Чтобы быстро попасть к себе, мастеру Шьяну требовалось добраться до перекрестья Серых улиц, а потом пересечь крохотный парк, лежащий между Серыми и Чёрными улицами, – и сразу из него выйти к своему дому. Улицы Красные находились рядом с Чёрными, да, теоретически глава мог пойти и этим путём, вот только он длиннее минут на десять-пятнадцать. Не годится для человека с больным коленом. Не годится, учитывая скорую грозу.
Мог ли он забрести туда случайно? Было ли это побочным следствием сопротивляемости?
При этом на Красных улицах мастера Шьяна никто не ждал. Сыскники бегло опросили обитателей Красных и выяснили, что о встрече он ни с кем не договаривался. А мастер Ульюс, завидев главу Колдовского ведомства, покинул чердак и поспешил к входной двери. Однако когда он вышел на крыльцо, гроза уже накрыла город. Резко потемнело. Мастер зажёг путеводный светильник – старый колдун находился совсем рядом, буквально за оградой дома, – но почти сразу же что-то случилось.
Огни вдруг погасли – все. И фонари на Обходной дороге, Чёрных улицах и у дома, и светильник мастера Шьяна, и путеводный заодно. А потом ударила молния. Мастер Ульюс видел лишь одну, а вот его дети, наблюдавшие за грозой со второго этажа, утверждали, что видели вторую, то есть первую, – когда уже стемнело, но фонари ещё горели. И ударила она в дорогу совсем рядом с мастером Шьяном.
Ветер зашуршал опавшими листьями. Алья очнулась от раздумий и обнаружила себя замершей на Обходной дороге. Ей бы развернуться и пойти к пресловутым Красным улицам и дальше, к дороге на Поющие гроты, а она стоит на прежнем месте и смотрит на крайний дом Второй Чёрной улицы. Если проследовать в этом направлении, то минут через пять можно изучить место смерти мастера Шьяна.
Решено. И Алья поспешила по Обходной дороге к краю Второй Чёрной улицы.
Молнии. Одна «погасила» свет. Вторая «убила» старого колдуна. Мастер Ульюс под заклятьем правды заявил, что нашёл его уже мёртвым. Обгоревшим. В луже крови. На дорожке – у ограды собственного дома. Добежал – и увидел, как сквозь копоть светятся на коже мастера Шьяна знаки. Не понял, какие, и на всякий случай быстро завернул труп в колдовской мешок. И тем самым спас единственное вещественное доказательство, ибо из праха тело уже не собрать.
Пах сыростью старый лес по правой стороне Обходной дороги. Темнели сквозь осеннее кружево парковых деревьев дома слева. Искрила брусчатка. А там, куда шла Алья, звучали тихие голоса.
Два голоса. Один спрашивал, второй отвечал.
Она ускорила шаг. И через пару минут увидела следующее.
Возле ограды дома номер десять стояли двое. Мастер Ульюс – высокий, полноватый, в вечной своей тёмной шапочке, которую он не снимал даже летом, и наброшенном на домашние рубаху-штаны новом пальто. И его противоположность – невысокий худощавый мужчина в поношенном сером пальто явно большего размера и шляпе, сдвинутой на затылок.
И Алья сразу, по спине, поняла, кто второй человек. Которому вообще-то положено отдыхать в гостевом доме после долгого перехода.
– Вы видели, как вспыхнуло тело? – строго спрашивал худощавый. Голос у него был тихий и хриплый, словно после болезни.
– Нет, мастер, – сдержанно и басовито отвечал мастер Ульюс. – Огня не видел. Только вспышку молнии.
Второй услышал звук шагов и проворно обернулся, оказавшись приглашённым из Камнеполья сыскником. С тем же рассеянным взглядом и отросшими, растрёпанными светлыми волосами. Его штаны и ботинки, как и пальто, знавали лучшие дни, но мастера Ирьяна это не смущало. Он работал.
– Утра доброго, Альяра, – сыскник улыбнулся. – Да, я вас знаю. Нет, мы с вами не встречались. Да, вероятно, вы обо мне слышали и даже в газете читали – и потому вам кажется, что вы где-то меня видели. Нет, в Сыскном ведомстве я ещё не был. Предпочитаю сначала сам свидетелей послушать и только потом чужие отчёты читать. А совещание состоится после обеда – так зачем время зря терять? И вы того же мнения, верно? Вы здесь целенаправленно или по пути в гробницы завернули?
– Д-доброго… – с запинкой, растерянно ответила Алья и почему-то посмотрела на столь же озадаченного мастера Ульюса.
Вообще-то до обращения «вы» нужно дожить и дослужить (и заслужить его). Мысли читать не умеет никто – ни колдуны, ни обычные люди. И потом… слишком уж внезапна встреча.
А мастер Ирьян невозмутимо продолжал:
– Если вы в гробницы, то я позволю себе составить вам компанию. Очень, знаете ли, любопытно взглянуть на столь необычный взлом. Да и на наскальные гробницы – дивная редкость, а я до них слаб. Вы же меня проводите? Карту города я ещё вчера вечером выучил, а окрестности – это… окрестности. Здесь нужна помощь местных.
Алья кивнула: конечно, проводит.
Сыскник же посмотрел внимательно и с подкупающей искренностью добавил:
– Очень рад поработать с вами. У вас прекрасный послужной список, вы сильная колдунья. Я читал ваше дело. И очень, очень рад, что вы здесь. Продолжим? – и он повернулся к допрашиваемому: – Так почему же, по-вашему, тело обгорело – но не горело? И разве у вас в горах случаются «острые» молнии, которые рвут тело когтями?
А мастер Ульюс выразительно посмотрел на Алью: объясни, мол.
– Молнии – это маскировка, – негромко начала Алья. – Это сейчас все наши современные заклятья выглядят как вода – капли, ручьи, лужи. А в древние времена колдуны любили придавать им разный вид – так они маскировали заклятья, чтобы противники не догадались, что против них используется. Я слышала, что в «большом мире» знания о маскировках потерялись за ненадобностью, а вот у нас сохранились. В Приют за ними многие приезжают, но в основном те, кто изучает историю колдовства.
– То есть вы маскировкой тоже владеете, так? – обернулся мастер Ирьян. – А покажете?
– У нас все владеют, – вмешался мастер Ульюс, и на его сжатом кулаке вспухли чёрные капли. – Все колдуны. Я покажу.
Крупный сверкающий камень возник из ниоткуда, ударил по старой брусчатке и сразу же расплылся знакомой лужей почты.
– Оч-чень интересно… – мастер Ирьян нахмурился. – Прямо-таки все?
Алья молча потёрла руки и развела ладони в стороны. Между ними вспух снежно-белый шар заклятья правды.
– Все, – чётко повторил мастер Ульюс. – Все колдуны Орлиного Приюта владеют маскировкой. Это наше достояние, наша гордость. Нас учат этому и в семьях, и в школе – лет с десяти. А приезжим маскировке не научиться – это очень долгая работа. Даже мы, занимаясь непрерывно, осваиваем маскировку годам к тридцати. Основные её виды – молнии, туман, камни, деревья… Всё природное.
Заклятье ни на миг не изменилось, сияя безмятежно-белым.
– Значит, прав ваш мастер Эвьил, свои в Приюте пошуршали, – сыскник посуровел. – Свои же своего убили. А всё-таки. Альяра, вы маскировать умеете?
– Плохо, – призналась Алья. – Основы знаю, но с шестнадцати лет я жила в Лихоречье и осваивала только сыскное колдовство. Молнию создать не смогу, но вот туман, например…
– То есть мы имеем дело с человеком, которому хорошо за тридцать лет или даже за сорок. Он большую часть жизни провёл в Орлином Приюте и обучался местному колдовству по направлению собственно обычного колдовства, – подытожил мастер Ирьян. – Вы случайно не знаете, кто занимался только молниями? Нет? Жаль… Тогда у меня всё. Спасибо, мастер. Альяра, у вас есть вопросы?
Алья качнула головой. Она узнала даже больше, чем планировала.
– В таком случае идём к гробницам, – сыскник надвинул шляпу на глаза и попрощался: – Всего доброго.
– До свидания, – попрощалась и Алья, гася шар заклятья. И тихо добавила: – Вы же понимаете, что это всё между нами, что даже семье ни слова?..
– Не переживай, – ещё тише отозвался мастер Ульюс и нервно поправил шапочку. – Нам тут предатели не нужны. Поймай его, да побыстрее.
– Обязательно. И, мастер, напишите мне, как всё случилось. Я читала отчёт, но там точно не всё – там лишь то, что сыскник посчитал важным записать. Может, он что-нибудь упустил. Важны любые детали – любые мелочи. Подробно напишите – от разбора чердака до… А я к вам зайду. Может, даже сегодня вечером, чтобы поговорить с вашей семьёй.
