, её глаза сверкнули злобной искрой, которую она пыталась скрыть за привычной усмешкой.

— Но что? — тихо спросила я, чувствуя, как её слова медленно проникают под кожу.

— Но он всё равно с ней, — ответила она, пожимая плечами. — Потому что так принято. Потому что она подходит под их картинку: идеальная жена, мать его ребёнка, дочка его босса, наследница компании. Тупая, жадная, эгоистичная тварь, Олив, но она вписывается в мир, в котором они живут.

— А мой Андрей…. Десять лет, Олив, десять лет моей жизни! Пффф и нет их. Они с женой даже живут в разных домах….

Она выпила шампанское залпом, и я с удивлением поняла, что она пьяна. Не алкоголем пьяна, болью. И говорит со мной сейчас лишь потому что понимает, я знаю, что такое эта боль.

— А твой Олег, Олив…. Все знают, что он съездил по чавке Перумову, обучая того хорошим манерам. Но что дальше? Уверенна, вы спите вместе, ну или будете спать. Но ты думаешь, он не такой, как остальные? — она хмыкнула, опустив взгляд на свой опустевший бокал. — Неужели Олег не такой же игрок? Ты правда веришь, что всё это… что ты для него не просто очередной ход на доске?

— Клара, — тихо сказала я, глядя на её опустевший бокал. — Олег, безусловно, игрок, и да, он всегда в игре. Но разница в том, что я осознаю это с самого начала. Я не пытаюсь убедить себя в том, что он другой, что его правила не касаются меня. И когда придет время…. Клархен….

— Что Олив, будешь напиваться как я, разговаривая с единственной нормальной женщиной на каком-нибудь приеме, пытаясь предупредить ее? Знаешь, что Олив, я скажу тебе одну вещь. И скажу только один раз. А дальше, снова стану той стервозной Кларой, которую ты знаешь всю жизнь. Если когда-нибудь, хоть когда-нибудь, Олив, ты встанешь перед выбором свобода или любовь — выбирай любовь, Олив. Выбрав свободу, ты потеряешь все. Эта та единственная ошибка, которую совершают такие женщины как мы. Второго шанса, Оливия, не дается никому из нас.

Я почувствовала, как её слова пробили меня насквозь. Они были как предупреждение из будущего, которое она уже прожила, но которое мне ещё предстояло. Клара говорила о любви и свободе так, словно она сама однажды сделала неправильный выбор и теперь жила с его последствиями. Но в её голосе не было жалости к себе, только холодная правда.

— Клархен, — произнесла я, пытаясь переварить её слова. — Ты же знаешь, что для нас любовь и свобода всегда идут вразрез. Мы так долго учились быть независимыми, что забыли, как это — довериться кому-то полностью. Ты ведь тоже когда-то выбирала, верно?

Она не ответила сразу. Взяла еще один бокал и сделала глоток, словно собираясь с мыслями, и затем медленно выдохнула.

— Я выбрала свободу, Олив. И что я получила? Свободу быть одинокой. Свободу держать всё под контролем. Но знаешь, что самое обидное? В конце концов, я всё равно оказалась в клетке, которую сама и построила.

Впервые я не знала, что казать Кларе, какие найти слова.

— Без жалости, Олив, — предупреждающе рассмеялась она. — Давай без этого дерьма, хорошо? Кстати, раз уж пошла такая пьянка, Марк… он расспрашивает о тебе. Мельком, вскольз. Наших общих знакомых, иногда меня….

— И что ты ему говоришь? — подняла я бровь.

— Что я могу ему сказать, Олив? — ответила она, пожав плечами. — То, что я узнаю из газет и сплетен. И, конечно, ничего лишнего. Если хочешь знать, он явно не просто интересуется. В его вопросах есть что-то большее, чем простое любопытство. — Она сделала паузу и добавила: — Думаю, он жалеет.

— Жалеет? — переспросила я, стараясь не выдать своей реакции. Внутри что-то кольнуло, но я постаралась подавить это чувство.

— О да, — продолжила Клара, пристально глядя на меня. — Я ведь знаю этот взгляд, Олив. Он упустил тебя и теперь хочет понять, возможно ли это исправить. Мужчины так устроены: им всегда нужно получить контроль, даже если они сами разрушили всё. Он интересуется тобой не просто так. Я посоветовала ему посмотреть фото с кошечками, — ехидно добавила она. — Впрочем, ты теперь хоть и фигура медийная, но закрыта серьезнее, чем раньше. Тебя твой Олег покусал?

— К сожалению, Клархен, вольная жизнь пиарщика для меня закончилась. Королев спихнул на меня всю работу по внутренней организации компании. И вместо наших веселых поседелок, я теперь занимаюсь утиранием носов, чтением бухгалтерских документов и ведением отчетности.

— Олив, меня сейчас стошнит, — призналась Клара. — Я бы уже завыла….

— Ничего, дорогая, тошнит первую пару недель, потом привыкаешь, — кушайте не подавитесь — теперь я точно знала, что нужная информация распространиться куда надо и как надо.

— Рост требует жертв, не так ли? — хихикнула она.

— Увы, Клархен, увы.

— И далеко ты собираешься расти?

— Клара, — я обернулась к ней, — это интервью?

— Скорее приглашение, моя дорогая. Мы сейчас начинаем цикл — деловые женщины края. Начнем с нашей компании, но хочется ведь разнообразия. Кто лучше тебя подойдет на вторую полосу?

Я улыбнулась. Если Клара хочет видеть меня в своей газете — значит позиции «Агоры» сильны как никогда. Одно из ведущих и сильнейших предприятий края никогда не допустит, чтобы их связывали с сомнительными людьми. Олег уже промелькнул у них, сейчас Клара предлагает свои услуги мне.

— Значит, вторая полоса? — спросила я, глядя на Клару, как бы между делом. — Выбираешь меня, потому что я подхожу под твои новые стандарты или потому, что это выгодно для обеих сторон?

Клара лукаво улыбнулась.

— Олив, мы ведь обе знаем, что в этом мире всё связано. И да, ты теперь не просто сотрудница «Агоры», ты — лицо компании. Так что твоя история интересна, особенно если приправить её правильными акцентами. Показать, что в мире сильных мужчин, есть место и мудрых женщин, которые снова и снова занимают свое место, вопреки…. Некоторым событиям.

Клара предлагала откровенную поддержку.

— Это твоя позиция, Клара или компании? — едва слышно спросила я.

— Если тебя волнует этот вопрос: твоя кандидатура на интервью согласована полностью, — сухо ответила Клара. — Сразу за нашими бабами.

Я кивнула, принимая её слова с должной серьёзностью. Клара всегда играла на опережение, и если она предлагала мне такую поддержку, это означало, что она взвесила все риски и выгоды. Она точно знала, куда вкладывает свои усилия.

— Тогда договорились, — сказала я, осушив бокал. — Мы с тобой давно не пересекались на деловом поле. Посмотрим, что из этого выйдет.

Признание «Агоры» нефтяниками — серьезно, очень серьезно. Клара не из тех, кто стала бы рисковать из-за личных симпатий, которые у нее были. Личное — это личное, а работа — работа. Не смотря ни на что. Медленно, но верно, мы набирали очки в деловых и политических кругах.

— Кстати, Олив, — уже уходя обернулась Клара, — я тут подумала, может все-таки черкнешь телефон своего мальчика?

— Костя будет в восторге, — усмехнулась я, быстро записывая номер на салфетке и протягивая ей. — Только осторожнее, Клархен, он может оказаться не таким простым, как кажется.

Клара подмигнула, забирая салфетку:

— Я люблю вызовы, Олив. Тем интереснее будет. Спасибо, дорогая.

Я посмотрела на бокал в своей руке и медленно сделала глоток, думая о том, как лучше разыграть полученные козыри. Костя как раз вернулся с тарелкой креветок, его глаза сияли весельем.

— Ты не поверишь сколько раз за сегодня меня пытались ухватить за хвост! — веселился он от души.

— Надеюсь, ты парой пёрышек пожертвовал?

— Обижаешь, Олив. Их расхватали сразу же.

— Ты моя умница, Костя.

Он театрально поклонился и поцеловал мне руку.

— Болван, — ласково и шутливо я шлепнула его по затылку. — На тебя тут кошечка покрупнее нацелилась, дружок.

Костя мгновенно выпрямился, поднимая бровь в притворном удивлении.

— О, правда? И кто же это, если не секрет? — его голос был полон наигранной скромности, но глаза сверкали азартом.