Марик! Я готова была его расцеловать. Одним-двумя предложениями этот прохвост умудрился обернуть все так, словно я всего лишь делаю работу, а сам Олег не испытывает ничего, кроме дискомфорта от нарушения личного пространства.

Двери за Мариком захлопнулись, я повернулась к Олегу, из чьих глаз медленно, но все же уходила тьма.

— Этот прием называется «Покрутись перед камерой», — сухо объяснила я, подходя ближе и накидывая полоску ткани ему на шею, поднимая воротник рубашки. — Его можно и нужно использовать тогда, когда один из пары владеет нужными навыками. Сейчас, снимая нас, Марик покажет мне ваши лучшие ракурсы для фото… — он снова молча наклонился ко мне, но был уже гораздо более спокойным. — Поднимите голову — попросила я, завязывая узел.

— На вечере… — голос Олега звучал непривычно хрипло, — не будет Марика и его камеры.

— Да, но там буду я. Мы посмотрим пробные снимки, и я точно буду знать, как двигаться и как направлять вас, чтобы камеры уловили нужные нам моменты. Конечно, будут случайные фотографии, но основные, те, что попадут в главные издания, будут такими, какими мы их хотим видеть. Готово, — я разгладила рубашку, поправляя надетый галстук, расправляя складки ткани, чувствуя тепло Олега. — Олег Анатольевич, нам придется касаться друг друга сегодня и не один раз. Пожалуйста, потерпите один вечер. Ведите себя естественно. Понимаю, вы не любите, когда нарушаются рамки вашего личного пространства, но сделайте исключение на сегодня. Вы тоже можете задеть меня, взять за руку или приобнять. Я не стану дергаться, если вы, конечно, не переступите разумные пределы.

— И какую премию мне придется заплатить тебе, Оливия, чтоб ты позволила задеть себя сегодня вечером? — зло усмехнулся Королев, не замечая, что моя рука продолжает лежать у него на груди.

— Согласно трудовому кодексу, за переработку сверхурочно, — ледяным тоном проронила я, не сильно, но чувствительно толкая его в грудь.

Олег чуть вздрогнул от моего удара, но его глаза загорелись ледяным огоньком. Он изучающе смотрел на меня, словно взвешивая каждый мой жест, каждое слово.

— Переработка, говоришь? — его усмешка стала ещё более язвительной. — Надо будет включить это в отчет. — Моё сердце пропустило удар, когда его рука накрыла мою, удерживая её на месте. Тепло его прикосновения, шершавость руки, покрытой мелкими рубцами, резко контрастировало с холодом в голосе. Я подняла взгляд, встречаясь с его темными, полными тьмы глазами, в которых не было ни капли шутки.

— Лив, — в кабинет с шумом влетел Марик и тут же развернулся прочь, — упс! Неловко вышло….

— Остановись, зараза! — крикнула я, забирая ладонь и оборачиваясь. — Мы поговорили и все выяснили. Вернись, я все прощу!

— Что ж, — усмехнулся Марик, проходя внутрь, — вижу, вы тут уже неплохо «размялись» без меня. Возвращаемся к работе, — он веером выбросил на стол пачку фотографий.

Олег с недоверием смотрел на каждую из них. Мы с Мариком довольно переглянулись.

— Ну все, Ливи, вы готовы. Я сделал все, что мог.

— Почему здесь нет фотографий с кулоном? — внезапно спросил Олег, рассматривая очередное чудо.

— Э…. они не получились, — ответил Марик. — Я удалил негативы и фото.

— Все? — голос Олега выдал недовольство.

— Все, — твердо ответил мой друг. — Незачем захламлять этим голову.

Я слишком хорошо знала Марика, чтобы не уловить его ложь.

— Так, ласточка моя, — взял меня за руку друг, — ты уже сама все видишь и знаешь, пойдем, нарисуем тебе губки и вам пора отчаливать.

Он почти силой вытащил меня прочь.

— Что не так, Марик? — шёпотом спросила я у себя в кабинете.

— Лив, — он серьезно посмотрел на меня. — Вы бы уже переспали, что ли. Знаешь, всем легче станет.

Я едва не пнула его в колено.

— Ты соображаешь, что говоришь, вообще?

— Лив, от искр между вами даже у меня уже встал. Я понимаю: два дебила — это сила, но вы тут скоро все на хрен спалите!

— Марик, ты бредишь….

— Ага, конечно, — он бросил на стол фотографию со мной и Олегом. Посмотрев на нее я поняла, что щеки заливает краска. Мы били полностью одеты, стояли рядом. Он надевал кулон мне на шею. И вся фотография была пронизана эротизмом. Наши позы, мои прикрытые глаза, его темный взгляд, руки, едва касающиеся моей шеи.

— Твою мать….

— Как ты думаешь, сколько эротические издания выложат за это фото? — приподнял бровь Марик. — Не психуй, я действительно удалил все кадры, этот оставил только для тебя. Ты видишь это, Лив, — сказал Марик, теперь уже тише, серьезнее. — Вот почему я говорю, что вам надо это как-то решить. И чем быстрее, тем лучше.

— А потом мы с тобой снова станем безработными? И имея во врагах уже двух могущественных мужчин, так? Он ломает меня, Марик, он ломает меня, ты понимаешь?

— Так переспи с ним на своих условиях, Лив. Ты сейчас диктуешь цену, не он! Знаешь, неудовлетворенный мужик станет еще более опасным врагом, чем удовлетворенный!

— Опять чертов вопрос цены, так?

— Как всегда, Лив, как всегда. Мы все платим и берем плату. Разница лишь в размере. Все, — он одним движением нанес легкий блеск на мои губы. — Решай сама, Лив.

14

Марик в очередной раз был прав, думала я спускаясь к ожидающей машине. Олег уже ушел, не стал дожидаться нас, что было понятно — ему, возможно, как и мне нужно было время подумать. Да он играл со мной, ломал и заставлял играть по своим правилам, но это не отменяло того факта, что и он хотел меня. А значит уязвимыми мы оказались оба.

Ехали молча, глядя каждый в свое окно. Он даже не ждал меня на улице, когда я вышла в ноябрьский морозец, как в первый раз. Просто сидел в машине, уткнувшись в планшет.

— Что все-таки не так с теми фото? — внезапно глухо спросил он.

— Я налажала, — ответила, не глядя на спутника, — сильно налажала. Марик прикрывал меня, не хотел, чтоб вы видели мою ошибку. Только и всего.

— Когда ты врешь, Лив, — так же глухо усмехнулся он, — ты всегда прикладываешь палец к губам.

Я вздрогнула от его слов и от того, что он впервые назвал меня не полным именем, невольно убрав палец от губ. Олег заметил этот жест и криво улыбнулся. Но не стал настаивать на ответе, за что я была ему благодарна.

— Расскажи мне, — прикрывая глаза попросил он, вздохнув, — как обычно проходят эти вечера.

— Этот вечер важен тем, что в отличие от остальных, на которых собирается региональная тусовка, на этом ежегодном мероприятии бывают люди федерального уровня. Сенатор Павлов и его супруга, иногда к ним присоединяются федеральные министры, политики, бизнесмены, вхожие в высшие эшелоны власти. Вечер всегда собирает большие пожертвования, чем и пользуется госпожа Павлова, а люди, присутствующие на нем имеют возможность поймать тех, во встречах с кем им было отказано или же эти встречи оттягивались на неопределенное время. Во время этого приема в разговорах не отказывают. Это важно, Олег, — я тоже назвала его впервые без отчества, чуть запнувшись на имени. — Кто бы не подошел к вам: друг, враг, конкурент, потенциальный партнер, журналист — вы должны будете перекинуться с ним хоть парой слов. Я постараюсь быть рядом все время, но не гарантирую, что меня не ототрут от вас. Важно оставаться спокойными и дружелюбными, но не переходить границ. Вас будут пытаться провоцировать, возможно даже излишне близкие вопросы или намёки на прошлое, нужно быть готовым к любому повороту.

Во рту у меня пересохло и я облизала губы. Олег молча открыл подлокотник, достал воду и стакан, налил и протянул мне.

— Спасибо. Поймите, большинство из этих людей благотворительность не интересует от слова совсем. Этот вечер как торг: ты — мне, я — тебе. Сенатор, а точнее его жена собирает не малые деньги, которые идут на действительно хорошие дела, участник получают возможность решить давно накопившиеся вопросы. Пресса получает свою порцию оргазмов от общения с сильными мира сего. Формальная часть занимает не долго — минут тридцать, сорок, остальное время — общение. После двенадцати федеральные гости, как правило, покидают мероприятие. Нам нужно будет сделать тоже самое.