Что я только не испробовал за последнее время. Посещал старых друзей и подруг, пил, накуривался, гулял, ездил на природу, шатался по клубам и казино, но – ничего не помогло. Только сон дарил недолгое забвение, но в последнее время и он оказался бессилен. Появились странные «кошмары», а, прибывая в них, ни о каком успокоении не могло быть и речи.
С твердой решимостью напиться до появления чертиков или зеленых человечков, я попытался подняться с постели.
Однако, к вящему удивлению, сделать этого мне не удалось. Кровать держала крепко, словно могила, а тело попросту отказалось повиноваться. Единственной частью организма, оставшейся под моим контролем, была голова.
Что-то в окружавшей меня обстановке выглядело неправильным. За окнами царила беспросветная тьма, но я отчётливо различал все детали помещения. Все предметы окутывало бледно-жёлтое свечение, но откуда оно исходило, оставалось загадкой.
Стены казались гладкими и какими-то скользкими. Они блестели и переливались. А потолок наоборот – словно растворился в темноте.
Ощущалась вибрация, тонкая и монотонная, и она каким-то образом перекликалась с бликами на стенах, к тому же – постепенно набирала обороты. Стены начали таять, а те их фрагменты, что играли призрачными бликами, медленно поплыли ко мне, постепенно окружая причудливым прозрачным пузырем.
«Белая горячка (делирий) развивается на фоне систематической интоксикации организма алкоголем, причем дозы…» – пришло на ум прочитанное когда-то в учебнике психиатрии определение.
Я даже не успел удивиться, настолько быстро стены «вывернулись наизнанку» и поглотили меня. На мгновение показалось, что меня разорвало на миллиарды мельчайших частиц, а затем столь же быстро собрало воедино. Вокруг все закружилось в безумном ералаше серого и желтого цветов…
***
…Я очутился в невероятном месте. Вокруг, насколько хватало взгляда, простилался странный, серо-желтый туман. Или облака. Они медленно клубились, изредка подсвечиваясь в различных областях оранжевыми и ярко-желтыми вспышками.
Двигаться я не мог и больше того – совсем не чувствовал своего тела. Краем периферийного зрения я видел клочок своей вздымающейся груди. Она совершала ровные методичные вдохи-выдохи, но сам процесс не ощущался.
Я, насколько позволяло судить зрение, был заключен в нечто вроде прозрачного пузыря; туман плотно обступал его, но пробиться внутрь не мог. Определить размеры этого пузыря оказалось невозможным: стоило только перевести свой взор на граничащую с облаками область, как перспектива стремительно изменялась, и отдаляла от меня прозрачную стенку на немыслимые, «космические» расстояния.
Пузырь, в котором я был заключен, вращался одновременно вокруг трех осей, но угловые скорости были малы и к тому же неравнозначны, поэтому и вращение я заметил не сразу. Медленно поворачиваясь вместе с пузырем, я видел вокруг себя одну и ту же картину – бесконечное облако серо-желтого тумана.
Все произошедшее было столь удивительно, что я забыл даже удивиться. Странность касалась всего этого места. Например, «туман» не казался давящим или тяжелым, но при этом не был легким и эфемерным. Просто он был. И не было за ним ничего другого, никакого иного пространства – туман и был пространством, материей, из которой состояло это место.
Очередной оборот открыл моему взору новую картину. Некая область туманного пространства, размеры которой невозможно было определить в силу специфики этого места, пришла в движение. Начала стягиваться в одну точку, закручиваясь при этом против часовой стрелки. Выглядело это так, словно рождался причудливый водоворот. Точка, в которую устремлялись завитки тумана, ушла куда-то вглубь, обнажив черно-серый тоннель. Пространство около этой точки и внутри нее сильно наэлектризовалось; стали проблескивать частые красные молнии. Они высвечивали внутренности образовавшегося прохода, раскрашивая его кроваво-красными и багряными цветами.
Меня постепенно затягивало в этот черно-красный зев. Очередной оборот пузыря скрыл от меня образовавшуюся аномалию, теперь я двигался к ней спиной.
Однако вращение пузыря позволило мне понять, что образовавшаяся воронка возникла не одна. Прямо перед ней туманное пространство искрилось желтым и оранжевым цветами. Оказывается, я вращался между воронкой и огромным светящимся пятном, окутанный этим облачным, безразмерным пространством.
Центральная часть пятна сделалась ослепительно яркой, и из нее в центр воронки устремился поток оранжевой энергии, похожей на исполинскую прямую молнию. Он хлестанул меня, сбив устоявшееся вращение, и затянул следом за собой, в багряную полость прохода.
Я очутился внутри невероятно большого торнадо или вращающегося тоннеля. Стенки его кружились облачно-серыми туманными изгибами, изредка озаряемые багряными и красными вспышками.
Я по-прежнему сохранял способность видеть, слышать и думать, но не более того. В целом же, меня несло как осенний лист, попавший в стремительный поток. Зарницы становились все чаще, а вместе с ними увеличивалась и общая скорость движения.
Каким-то непостижимым образом я слился с молнией, с этим неистовым потоком бушующей энергии в единое целое, стал ее малой частичкою. И вместе с ней мы устремились по этому немыслимому переходу. Повороты следовали один за другим, внезапные взлеты сменялись неожиданными падениями. Вероятно, у меня перехватывало бы от них дух, если б я имел возможность чувствовать свое тело. Я словно бы очутился на фантастических «русских горках», а гибкая лента молнии служила средством передвижения по ним.
Движение сопровождалось странным звуком, балансирующим на гране восприятия. То он был похож на тысячекратно повторенный шелест сухих листьев, то на отдаленный грохот, словно где-то сталкивались друг с другом целые пласты земной коры.
То и дело появлялись боковые проходы и ответвления. Некоторые из них имели иной цвет, размер и скорость вращения. Молния, известным только ей способом, сама находила верный путь. Темп и тональность звука менялись при каждом переходе, но все же в них было нечто однообразное.
Поначалу происходящее было даже интересно. Быстрая череда изгибов, красочные переходы в иные ответвления, неожиданное изменение скорости. Но вскоре все это стало надоедать. По сути – ничего не менялось, и мне стало казаться, что это движение будет длиться бесконечно долго.
Дальнейшие события разворачивались на удивление однообразно, если учитывать «сложившиеся реалии». Я не знаю, как долго все это продолжалось, так как чувство времени, как и чувство пространства, в этом месте отсутствовали.
Умные мысли в голову не лезли – может, все еще сказывалось похмелье? – зато глупые так и кишели вокруг.
Больше всего это походило на старенькую «нетленку» Волкова – меня, словно Элли, затянуло в смерч, который вполне могла послать некая злая волшебница, к примеру, та же Гингема. Значит, если опираться не на логику, а на ее отсутствие, то меня по всем правилам несет в Волшебную Страну. Наконец-то я увижу Страшилу и Железного Дровосека!..
Да, так недолго лишиться и последних остатков разума. С другой стороны – было бы чего лишаться.
При всем при этом изменения в окружающем меня мире все же происходили. Красный цвет зарниц распался на множество оттенков, которые накладывались друг на друга, создавая объемную картину, словно цвета в этом месте не были одномерными. Их мельтешения перекликались друг с другом, казалось бы, в совершенном беспорядке. Но сквозь это бешеное вращение проступило иное движение, медленное и неспешное. Казалось, что вращается вся вселенная – неторопливо, но незыблемо и как-то особенно веско. Вокруг же самой центральной молнии обозначилось тусклое золотое свечение.
Неожиданно, по стенкам тоннеля пробежали черные трещины. От него стали откалываться целые куски и уплывать куда-то вперед. Темнота, обнажившаяся за ними, казалось, имела свой собственный голос: угрожающий визг на гране восприятия. Остатки тоннеля, с молнией по середине, теперь удалялись от меня, постепенно набирая скорость. Казалось, что я смотрю вслед уходящему поезду, который имел наглость уехать без меня.
