- Что ты здесь делаешь, Бен? Тебе нельзя сюда. Если Эмильен увидит нас, я даже боюсь представить, что может сделать. Уходи!

- Как ты оказалась в этом пропахшем дерьмом борделе, Зоэ-Моник, неужели ты и правда та самая Меланхолия? Зачем? А если твои родители узнают об этом?

Паника множилась, охватывая все тело, Моник тяжело задышала, сдерживаемые всхлипы срывались с губ, пока она металась по маленькому двору из стороны в сторону, хватая себя за волосы.

- Я знаю, я все знаю, Бен, ты, в самом деле, думаешь, что я бы сама пошла сюда?! Эмильен вынудил меня! Я бы никогда...

Беньямин Де Кольбер остановил девушку, удерживая за плечи. Она принялась покусывать ноготь большого пальца, зрачки неустанно перемещались по окружению в поисках выхода.

- Успокойся, я никому не скажу, слышишь? Я хочу помочь, но ты должна мне рассказать всю правду. То, что он сделал – незаконно, ты еще подросток, у тебя есть законные представители.

Сбивчиво, запинаясь Моник поведала парню свою грустную историю, начиная с момента прослушивания, и заканчивая даром, передавшимся от бабушки Гобей. Беньямин еще в музыкальном клубе предположил нечто подобное, ощутив на себе способности Зоэ-Моник, но не был уверен наверняка, так как с силой подобно этой ранее не сталкивался.

- Все будет хорошо, Зоэ-Моник, я обещаю. Сегодня этот кошмар для тебя закончится. Во сколько обычно Эмильен Тома заканчивает работу?

***

Несмотря на обещание, данное Беньямину, Моник не смогла просто так уйти, оставив парня одного наедине с монстром. Беньямин не был человеком, но не был и всесильным, и Эмильен, водящий знакомства с влиятельными магами, мог как-то навредить ему. Этого она бы себе никогда не простила, никто больше не пострадает из-за ее глупости и опрометчивости. Зоэ-Моник, сидя на отдалении в укрытии, сетовала на себя за то, что заварила кашу, которую сама же не смогла проглотить, а теперь другие существа вынуждены помогать ей, ставя себя под удар.

Вышедший из кабаре Эмильен прервал мысли девушки, сегодня он закончил пораньше, спеша по делам, крутя ключи на пальце, мужчина насвистывал одну из мелодий, находящихся в репертуаре Моник, когда у него за спиной бесшумной тенью скользнул Беньямин Де Кольбер. Продюсер повернул за угол кабаре, видимо, чтобы убедиться, что задняя дверь крепко заперта. Беньямин немного постоял, выжидая, его глаза были обращены в небо, кого или чего он ждал?

Громкое воронье карканье раздалось над головой, но то была не одна птица, а около сотни черных тел скользили в порывах ветра, с широко расправленными крыльями. Страшная догадка коснулась разума, когда вороны начали пикировать вниз, будто стрелы, выпущенные из тугого лука, натянутого сильной рукой воина. Птиц ожидал настоящий пир. Моник вдруг подумала о том, могут ли вороны путешествовать между тонкими гранями яви и сновидений? Может ли так случиться, что спасший ее в далеком детстве мальчик находится среди этих самых птиц?

За зданием раздались крики, перемежающиеся с граянием ворон, Эмильен выбежал из-за угла кабаре, размахивая руками, чтобы сбросить с себя наглых птиц, неистово клюющих его лицо и руки, сбивая с ног взмахами крыльев. Мужчина упал на землю, продолжая звать на помощь, но птицы облепили его с ног до головы. Крики стихли, превращаясь в стоны, а после Эмильен Тома окончательно умолк, перестав сопротивляться. На не твердых ногах, Зоэ-Моник вышла из укрытия и направилась к мужчине, неужели вороны убили его? Возможно, ему еще можно помочь. Она хотела избавиться от Эмильена, но не такой ценой. Получается, его кровь на руках Моник.

При приближении девушки, некоторые птицы отлетали в сторону, внимательно следя за ней черными глазами-бусинками. Одну крупную ворону Моник сбросила с головы Эмильена, клюющую темечко, от крови его волосы на затылке блестели и путались. Ухватив мужчину за рукав пиджака, и упираясь ногами о землю, девушка перевернула его на спину, ахнув, закрывая рот ладонью. Распахнутыми в ужасе глазами, из которых спелыми виноградинами катились слезы, Моник увидела, что вороны изуродовали лицо Эмильена до неузнаваемости, там, где должны были быть глаза, зияли дыры с неровными краями плоти, нос обглодан до костей, а губы и десна подверглись не менее жестоким пыткам. Пока она стояла, не шелохнувшись, ворона села на лицо Эмильена, клювом оторвав значительную часть щеки, заглатывая непосильный для нее кусок.

Обжигающая гортань рвота мгновенно вырвалась из Моник на траву подле трупа, девушка согнулась, обнимая себя за живот, до тех пор, пока извергать уже было нечего. Утерев губы рукавом, она со всех ног понеслась как можно дальше от места происшествия, молясь, чтобы никто не увидел ее возле погибшего Эмильена. Как мог Беньямин так поступить? Не подумав лишил человека жизни, вынуждая Моник теперь испытывать чувство вины за содеянное? Разве может существо взять и убить другое, подобное ему, вот так запросто, или это не впервой для Беньямина?

***

Не помня, как оказалась в доме Оливье Дюбе, девушка первым делом залпом осушила бутылку пива, за ней последовала вторая и третья. Наконец, давление внутри черепной коробки умерило пыл, а мысли хаотично плавали в дурмане, вызванном алкоголем и выкуренной сигаретой. Размазывая тушь по лицу, Моник села в свободное кресло посреди устроенного гостями хаоса, сбросив с пружинистой подушки чьи-то оставленные рассыпанными закуски. Взгляд безвольно бродил по каждому предмету в зале, по смазанным в движении лицам и силуэтам.

- Эй, привет, как ты? Мне кажется, не виделись целую вечность, ты в порядке?

Это была Леони Шарбонно, ее пальцы переплелись с пальцами Оливье, несмотря на то, что парень устраивал на вечеринках и чем торговал, его внимание положительно влияло на девушку. Подруга стала спокойнее, менее агрессивно отзывалась о мужчинах, взгляд потеплел, и теперь обеспокоенно смотрел на Зоэ-Моник, напоминающую призрак прошлой самой себя.

- Все хорошо, развлекаюсь. Так, значит, вы теперь вместе?

Оливье нежно положил руку Леони на шею, притянув к себе и демонстративно поцеловал, как веское доказательство в пользу положительного ответа. Моник улыбнулась уголком губ, она была искренне рада за ребят, хоть и не в полной мере могла контролировать сейчас собственную мимику.

- А где Арлетт?

- Мать с отчимом заперли ее дома на время. Домашний арест, сама придумай на что.

Леони пожала плечами, обнимая себя за плечи, чтобы скрыть гнев, но Оливье притянул ее к себе на диван, обвивая тонкими руками-палочками, словно богомол бабочку. Моник хохотнула от пришедшего ей в голову сравнения, но тут же умолкла, понимая, что хотела бы прямо сейчас почувствовать рядом Эрве. Какими бы стихийными не были чувства между ними, она хотела его целиком и полностью, быть рядом каждый миг, особенно сейчас, когда кажется, развалится на куски.

Вспышкой перед глазами появилось воспоминание о лице Беньямина у сцены, чьи пальцы с двумя серебряными перстнями гладили ее кожу. Очередная вспышка, и теперь приятное сменилось безвозвратным – черными круглыми дырами Эмильена вместо глаз. Зоэ-Моник наклонилась к Оливье, чтобы подруга не слышала, и шепнула ему на ухо:

- Недавно Эрве брал у тебя какие-то таблетки, ты не мог бы дать и мне немного? У меня есть деньги. Сколько тебе нужно?

Оливье никогда не спрашивал, не было смысла, ведь его клиенты, сидевшие на чем бы то ни было, всегда врали. Парень знал Моник, их можно было назвать друзьями, а потому без лишних вопросов, он протянул ей пакетик с двумя уже знакомыми капсулами. Улыбнувшись и поблагодарив, девушка высидела еще пару минут, прежде чем удалиться в туалет на первом этаже дома и принять обе таблетки разом, запивая пивом. После того, как из Зоэ-Моник вышло у кабаре все то немногочисленное, что еще переваривалось в желудке после обеда в лицее, таблетки оказались единственной едой, употребленной за последние полдня.

Прокравшись в спальню наверху, где они с Эрве обычно уединялись, девушка легла на кровать, сжавшись в комок, подтянув колени к груди. Где ты Эрве? Ты так мне сейчас нужен. Сонливость сумраком сгущалась в сознании, пока тьма окончательно не поглотила Моник.