– Ну что же, мне пора, – поспешил откланяться профессор.

– Мой водитель может вас отвезти, – предложил мужчина.

– Не стоит беспокоиться, мне недалеко. Немного прогуляюсь по ночному городу.

Короткий летний дождь почти прекратился, и от пруда потянуло приятной прохладой.

Но собеседник продолжил настаивать:

– Поверьте мне, ночь в мегаполисе не лучшее время для прогулок. Особенно после полуночи.

– И что же со мной может случиться? – шуточно изогнув бровь, поинтересовался профессор.

В этот самый момент послышались пьяные возгласы: толи крики, то ли обычное дурачество.

– Может и ничего, но риски лучше минимизировать, – расплывчато ответил Остромысл.

Улыбнувшись, профессор сделал шаг в сторону:

– Я коренной москвич. И знаете, за семьдесят лет, у меня никто даже не попросили закурить. Уверяю вас, в Белгравии2 не так безопасно, как на Бронной или Никитской.

Пьяный рев повторился. Но у профессора он вызвали лишь очередную улыбку. А вот его собеседник напротив, напряженно уставился на скамейку, где расположились подвыпившие подростки. Один из них, словно заметив этот взгляд, что-то сказал своим приятелям. Затем, покинул скамейку, и неспешным шагом направился к ним навстречу.

Остромысл выступил вперед, пытаясь заслонить собой профессора. Но не успел. Молодой человек в спортивной толстовке и джинсах прошел мимо, стремительно, словно метеор. Мужчина был уверен, что юноша даже не коснулся профессора. Только вот последствие наступило незамедлительно. Старик схватился за сердце и, захрипев, повалился на землю.

Подхватив профессора, Остромысл резко обернулся. Подростка в толстовке нигде не было. Видение, мираж или спланированное нападение? Можно было сколько угодно теряться в догадках, только на это не осталось времени. Подхватив старика, Остромысл рванул вдоль аллеи. Ему на встречу уже спешил водитель.

Возможно, они успеют помочь. Впрочем, вероятность эта столь ничтожна, что Остромысл лишь злобно выругался, и, передав тело своему помощнику, принялся нервно набирать телефонный номер.

Время и дата не установлены.

Республика Карелия, остров Тулос

Олег сидел у костра и усилено пытался припомнить давно забытые аккорды. Но как не старался, звук, который издавала вконец измученная гитара, больше напоминал свист затупившейся пилы.

– Да хватит ее мучить, – первым не выдержал Виталик. И недовольно сплюнув, подхватил палку и принялся копаться в углях, пытаясь отыскать последнюю картошину.

Отложив гитару в сторону, Олег с досадой выдохнул:

– Эх, а ведь раньше получалось.

– Раньше это когда? Лет пятнадцать-двадцать назад? – хихикнул Артем.

– Да я если хочешь знать, мог на слух любую мелодию подобрать и сбацать. Помню, за один вечер всего Антонова перебрал. Девки во дворе вокруг меня пчелами вились, – обиделся Олег.

В ответ приятели переглянулись. На их лицах застыла сочувственная улыбка.

– Видели бы они тебя теперь, – прищурившись, произнес Виталик. – Брюхо обвисшее, третий подбородок из-под щетины проступает. Да тобой сейчас даже шмель бы не заинтересовался.

Артему шутка понравилась, но он не стал развивать тему и деликатно отвернулся. Впрочем, Олег не обиделся. Зато впал в непонятную хандру.

– Как все-таки раньше здорово было.

– Раньше, это когда? – не понял Виталик.

– В детстве. Или нет, в юношестве. В общем, в прошлой жизни. И ведь ничего особенного, все как у всех. А вспоминаешь, и слезы наворачиваются, – глубоко вздохнув, Олег продолжил свои рассуждения:

– Вот интересно: почему так? Бывало, смастеришь автомат из досок или лук из орешника и носишься до заката на седьмом небе от счастья. А сейчас вроде и дом загородный, и машина дорогая, а ничего не радует. Даже еда в ресторанах вся какая-то пресная, не чета той, что бабушка готовила.

В след за приятелем погрузился в воспоминания и Артем.

– Верно говоришь: в детстве даже солнце светило ярче. Помню, когда первый снег выпадет, так ведь мать домой не загонит. А сейчас…

– А что сейчас? – вмешался в разговор Виталик. Внезапная меланхолия друзей ему явно пришлась не по душе.

Пригладив непослушные кудрявые волосы, Артем только отмахнулся:

– Сейчас только материшься при любой погоде – жарко ли, холодно. Вроде как в другом мире живешь. Тогда, в детстве, в одном – где все тебе в радость. А теперь в другом – когда все гадость. И хочется вырваться, а не получается. Как бы не пыжился – все без толку. Ничего не помогает.

– А как же семья? – поинтересовался Виталик.

– А что семья? – не понял Артем. – Семья-то как раз счастлива. Ну, или по крайне мере делает вид, притворяется одним словом. Да и какая разница. Это только так звучит гордо: «Добытчик», «Глава семейства». Потребители они все, а ты их снабженец. Все чего-то прешь в дом, прешь, а каков итог? Никакого! Еще один бесполезно прожитый день. А все потому что делаешь не то что хочешь, а главное – вечно не так.

Слова Артема заставили друзей призадуматься. Виталик недовольно свел брови, уставившись на костер – сонм искр резко взмыл вверх и растворился среди звездного неба.

– Это у тебя кризис среднего возраста. Просто он теперь не в тридцать, а в сорок приходит, – уныло заметил Олег.

Виталик улыбнулся:

– Приходит обычно белочка, а возраст – наступает.

– Может прекратишь хохмить, – не сдержался Олег. – Серьезный ведь разговор.

– Да ладно, брось ты, – отмахнулся Виталик. – Ерунда все это. У меня пару лет назад тоже был этот самый крииизиис… Знаешь как замучил: я неделю из запоя не выходил. Так страдал, что весь запас коньяка изничтожил. Короче, когда очухался, понял одну простую истину: надо себя в памяти увековечить, и дело с концом.

– И что, получилось? – поинтересовался Артем.

– А ты как думаешь, – задорно подмигнул Виталик. – За неделю объехал всех своих бывших, настоящих и заделал каждой по ребенку. Сразу полегчало.

Олег нахмурился:

– И в чем смысл? Помогать ведь не собираешься, я тебя знаю.

– Конечно не собираюсь, – согласился Виталик.

– Проклянут! – сухо констатировал Артем. – И детей настроят против отца. Уж я-то знаю, бабы они такие. В церкви в записки за упокой тебя писать будут.

Улыбка Виталика стала еще шире, приобретя противный, желчный вид.

– Пускай пишут, мне не жалко. Злость она ведь дольше, чем добро помниться. Так что на мой век хватит. Еще внуки недобрым словом помят несносного деда! – неприятный смех разнесся по лесной округе.

– Дурак ты, – покачал головой Олег, – и не лечишься. А как же на счет небесной кары? Говорят, за все расплата настанет.

– Уверен? – захлебываясь от собственной исключительности, спросил Виталик. – Лично я – нет. Помнишь, нас еще в школе учили: бога нет, а остальное от лукавого, разве не так?

Отвечать никто не стал. Артем устало посмотрел по сторонам, подобрал пустую бутылку пива и, изучив ее на свет, вздохнул:

– А у нас точно выпить больше ничего?

– Да откуда? Мы еще вчера последнюю уговорили, – припомнил Виталик. – Эх, хорошо она под уху пошла, ой как хорошо.

Олег хлопнул себя по коленкам и резко поднялся:

– Ладно, хватит лясы точить, надо двигаться.

– Куда это? – не понял Артем. У Виталика тоже на лице возникло явное недоумение.

– Ну для начала хотя бы остров полностью осмотреть, изучить что здесь и как. Так сказать: сориентироваться на местности, -неуверенно протянул Олег.

Виталик лишь пожал плечами:

– Чего изучать-то, когда ночь на дворе. Лучше вон, в палатку ныряй и выспись хорошенько. Утро вечера мудренее, как гласит народная мудрость… – Речь прервалась, послышался протяжный зевок. – Проснемся, может к тому времени и идти никуда не надо будет. Спасут нас, и дело с концом. Да и чего тут смотреть, одни елки-палки, мать их не так.