– Ты можешь почувствовать Ифе? – как ни в чём не бывало спросил грешный бог.

Анубис замер, впитывая силу Дуата. Он, наконец, был дома, и его взгляд мог охватить все врата, каждый уголок загробного мира, кроме, разве что, Полей Иалу, подчинявшихся только воле Осириса.

– Она прошла вторые врата, – сказал он, безошибочно находя взглядом лицо аментет во тьме посмертия, ведь за те мгновения, что Каратель провёл с ней наедине в зале мумификации, он успел запомнить каждую черту. – С ней ещё две души. Незнакомые мне.

– А хекау и вор?

– Они… – Анубис осёкся.

Вспышка его силы озарила храм, означая начало перемещения. Сет едва успел вцепиться в плечо племянника, прежде чем тот растворился в воздухе.

– Они почти в пасти змея, – пояснение потонуло в звоне божественной мощи.

– Лучше мне их переместить! – крикнул Сет. – Твою силу узнают!

Каратель кивнул, позволяя дяде вторгнуться в его холод жаром песчаной бури.

– Сюда спустить? – спросил грешный бог, выстраивая для смертных душ безопасный путь через покровы Дуата.

– Нет, в мой дом, – резко ответил Анубис.

– О, давненько у тебя не было гостей! Прибраться не забыл?

Рык Карателя и смех Сета сотрясли стены храма, в котором через мгновение уже не было никого.

Страж Змей настиг грешников очень быстро. Он возник перед ними, перекрывая путь к бегству.

– Я низ-з-звергаю вас в небытие!

«Не хочу», – думал Атсу. Он был простым смертным, да, столкнувшимся с богами и чудовищами, попавшим в загробный мир до срока, но всё же смертным. Он боялся небытия, страшился не встретиться с сестрой, не отомстить за смерть Амена, Сефу и Уоти, не помочь Ифе.

«Мне нельзя в небытие. У меня осталось слишком много дел».

Кейфл тоже не готов был отправиться в небытие. Если прежде его желанием жить двигали тёмные чувства – месть, обида, непонимание, – то теперь он думал лишь об одном: «Я должен жить! Должен отдать Ифе путь наверх, должен помочь ей…»

На многое способно человеческое сердце, даже в посмертии. А сердцам Кейфла и Атсу в тот миг было, для чего биться.

– Никакого небытия! – закричал хекау, в безумной отваге, порождённой, по иронии, страхом, кидаясь на стража.

– Никакого… – согласился вор, тоже бросаясь вперёд.

В последний миг перед столкновением Кейфл потянулся к палетке Тота. Он надеялся, что силы артефакта хватит, чтобы остановить стража. Атсу сделал трюк, которому его научила одна банда из Города Столбов, – он проскользнул по песку, изгибаясь, чтобы спустя один прыжок оказаться уже за спиной Змея.

– Нет! – крик застрял в горле обоих мужчин.

Всё могло бы получиться, если бы противником был не бог, пусть и один из младших. Принц и вор успели увидеть лишь змеиный хвост, который ударил их. Красная вспышка была то ли болью, то ли началом небытия.

И смириться со случившимся ни один из смертных так и не смог.

Зайдя вслед за Одайоном в серый шатёр, Ифе почувствовала терпкий пряный запах. Он чем-то напоминал ритуальный напиток Бастет, но был намного… проще. «А я ведь никогда не пила вина…» – поняла она, осматриваясь вокруг.

Внутри шатра убранство было скудным. Пол покры вали подушки и ткани, а с обратной стороны от входа стояли полки с закупоренными воском кувшинами. На маленьком столике в центре стояли два стакана, словно это место точно знало, сколько душ придёт вкусить его дары.

– Тебе налить? – Одайон взял с полки кувшин, умелым движением срывая восковую печать. – При моей жизни отказ выпить со мной вина приравнивался к оскорблению. Так что хорошо подумай над ответом.

Ифе нахмурилась. Одайон вызывал у неё самые негативные эмоции, будто само его существование было призвано искривить её настоящие желания. Именно рядом с ним она ощущала гнев, отвращение и постоянную тревогу. Соглашаться на какие бы то ни было предложения этого мужчины она не собиралась.

– Нет. Мне не хочется пить.

Одайон задумчиво изогнул бровь, и Ифе увидела какую-то скрытую жестокость, появившуюся в его взгляде.

– Ты выпьешь со мной вина. По своей воле или нет – решать тебе, – тихо сказал он.

– Это угроза? – с показной смелостью спросила аментет.

Правда, её истинные чувства выдавало то, что она начала пятиться к выходу из шатра. Одайон, разумеется, это видел.

– Ну и куда ты побежишь? К своей маа-херу? Думаешь, она поможет тебе?

– А чего мне бояться? – Ифе приложила немалые усилия, чтобы её голос не дрожал. – Я уже мертва, убить меня ты не сможешь.

– Ну, разумеется, – ухмыльнулся Одайон.

Он сделал быстрый шаг к аментет. Девушка хотела отшатнуться, но споткнулась о подушки, разложенные на полу. Пусть и смягчённое ими, но всё же падение, заставило её ненадолго потерять ориентацию в пространстве.

А в следующий миг Ифе ощутила вес Одайона. Он уселся на её бёдра, прижимая к полу.

– Что ты творишь?! – она попыталась извернуться, выбраться, но мужчина одной рукой схватил оба запястья Ифе, придавливая их к подушкам у неё над головой.

– Я предупредил тебя. По своей воле ты отказалась повиноваться.

Во второй руке мужчина сжимал кувшин с сорванной восковой печатью – от него терпко и кисловато пахло.

– Тебе ещё повезло. При жизни с теми, кто отказал мне, я поступал иначе.

Не оставляя попыток вырваться, Ифе прошипела:

– Убивал?

– Случалось. Но не женщин, – Одайон легко пожал плечами. – Когда я предлагал вино таким красавицам, как ты, согласие было моей отрадой. Отказов от таких я не получал.

Ифе особенно ярко вспомнила свою первую встречу с Одайоном.

– Если у горла красавиц был кинжал, то в согласии нет ничего удивительного, – сквозь зубы прорычала она.

– Всё ещё обижаешься?

– Обижаюсь? – ужаснулась Ифе. – Ты хотел убить меня!

– Не тебя, а твоих спутников. И убийство было лишь одним из вариантов. Изначально я планировал вас обокрасть.

– Я не Осирис, у меня нет весов, чтобы взвесить твоё сердце… – аментет дёрнулась, хоть и понимала, что ей не хватит сил скинуть с себя Одайона. – Но я думаю, что пасть Амт для тебя – самое лучшее место.

– Согласен. Ведь я – грешник, – мужчина лукаво улыбнулся. – И я хочу, чтобы ты выпила со мной…

Он подвинулся выше, сильнее прижимая руки Ифе к подушкам, и начал наклонять кувшин с вином над её лицом. Девушка забилась изо всех сил, отворачиваясь, пытаясь сделать хоть что-то, но Одайон был сильнее.

Её дыхание сбилось в звенящей тишине. «В тишине!»– с ужасом поняла аментет.

– Капли! – закричала она. – Их больше не слышно!

– И что? – усмехнулся разбойник, наклоняя кувшин сильнее. – Ты же сама сказала, что моё место в пасти Амт. Страж третьих врат тоже подойдёт.

Ифе на лицо полилась буроватая жидкость, она попала в рот, оставляя отвратительный кислый привкус, залилась в глаза, отчего их стало жечь.

По какому-то странному наитию, а возможно, вспомнив Атсу и его способы решать проблемы, девушка резко согнула колено, ударяя Одайона между ног. Мужчина со стоном повалился на бок, обливая себя вином, и аментет, наконец, была свободна.

Она, не раздумывая, бросилась прочь из шатра ровно в тот миг, когда над Рубежом Надежды послышался страшный грохот.

Первым, что увидела Ифе снаружи, было испуганное лицо Шани. Она бежала к ней навстречу, крича:

– Ифе! Где ты?!

Судя по всему, кричала девушка давно, и аментет не понимала, как могла не услышать этого из шатра. Увидев её, маа-херу завопила ещё громче:

– Беги!

Только тогда Ифе перевела взгляд на источник грохота.

За спиной Шани шагало существо.

Это была мумия, но её голова почти подпирала небо, а одного шага хватило бы, чтобы весь побег душ стал бесполезным. Маа-херу до сих пор не была в небытии лишь потому, что мумия двигалась очень медленно. Пока медленно.