– Вы не успели сговориться! Да и не мог он так быстро спрятаться! – Паша провёл по воздуху, где только что сидел одноклассник, – ты чё сотворил?!

Дима поник, он выглядел растерянно.

– Я не знаю…

– А кто знает, Пушкин? Быстро возвращай! Верни его сейчас же!

– Я пойду по его следу! – выпрямившись, твёрдо заявил юный волхв.

Акела негромко завыл.

– Хорошо, ты со мной, – погладил волка Дима.

– Куда это вы собрались? – ошарашенно спросил Паша.

– Возьмём след. Макинтош прапрадеда поможет.

– Стоп! Объясни!

– Всё можно сделать условно материальным. Ты меня подначивал, и я, надо признаться, несколько рассвирепел. Моя ярость вышла из-под контроля и, похоже, послужила катализатором. Вероятно, взыграли внутренние силы… Доктрина Майи… Есть особая энергия, которая маскирует истинную природу мира, она обеспечивает многообразие проявлений…

– А подоступнее! – заиграл желваками Паша.

– Так и быть не буду грузить тебя ведическими терминами. Попробую пояснить, чтобы было ясно на доступном примере. И надеюсь, что пока буду проговаривать, всё у самого в голове уляжется. М-м-м… И так, если посмотреть с точки зрения психологии, то в обыденности человек создаёт себе удобный иллюзорный мирок голограмм и существует в нём по придуманным угодным законам, которые оправдывают всё, что индивид творит. А с точки зрения понимания материи всё, что вокруг нас это лишь колебания энергии. Посмотри на стул. Он твёрдый. А возьмёшь микроскоп, так сразу узришь атомы и пустоту. А если взять ускоритель элементарных частиц? Обнаружишь, что и атом в основном состоит из пустоты. Хух… Короче, я навеял пространственное полотно и буквально заслал Глеба в его иллюзию. Считай, что он как если бы архитектор-разработчик компьютерной симуляции, который угодил прямиком в собственное изобретение.

– П-ф-ф… Не могу сказать, что стало понятнее, – хмурился Паша. – Хорошо, твоему деду я всё как-нибудь повторю. Он сам сообразит куда ты подевался, но что я скажу родителям Глеба? Они в пятницу будут здесь!

– У меня есть запас по времени. Наставник Михаил объяснял, что в искусственно сотворённом пространстве минуты длятся иначе. Наш час примерно их сто умещает.

Паша присвистнул, сделав в уме не хитрые вычисления:

– Дружище, так это у тебя до пятницы примерно год. Но постарайся справиться быстрее. Мне ещё Машу утешать…

– С этим ты точно легко справишься! – убегая, выкрикнул Дима.

Дима вместе с Акелой стремглав влетел на чердак бани, где в старинном сундуке хранился ведический скарб. В тесном пространстве с множеством веников из трав, после пробежки на свежем воздухе было особенно душно. Плюхнувшись на колени, Дима рублеными движениями открыл замок и откинул грузную крышку. Знакомый запах потрёпанных временем фолиантов запустил по коже колючие мурашки, но юный волхв был предельно сосредоточен. Его взгляд устремился в угол, где лежали уже освоенные магические вещицы. Всё на месте. Он вскочил и, наспех сбросив куртку, поверх светлой футболки с длинным рукавом набросил клетчатый макинтош старомодного фасона, в карман джинсов запихнул серебряную фибулу, но тут же вынул, случайно уколовшись об острую иглу застёжки. Пристёгивать к себе нельзя – откроешь всё, что на уме. Дима схватил с полки, прибережённый дедушкой моток медной проволоки, и надёжно приладил фибулу на бляшку ремня таким образом, что имелась возможность быстро ей воспользоваться. Он довольно хмыкнул: если вдруг понадобиться кого-то разговорить, то можно будет применить инструмент, наделённый магией «развязать язык». Он извлёк из сундука связку гладко отполированных дощечек, на которых красовались свастики разного размера и ветвистости. Этот артефакт выступал аналогом пульта управления ветром. Силы Вайю заключённые в трёх планочках не раз выручали юного волхва, и сейчас он возлагал на них большие надежды. Дима, словно здороваясь с дощечками, попервах погрел их в ладонях, и чуть погодя припрятал. Он прошёлся по карманам, оставил складной нож при себе, а выкладывая телефон, бегло взглянул на цифры на экране мобильника. Как не спешил, а прошло уже около часа. Чем дольше мешкал, тем внушительней становилась временная воронка между ним и Глебом. Отбросив лишние мысли, Дима водрузил капюшон до самых глаз и накинул край макинтоша на невозмутимого Акелу. Они были готовы. Сконцентрировавшись на том, о чём говорил Глеб, юный волхв зажмурился и мысленно подал сигналы-образы макинтошу и тот, разобрав приказ владельца, выполнил его волю.

В нос ударил глубокий специфический аромат дубового мха, смолисто-скипидарные нотки которого, сложно перепутать с чем-то иным. Послышалось кукование и тихий шелест листвы. Дима открыл глаза. Солнце в зените. Он с Акелой на широкой хорошо различимой лесной тропе, где отчётливо читаются следы телег. Это была не дикая местность, что радовало и настораживало одновременно. Вдруг поодаль в кустах жимолости мелькнула смазливая мордашка ребёнка. Дима от неожиданности опешил. Акела в выжидательной стойке принюхивался. От него веяло богатырским спокойствием, которое передалось и юному волхву.

– Не бойся, покажись, – мягко попросил Дима, задумав узнать, куда ведёт дорога, но тут же забыл о намеренье. Собственная речь звучала на незнакомом языке. Цепочка мыслей рисовала видения, а рот открывался сам собой, выдавая нужные комбинации слов. Это было так необычно, что Дима на миг словно отключился.

Раздался шорох и смешок. Дима улыбнулся. Он повторил просьбу.

– Я тебя видел, выходи.

Ребёнок лет шести-семи выступил из кустов, сжимая в кулачке пучок листьев. Юный волхв, почёсывая шею, скептически оглядел потенциального проводника. Тёмные волосы чуть ниже плеч подобраны берестяным обручем. Длинная рубаха до пят из грубого светло-серого домотканого полотна. Рукава и край подола обмётаны красной нитью, ею же выполнены наружные швы. Узкий поясок сплетён из белых и красных нитей и распушён по краям. На щуплом тельце свисает простенькая землистого цвета телогрейка. Она явно перекочевала с чужого плеча. Ноги обёрнуты в онучи, которые крест-накрест обвивают завязки миниатюрных лаптей.

– Как звать? – спросил Дима.

Склонив голову, тонким голоском ребёнок, поглядывая на Димины кроссовки, скромно проговорил:

– Черныш.

Дима усомнился, что перед ним подходящий проводник и решил немного его расспросить.

– Чего сам тут?

– Сныть собираю.

Мысле-образы слов расшифровывались с некоторым опозданием. Дима успевал услышать незнакомую речь, а только потом понимал её значение. Он обратил внимание, что образы идут воздушные, будто облачка сахарной ваты. Где-то в чертогах памяти высветилось, что он от дедушки знахаря знает, что такое сныть – это пища долгожителей. Молоденькие листочки и корешки кладут в салат, используют как приправу ко многим блюдам и даже в щах она может заменить капусту. Дима кашлянул, чтобы сбить поток вскрывшихся воспоминаний о лекарственных и кулинарных свойствах одного из ценнейших растений.

– А старшие где?

Нет ответа.

– Ты совсем один в лесу? – изумился Дима.

Ребёнок всплакнул.

– Потерялся?

Черныш засопел сильнее, губки задрожали. Акела выступил вперёд и лизнул маленькую ладошку, ещё и ещё. Видимо это было щекотно. Ребёнок заулыбался и быстро успокоился. А вот юный волхв, немного растерявшись, не понимал, что ему теперь делать. Акела смог утешить, но что дальше? Может быть, ребёнок отстал от своих. Тогда за ним вернутся. А если нет? Уйти Дима не мог. Не имел морального права. Лес густой. Мало ли какие в нём водятся звери. Оставлять мальца одного никак нельзя.

– И давно ты тут?

– Угу.

– Знаешь, куда идти? Может, помнишь, куда направлялся с родителями?

Мычание и пожимание плечами. Определённо малолеток нуждался в помощи.

– А где ты живёшь? Какой адрес? – без особых шансов на успех спросил Дима.

Ребёнок будто очнувшись, громко заявил:

– В Глебург надо! – и обнаружив, что брови Димы умчались ввысь, он мягко добавил, – это стольный град Руси.