Деньги, которые они отложили на расширение, должны были пойти на покупку участка. Вроде все посчитали. Нашёлся нужный участок с домиком на две комнаты и кухонькой. Естественно, без любых удобств, но зато недалеко остановка автобуса на Москву. И мало того, за час с небольшим Тома могла доехать до своей работы.

Она уже работала старшим бухгалтером, надеялась на повышение. Да и Костя был на хорошем счету у руководства. Участок с домом купили и стали продавать свою квартиру, а тем временем с остатка денег Костя залил фундамент. Не на три, а на четыре комнаты, ведь где три, там и четыре, а там как пойдет, может и второй этаж.

Зачем он был нужен Косте, Тома не поняла, махнула рукой – пускай. И тут риелторы начали водить покупателей. Все давали плюс минус одинаково, но вот один готов был заплатить больше и существенно, но с условием рассрочки. Половину он платит сразу, половину долями в течении года. Тут бы советы юриста, но….

Ныло у Томы под ложечкой, ой как ныло. Ну не хотела она журавля в небе, но Костя так убеждал её, показывал закон, показывал то, показывал сё, пошли консультироваться у нотариуса, но та объяснила как-то непонятно, сама была молодой и не очень опытной, только наследство получила. В общем, как вы поняли, получили они только половину стоимости квартиры.

Обвели их вокруг пальца, дальше судились, доказывали, квартиру их перепродали. У Кости случился инфаркт в его тридцать семь, а они остались жить в ветхом домике, где зимой было невозможно всем согреться, поэтому спали втроем в одной кровати.

Летом там действительно было хорошо, участок выровняли, сажать Тамара ничего не стала, ну не её это, от слова совсем. Ну посадила два куста роз, соседка дала пионы, Костя купил смородину и вишню какую-то, все сортовое. Ну наделе оказалось обычное, как у соседей, а может, что-то не так поняли. Из той половины денег, что у них осталось после продажи, они начали стройку.

Да, на лечение потратили не мало. Работать Костя не мог, получил инвалидность, но это практически крохи были. Он же практически работал по серой зарплате. Наверное, впервые за их семейную жизнь Тома настояла, чтобы никаких четырёх комнат, только две. Причем вначале Костя по привычке пытался её убедить, что постепенно достроят.

Если бы он промолчал о будущих детях, она бы, может быть, махнула, как обычно рукой. Мол, ну раз ты считаешь, пусть будет. Но какие дети, если они всю зиму не могли нагреться? А когда, даст Бог, закончат стройку, ей будет сорокешник! И тут она сказала – жёстко – нет. Даже сама удивилась, что муж согласился. Но Костя решил, не мытьем, так катаньем.

Наняли бригаду строителей, Тома приезжает с работы, а стоит часть уже нижняя по периметру, выложенная из кирпича. По ВСЕМУ ПЕРИМЕТРУ и рабочие работают. Хотела махнуть рукой, а тут сын прибежал, показывает, что его тётя соседка угостила пирожком. А когда она сможет что-то у себя печь? И её перемкнуло. Орала так, что соседи выглядывали из окон.

В итоге разобрали стенки, хорошо, цемент был свежим, который, естественно, пропал, но кирпич сохранился. Она показала на половину дома и сказала:

– Или такой или я уезжаю с сыном на съемную квартиру.

Костя сутки с ней не разговаривал, но она не уступила. Детей он захотел! Пусть сам и рожает на старость! Это был единственный раз, когда она настояла на своём. И она победила. Правда, поругалась с мужем, наверное, в первый раз, он там даже пил какие-то лекарства. Но зато лишний кирпич можно было продать, нужно будет меньше платить рабочим.

Это только по коробке, а не говоря уже об остальном. Несмотря на это, денег хватило только на то, чтобы выкопать скважину, накрыть дом самым недорогим сайдингом, это уже муж сам согласился и вставить окна и наружную дверь. Почему-то Костя при расчетах смотрел сумму, не учитывая две буквы – ОТ. Оказалось, что все намного дороже.

Вот они и зазимовали вторую зиму в развалюхе, правда, на эту зиму они её немного утеплили, запенили щели, вокруг окон и дверей. Было теплее, но все равно спали в одной комнате, много денег уходило на электрическое отопление. Но весной Костя хотел сам оштукатурить стены. Сосед обещал научить.

Обсудив все, супруги решили доделывать дом самостоятельно, конечно, нужно было вкладывать деньги на то, чтобы провести отопление, водопровод и канализацию, но это постепенно. Тем более, что Костя устроился работать в удалённом доступе. Деньги были не те, что раньше на работе получал, но и это подспорье. Правда, всё чаще Тамара замечала, что силы у мужа уже не те.

Весной она попробовала сажать грядки, хоть какое-то подспорье. Вздыхала, рассматривая свой испорченный маникюр. Она перевелась на другую работу, там платили чуть больше, правда, ответственности больше. Но зато на новой работе ей не приходилось идти у кого-то на поводу. Она в первом же разговоре с руководством сумела дать понять, что на нарушения не пойдёт.

Прежнего бухгалтера уволили по статье за это, посадили или нет, она не уточняла. Теперь она была кормилицей в семье. И работала на огороде по этой причине в перчатках. Ей же сидеть на планёрках и ездить иногда с шефом на совещания. Но если не любишь землю, то и родится на ней кое-что. Иногда ей помогал маленький Витя, которому уже пошёл восьмой год. Тогда семена всходили.

С соседом муж начал штукатурить кухню в середине мая, когда тот переделал свои дела в огороде. Он показал ему все тонкости оштукатуривания стен, рассказал, как месить раствор. Было вроде бы как не сложно, но неплохо было бы взять в аренду бетономешалку, а не мешать самому на металлическом листе. Сосед показал, как все делать.

Они даже вместе выработали партию раствора, потом сосед сказал, чтобы Костя замесил новую партию, а сам ушел на десять минут к себе, что-то ему было нужно там взять. Когда вернулся, Костя сидел на ступеньках, прислонившись к стене и хватал воздух, сам был белый, как мел. Скорая приехала быстро, его тут же начали реанимировать.

Повезли с мигалками, но увы, не успели. Хоронить помогли родственники, у Томы с Витей денег не было. Свекровь обвиняла невестку, что та угробила её сына, но Тамара ничего не слышала.

Она вышла из ворот кладбища последней, за воротами ждала ритуальная машина, которая должна была отвезти родственников, у которых не было своих машин в кафе на поминальный обед. Хорошо, что ей помогли с деньгами брат и родители. Сели в машину, сын умостился рядом с ней и прижался к ней. Слёз не было, может, они помогли бы ей выплакать горе.

Ей сейчас нужно было брать себя в руки, практически, ей не на кого надеяться. У брата своя семья и двое детей, его жену недавно прооперировали. Мама с папой постарели, пенсионеры. Она работала на предприятии, сын был дома, соседи его кормили обедом, хорошо, что было много ребят в поселке. Сосед, конечно, поштукатурил сам ту кухню.

Корил себя, что не знал, что у соседа был инфаркт и ему запрещён тяжёлый физический труд. Огород зарос сорняком, иногда сын что-то там полол, ему это нравилось, но особого рвения он не проявлял. А Тома была как застывшая, не проявляла никаких эмоций. Очнулась перед самыми холодами, когда поняла, что не заготовила дрова и уголь.

В итоге привезла все, вдвоем с сыном перенесли все в сарай, который случайно покойный муж не снёс сразу, руки не дошли. Эта зима была очень холодной и греясь у печки, она подумала, что это последняя зима в частном доме. С февраля она выставила дом на продажу. И по мере того, как покупатели смотрели участок, смотрела и себе квартиру.

Вскоре поняла, что в Москве квартиру за эти деньги не купить. Практически она продавала участок с незавершённым строительством, тем более, на две комнаты. Вернуть бы хотя бы вложенные деньги. Да искала она квартиру в этой части Москвы, иначе придётся менять работу, а она уже работала и.о. начальника отдела.

Ну и могила Кости в этой стороне. Потом решила, пусть хоть в любой части, только бы квартира. Был май месяц. Прошла годовщина со смерти мужа. Вот не знаю, положен в таком случае повышенный налог или нет. Но Тома знала, что она ОБЯЗАНА переехать, сыну девятый год и спать в одной кровати она с ним небудет, пусть даже и будет холодно.