– Да, но как обычно говорят: высшее образование предусматривает просто помощь… В основном ты должен заниматься самостоятельно. Так нам объясняли.

– Нам так объясняли, чтобы снять с себя ответственность. Если что мы сами виноваты. А в таком случае, чем отличается дистанционное образование от дневного? Зачем же тогда тратить время на эти пары, если можно пойти работать, а весь материал, который нам тухло преподается проработать самостоятельно дома? Разницы никакой. Но всё-таки есть плюсы.

– Какие же?

– На парах можно почитать много книг, а под заунывное чтение сладко уснуть.

– Да, только чтобы тебя не заметили, – усмехнулась Алина. – Послушай, но ведь Сергей Семёнович совсем другой?

Сергей Семёнович, как в школе, старался менять виды деятельности. Сначала они слушали и писали, потом он просил законспектировать, давал самостоятельные задания. Его лекции были оформлены в виде презентации, они смотрели обучающие фильмы, тут же анализировали их. В общем, на его занятиях жизнь била ключом, и все работали. Возможно, на старших курсах в этом потребности не было, но младшие курсы еще не успели опериться, и поэтому этот школьный прием был для них очень кстати.

– Да, Сергей Семёнович крут, – согласился Марк. – Но, видишь, его мало кто любит из его коллектива и, наверное, из-за того что студентам комфортно с ним. Ведь они считают, что всё, что он делает, – прыганье, недостойное профессора.

– Да, я помню, как его при нас обсуждали Ветряков и та же Овсянникова.

– Я проеду с тобой.

– Чего это ты? Тебе же в обратную сторону?

– Дела-дела…

Алина закатила глаза. В конце концов эта скрытность уже раздражала.

– Ладно, так и быть. Посвящу тебя в свои тайны. Я еду на репетицию.

– Ну и что это за репетиция? – Алина изобразила равнодушие, но очень осторожно: чтобы Марк с кем-то откровенничал – большая редкость.

Было жутко любопытно. Главное – не спугнуть.

– Я репетирую песню в своей группе.

– Ты поешь?

– Нет, играю на гитаре.

– Круто… – Алина восхищённо улыбнулась.

Они разговорились вдруг о своих увлечениях. И Алина была приятно удивлена открытостью Марка, а также его музыкальными способностями. В благодарность будто за это, она поведала ему, что пишет книгу и надеется стать писателем. Только это большой секрет.

– Следующая – моя, – сказал он, когда объявляли станции.

Когда он уезжал, Алине хотелось обнять его. Этот разговор сделал его ближе. Но она просто помахала рукой и сказала: «До завтра».

Удивительно, как преображается человек, когда делится своими мыслями без страха быть осмеянным. Марк перестал быть шутом и клоуном в глазах Алины.

Приближался мамин юбилей. Ей исполнялось пятьдесят лет. У Алины были на карточке скопленные две стипендии: целых две тысячи рублей, на которые можно было бы купить букет цветов. Но что же еще такое придумать маме на юбилей, когда ты уже и не ребенок, чтобы рисовать открытку, и еще не совсем взрослая, чтобы купить дорогой подарок?

Незаметно для себя она унеслась к мысли, что часто родители склонны упрекать детей в черной неблагодарности. Доказать обратное бывает очень и очень трудно. Видимо, родителям очень тяжело перестроиться, когда их дети взрослеют. Мало того, что они сами едят, сами одеваются и ходят за хлебом, так они теперь на всё имеют собственное мнение, а еще такие занятые. Наверное, последний пункт и приносит больше обиды.

Поглощенные своей личной жизнью и заботами, мы всё меньше уделяем времени нашим родителям. Всегда такие нужные, такие необходимые на протяжении нашего взросления, они вдруг с болью для себя осознают, что всё теперь мы можем сами. Нужно перестраивать модель отношений, а это бывает порой так сложно. Родитель вынужден воспринимать нас как взрослого. И это труднее всего.

Вот я столько сделала для него (нее), ночи не спала, а он (она) теперь думает по-другому, спорит.

Как так?

Мы, дети, не помним многого из того, что они пережили с нами: эти бессонные ночи, нервные срывы, слёзы, когда мы болеем. Но родители не забывают из этого ничего. Подсознательно они хотят слышать от нас беспрестанное спасибо. Пусть завуалированное в поступках и внимании.

Алина вспомнила один случай. Мама часто рассказывала о своем младшем брате, который очень рано ушел из жизни. Это была для нее большая трагедия, но всякий раз, когда она вспоминала, то говорила о нем так, как будто до сих пор не могла поверить, что его больше нет. Алина давно носила в себе этот замысел, делала кое-какие заметки, но попутно история Кайи всегда отвлекала ее.

Что ж, для писателя очень важна мотивация, и вот она – мамин юбилей.

Когда мама вернулась с работы, и они немного посидели за праздничным столом, Алина вручила ей подарок – несколько белых листов. Это был рассказ-воспоминание. Алина описывала один солнечный день из жизни двух маленьких ребят: мамы Алины и ее братика, которого очень рано не стало.

Мама плакала.

– Да, мне было тогда двадцать лет, когда Андрей ушел. Я только тогда стала задумываться о смерти, что нас ждет там, где теперь наш Андрюша. Я ведь тогда сама решила принять крещение, покреститься. Просто стало страшно, что будет потом…

Алина пожала плечами.

– Ах, ты пока не понимаешь… И я даже не знаю, хочу ли я, чтобы ты поняла, или нет. Хотя, скорее, всё-таки да, чем нет. Просто порой, чтобы это осознать человеку нужно пройти через такие трудности.

***

Сегодня ночью Алина долго не могла уснуть. Для нее это было абсолютно нормально. Мысли, как с цепи сорвавшиеся, неслись на свободу. И она их не сдерживала. Наоборот, старалась запомнить, какая куда побежала. Потом записать.

Ночь – это было ее время, время слова.

Алина явственно ощущала свою эгоистичную сущность. И за это чувство она вряд ли была бы вознаграждена на небе. Вспоминая мамины слёзы, как она плакала над ее текстом, она ощутила приятное удовлетворение.

Андрей умер в семнадцать. Вызвав у мамы слёзы, взбороздив зажившие уже раны, Алина получила желаемый эффект и была горда от этого. Своим творением она оказала действие на человеческое сознание.

Это же потрясающе!

Тут же Алина вспомнила мамины заплаканные глаза и опустившиеся уголки рта… Алина сжалась в комок и заплакала. И вновь почувствовала свою двойственность. Кто отрицает, что в человеке несколько сущностей или уже точно две: черная и белая, тот ничего не знает о человеке.

Она поднялась с постели и направилась на кухню, прихватив с собой блокнот и ручку. Если есть что сказать – пиши, если не спится – пиши, если очень лень – всё равно пиши.

В любой ситуации пиши – таков был девиз Алины.

В комнате тихо спали мама, Вероника. Пройдя на кухню, она достала из холодильника ряженку и намешала ее с сахаром в стакане, поставила чайник.

Удивительно, когда много думаешь, всё время хочется чего-нибудь перекусить. Алина восполняла энергию сладостями, молочкой, мучным и никогда не толстела. Природа наделила ее ускоренным метаболизмом.

Через какое-то время на кухню пришла мама попить воды.

– Мам, – нерешительно произнесла Алина.

Спросонья мама ее не услышала, она ставила пустую кружку обратно в шкафчик и, закрывая дверцу, собиралась уходить.

– Мам, – вновь окликнула ее Алина, – ты прости меня.

Мама недоуменно посмотрела на нее.

– Ну за рассказ… Я не хотела, чтобы ты плакала, – быстро проговорила Алина.

Мама в ответ только кивнула и направилась в комнату.

Что это значит?

Не верю? Бесполезные слова?

Алина догнала ее в проходе и крепко обняла. Откуда ни возьмись появились слёзы.

– Алин, ну всё, мне завтра на работу, – мама обняла в ответ и похлопала по спине.

Алина подняла на нее красные от слёз глаза.

– Нашла, что дарить тебе в юбилей! Вот дура, правда!

– Ну, перестань! – мама улыбнулась. – Ты посвятила мне рассказ. Он меня очень тронул.