Жюли и Эрве находились в помещении целую вечность, как казалось Моник, ноги затекли по самые колени, хотелось поскорее выбраться отсюда, на нетвердых ногах девушка кое-как встала и сделала шаг из кустов как раз вовремя, послышался истошный крик Жюли.
Зоэ-Моник с трудом подбежала к сараю, на нее из двери вылетела Карон, схватив девушку за плечи и тряся, будто мешок с удобрениями; невозможно было разобрать среди бессвязных воплей слова, Жюли содрогалась от страха всем телом, с пореза по ее щеке стекала кровь, смешиваясь с некогда густо намазанной тушью.
- Успокойся, я здесь, я рядом, что произошло?
- Дьявол! Я видела его! Настоящего дьявола!! Ты веришь в дьявола, Зоэ-Моник?? Ты ведь веришь мне??!
Моник облизнула пересохшие губы, посмотрев за спину Жюли, чтобы увидеть Эрве, который бы объявил об исполненном розыгрыше, но этого не случилось. Невозможно было принять на веру то, что произносили губы Жюли Карон, но ее испуганные выпученные из орбит глаза и мандраж говорили о том, что сама она в это точно поверила.
На крик сбежались ученики и учителя, они увели продолжающую бормотать о дьяволе девушку, тогда как Моник осталась на месте, объяснив, что уже нашла ее такой. Что же могло прятаться за дверьми сарая? Сжимая свое плечо до боли, Зоэ-Моник не решилась войти, и в этот момент из него вышел Дюшарм, улыбаясь.
- Я же говорил, сработает. Теперь она вообще ни к кому цепляться не сможет. После такого все решат, что у нее поехала крыша.
- Что ты сделал? Нет, что именно ты сделал с ней? Почему она говорила о дьяволе, спрашивала, верю ли я?
Эрве оборонительно выставил вперед ладони, с зажатым перочинным ножом между большим и указательным пальцем, поспешив объясниться:
- Ничего такого. Я всего лишь резко выскочил на нее с этим, она испугалась, пнула меня по ноге и убежала.
Девушка всматривалась в лицо парня, пытаясь понять, говорит ли он правду. Мог ли Эрве в самом деле как-то навредить Жюли? У людей нет природных магических способностей, только если они используют изученную по книгам магию, тогда при себе у парня должны были быть тонны приспособлений с собой, однако кроме короткого ножика, который он сразу же показал в подтверждение слов, ничего не наблюдалось. Возможно, Дюшарм оставил вещи в сарае? Проверять не хотелось по множеству причин.
- А откуда порез? Ты это сделал?
- Нет. Она рванула так, что поцарапалась о гвоздь, торчащий из стены, там таких много. Эй, иди ко мне. Мы справились, теперь все будет хорошо.
Эрве приобнял Моник за плечи, целуя в макушку, его теплая улыбка казалась привычной, обыденной, и девушка расслабилась в его объятиях. Не было причин, чтобы не верить. Возможно, Жюли скрывает под маской гадюки чувствительную личность, проявившуюся только при сильном стрессе. Одна проблема решена, осталось всего лишь полчища других.
***
Вопреки убеждению, что предыдущий опус не пройдет для девушки даром, Эмильен Тома был спокоен, в какой-то мере пребывая в эйфории от случившегося. Никогда ранее он не имел столь противоречивой оглушительной славы, упивался ей, поражаясь способностям Моник.
Не зависимо от того, какие планы на ее счет были у продюсера, Зоэ-Моник решила действовать по-своему. Песня собственного сочинения крутилась на повторе в голове, ожидая, когда ее услышат и другие. Спокойная, немного печальная мелодия была написана в моменты тихого протеста и отчаяния, что должно было если не заставить гостей плакать, то задуматься о жизни, в подобном состоянии они не смогут навредить себе и друг другу. Эмильен поймет, что все не по плану не сразу, а когда догадается, то ничего не сможет сделать. Прервав выступление, он потеряет больше средств, чем просто кучку молчаливых клиентов. Моник примет после ответственность за это, в каком бы проявлении Эмильен не преподнес ее. Пора оправдать выбранный псевдоним.
Как и прежде, гости ждали Меланхолию, аплодируя стоя еще до начала выступления, в зале не обнаружилось знакомых лиц, друзья еще были на дополнительных занятиях, а Эрве отправился на ферму, помогать родителям, знание этого даровало чувство облегчения. Не дожидаясь, когда оркестр начнет исполнять заранее прописанный репертуар, Моник выдохнула и позволила сердцу спеть о наболевшем.
Она скучала по подругам, в последнее время они почти не общались, занятые каждая своими проблемами, тосковала по родителям, но вдали от Эгона и Элайн ощущала себя чуть менее дефектной. Чем скорее девушка сможет решить проблемы, тем быстрее вернется хотя бы к прежнему уровню жизни, когда помимо теней и неуверенности в себе, ее волновало лишь возможное будущее.
- Я хочу провести свою жизнь в постели,
Это, как навязчивая мысль или даже идея фикс,
Чтобы дни за окном летели,
Словно стая перелётных птиц.
Ночь слишком быстро прорастает сорняками,
Запуская когтистые лапы в мое сознание,
Упивайся собственной болью, обложи себя мечтами,
Безвольной кукле все равно, ее ожидает изгнание.
Изгнание отовсюду, куда бы ни пришла, где не появилась,
Всему виной кукловод, дергающий за нити,
Луна звала, луна дразнилась,
Уничтожьте кукловода, его игрушку, молю, освободите.
Зоэ-Моник слышала всхлипы и рыдания, эхом проносящиеся по залу, но продолжала исполнять печальную симфонию своей жизни. По крайней мере, слезы безопаснее всего остального. Кто-то встал из-за столика, сокрытого тенью в углу, и подошел к краю сцены, девушка подошла ближе, опустилась на одно колено пред ним, когда неизвестный протянул руку. Их пальцы переплелись, мягкий свет софита опустился на знакомые черты, побудив Моник удивиться, однако петь она не прекратила, не отняла руки. Подобный жест мог быть истолкован по-разному, но на девушке была маска, скрывающая настоящую личность, потому Моник не боялась, а еще она отчаянно сейчас нуждалась в поддержке, которая явно ощущалась от прохладной руки гостя.
В глазах цвета кофе с молоком Беньямина Де Кольбера застыла печаль, густым медом перетекающая через прикосновение в душу девушки, его губы разомкнулись и произнесли то, отчего Моник вздрогнула, запнувшись на полуслове.
- Зоэ-Моник...
Вероятно, она просто устала, переутомилась, воспаленный мозг без необходимого сна выдавал тайное желаемое, упрямо подавляемое за действительное, или парень, в самом деле, назвал ее имя? Как такое возможно? Беньямин повторил сказанное, удерживая руку Моник, которую она собралась выдернуть. Попалась, словно глупое животное в силки, теперь все узнают, кто скрывается под личиной Меланхолии, и девушке не исчезнуть безнаказанной.
Парень коснулся костяшек пальцев Зоэ-Моник прохладными губами, заметив панику в ее глазах, Беньямин помотал головой, прося держать себя в руках до конца выступления, а после вернулся на место за столик. Однако покоя в сердце девушки уже не было, когда песня завершилась, Моник извинилась перед гостями, сославшись на духоту в зале, и минуя принявшегося кричать Эмильена, выбежала прочь через черный ход на улицу, полной грудью вдыхая сладкий воздух. В полупрозрачном костюме было холодно, но как раз то, что нужно для разгоряченной кожи.
- Что ты себе позволяешь, чертовка?? Забыла, что связана договором? Ты не можешь просто взять и уйти, когда вздумается, не можешь петь то, о чем я тебя не просил! Недопустимо!
Визгливые нотки в голосе Эмильена Тома, словно ногтями по стеклу, проскользнули в мозгу, Моник поморщилась, игнорируя и брызги слюны, вырывающиеся из огромного рта продюсера. Лихорадочно блестевшие глаза мужчины сощурились, язык облизнул губы.
- У тебя десять минут, пустим пока выступать других, но ты должна закончить начатое, и если хотя бы еще раз отступишь от плана, тебе и твоей семье конец! Помяни мое слово, птичка! И еще, жду тебя завтра в моем кабинете, споешь лично для меня, немного развлечёмся наедине.
Уходя, мужчина получил в спину уничижительный взгляд Моник, она рывком сняла маску, отбросив ее подальше на землю, и затопала ногами, рыча от досады и злости. Дверь черного хода вновь отворилась, девушка напугалась, ища глазами выброшенную маску, но это был не Эмильен.
