Самое лучшее – начать с извинений. Закроем эту тему, иначе лишь время потратим. А время – ресурс в избытке. В каком-то бесконечно избытке. Так вот, что бы ни происходило, каким бы странным, неадекватным и противоречивым ни было то, что с тобой происходит, всегда помни, что я прошу прощения за это. Не то чтобы я напрямую в этом виноват, но часть моей руки в этом присутствует. Да и, что уж томить, более извинений ты ни от кого не дождешься. Как минимум в ближайшее время. Я буду говорить то, что необходимо в тот момент, когда ты это видишь и слышишь. Причина такой фрагментации сведений заключается в банальной безопасности. Нельзя, чтобы кто-то лишний узнал то, что должен узнать ты. Ну и те, кто в тот момент буду рядом с тобой. И то никогда нельзя быть уверенным, кто слышит и слушает, что в большом случае может нам только навредить. Возможно, ты уже думаешь, что слушать меня сейчас будет не самое рациональное решение. Но поверь, все нормально. Догнать Роду и Настю еще будет шанс. Но только через поле Судорожных Скульптур. Вот тут я нарисовал, куда идти на карте. Это сообщение одноразовое, так что уж постарайся запомнить маршрут получше, хорошо? Молодец. И знаю, вопросов возникло теперь еще больше. Правда, знаю по опыту. Но сейчас я прошу верить мне, пожалуйста, просто верить. Я не просто так прячу то, откуда записываю это сообщение. То, что сейчас у вас происходит, на самом деле куда важнее, чем это возможно описать. Мы с Любой прошли слишком большой путь, немыслимый путь, чтобы появился шанс! Один шанс! Возможно, последний, так что, придурок, постарайся как следует, чтобы не оказаться на моем месте! Я никому не доверяю так, как тебе и ей. И я знаю, что ты все сделаешь правильно. Но в этот раз надо постараться чуть лучше. Надеюсь, это будет единственное воспоминание, которое ты получишь.

Когда Бэккер и Изабелла предстали перед теми, кто остался в живых на пепелище Опуса, то возглавляемый этими людьми Грант все же взял первое слово, активно ища зрительный контакт с каждым.

– День назад мы с вами встретили утро в совершенно другом мире. Потерянные, мы доверились друг другу, потому что объединяет нас не только скорбь утраты, но и желание жить. Я уже рассказывал вам, откуда у меня прозвище «мама медведь». Порой бывает так, что самой сильной воли к жизни попросту не хватает. Тогда и нужна рука помощи. Для большинства ее протягивает семья. Но семья – это не только кровная связь. Мы с вами этому доказательство. Мы выжили. И чтобы выживать дальше, я доверю наш путь этим людям так же, как вы доверили свой мне. Я не самый лучший оратор, речи – не моя сильная стороны. Думаю, будет лучше, если за себя они скажут сами.

Самые активные заняли первые ряды, переглядываясь с Грантом, видя его кивки в стремлении отнестись к Изабелле и Бэккеру со спокойной и трезвой оценкой. В основном то были молодые мужчины и женщины. Несколько семей с детьми в возрасте пять, семь и десять лет. Пара пожилых мужа и жены, держащихся в стороне, все время тративших на помощь молодым семьям. Были еще несколько одиночек, лишенных желания вливаться в деятельность группы, но и не мешающих. У Гранта уже успели образоваться несколько самых приближенных, которые больше делали, чем думали, что и сделало его незаменимым для них взрослым наставником. Как минимум, им это было нужно, и они уцепились за это, что сам Грант считает своим отдельным достижением. Хотел бы он, чтобы его сын так же смотрел на него, как они.

Изабелла стояла чуть впереди Бэккера, который сам был рад понаблюдать за тем, как и что она будет говорить, смело веруя в необходимую ей ответственность за кого-то. Возможно, так она сможет оставить прошлое по-настоящему.

– Меня зовут Изабелла. – Внезапно она стала говорить не просто учтиво, а красиво, при этом с твердой позицией своей роли. Этим она и восхищала его, вопреки пережитому опыту, впечатления от ее лидерства оставались все те же. При возрасте в тридцать пять лет она выглядела значительно моложе, один ее направленный взгляд и слово – и вместо женщины с нежными чертами лица и большими добрыми глазами, которые подчеркивались рыжими пышными волосами, появлялся сосредоточенный мыслитель без намека на изящество или грацию. – Вы на корабле под названием «Лебедь». Мы плывем на станцию Колыбель. Это место является научной базой для изучения океанских глубин. Ввести его в полную работу не успели, а значит, эта работа ложится на нас. Там уже есть все необходимое для продолжительной командировки. В нашем положении этот ресурс окажет спасительную функцию.

– Откуда вы знаете, что эта Колыбель не разрушена, как весь Опус? – Вопрос этот задал с неким укором тот самый, один из ближнего круга Гранта, чей непростой характер особенно нуждался в усмирении.

Изабелла стрельнула на него каменным взглядом. Пересилив себя, она все же украдкой зацепила Гранта, подтолкнув того вмешаться.

– Если есть что сказать или спросить, сначала представься. – Грант был по-родительски строг.

– Павел, фермер в третьем поколении, – натужно выговорил этот крепкий парниша с мрачным, выглядывающим из-под прядей по плечо лицом пережитой трагедии. Все было ясно без слов – подавленный злостью, хороший человек теряет свое сердце.

– Мы бы не плыли туда, будь там опасно. – Изабелла не стала давить, кратко переглянувшись с Грантом, она продолжила чуть менее настойчиво: – Этот корабль был обеспечен благодаря моему приказу, который проистек от совета Опуса. Этого человека рядом со мной зовут Бэккер. Он сын четы Карпентеров. Последний сын. Этот проект был и остается нашим общим делом на благо научного корпуса Опуса. Нам повезло. Не будем испытывать судьбу. Уже к завтрашнему утру вы сами все увидите.

Сам Бэккер чуть ли не поверил в эту ложь.

– Есть связь с Опусом? – Девушка с веснушками и черными волосами по плечо заговорила осторожно, зрительно контролируя Изабеллу. Которая, в свою очередь, молча ждала, не прочесть что было невозможно. – Меня зовут Тоня – я специалист по безопасности сети.

– Рубка связи пока молчит.

– Я бы хотела заняться этим. – Изабелла позволила себе выразить легкую заинтересованность. – Может быть, там есть еще кто-то. Кто-то, кому нужна помощь, кто пытается связаться хоть с кем-то. Я разбираюсь в том, о чем прошу. Есть много разных хитростей в коде, начиная от…

– Да поняла она. Мы все уже поняли, кем раньше работала, малыш-хакер. – Павел резко, но без злобы, прервал ее, встретив ответную реакцию вызывающего характера.

– В контексте твоего «призвания» твое понимание звучит не меньшим оскорблением, чем…

– Молчать. – Изабелла опередила Гранта. Она смотрела на них и просчитывала сценарий легче легкого: две крайности притираются единственным действенным для них способом. Если к концу пути эти двое не начнут встречаться, будет удивлением, заключила Изабелла, ощущая себя матерью, отчитывающей подростков.

– Каждый получит возможность проявить себя и помочь остальным. Когда закончу, проведу тебе инструктаж.

– Может быть, есть шанс, что кто-то еще выжил? – Вопрос задала женщина с грудным ребенком. – Мой муж где-то там, может быть, он жив… я бы хотела, чтобы мы отправили шлюпку… или что-то… с кем-то… Если впереди безопасный дом, то надо сообщить об этом всем. Разве нет?

Люди стали поддерживать ее. Грант увидел в глазах Изабеллы нужду оформить ответ более правильным тоном доверительного лица. Он сделал шаг и сказал очень вдумчиво:

– Это отличная идея. нельзя упускать и малейшего шанса спасти любого, кто в этом нуждается. Вскоре мы отправим шлюпку. Я обещаю.

Разразившийся смех из дальнего угла удивил не столь своим форматом напускной издевки, сколь общей чуждостью в этой непростой встрече с капитаном. Смех продолжался, наглый, без толики сомнения или скромности, разносился он раздражительно насильственными колебаниями по всему помещению. Спокойствие Гранта со взглядом недовольного своей осведомленностью человека стало ключевой причиной отсутствия незамедлительной реакции Изабеллы и Бэккера. Они также заметили и выражения Павла, Тони и их новоиспеченных товарищей, которые знали этого человека и были недовольны его очередной несуразной выходкой. Смех прекратился скорее от усталости, нежели от осознания неуместности. Недовольство немногих окончилось следом, и в наступившей тишине голос нарушителя порядка проявил себя: