Северная часть горы Верешхедь поросла густым лесом, и лишь на опушках и просеках виднелись редкие домишки. Едва Тоот вылез из автомобиля, как попал под сильный порыв ветра. Ему объяснили, в какую сторону надо идти. И Тоот направился к ближайшему строению. Минут десять он шел по дороге, к счастью, не слишком крутой, пока не добрался до нужного ему дома. Вероятно, это была единственная постройка в округе, вокруг которой был разбит виноградник. Огромное здание было старым, заброшенным, в нескольких местах большие куски желтой штукатурки отвалились, оттуда виднелись ржавого цвета кирпичи. Фасадом здание смотрело на Беркеч. Внизу виднелся вход в подвал, сверху – выцветшая терраса с зелеными деревянными перилами. У высокого орехового дерева перед домом стоял «трабант», рядом с ним копался человек, он был занят ремонтом. Тоот двинулся к нему. Внезапно какой-то шипящий звук привлек его внимание. Из-за куста на него внимательно уставился мальчик трех-четырех лет.

– Ты дурак, – проговорил он, весьма рассудительно обращаясь к Тооту, – дурак и засранец.

Это было весьма агрессивное существо, настоящее маленькое чудовище, со злым взглядом. Стоило Тооту приблизиться, как он повернулся и со всех ног кинулся к «трабанту».

– Папа, папа! – заорал он.

Мужчина посмотрел на Тоота. Довольно крупный, загорелый, темноволосый, он явно относился к тому типу венгров, о которых говорят: «Ну, это настоящий венгерский молодец!» Ребенок доверчиво взял руку отца, укрылся за ним и оттуда, теперь уже улыбаясь, без всякого страха произнес:

– Ты дурак.

Отец его гордо усмехнулся и погладил ребенка по голове.

– Я же просила тебя, Йошка, чтобы ты мне помог! Оглох, что ли, не слышишь? – раздался визгливый голос, шедший откуда-то изнутри дома. Мужчина ответил:

– Обожди. Ко мне пришел человек.

– Скажи, чтоб катился отсюда, вина мы ему все равно не дадим! – продолжал голос, и его обладательница появилась на крыльце. Толстая, большегрудая, в огромном чепце женщина с довольно заурядным, но достаточно симпатичным лицом, искаженным, однако, в эту минуту гневом.

– Вы Йошеф Флейшман? – спросил Тоот, не обращая ни малейшего внимания на появившуюся фурию.

– А ты сам-то кто такой? – прошипела женщина сверху. – Ничего ему не говори!

– А вас никто не спрашивает! – повысил голос Тоот, но, заметив, что мужчина с потемневшим от злобы лицом двинулся к нему, поспешно добавил: – Я из полиции.

Флейшман невольно отступил назад, от его загорелого лица отлила кровь.

– Э… в… чем дело? Что… вам… надо? – заикаясь, пробормотал он.

В это мгновение Тоот почувствовал острую боль в бедре. Во время разговора ребенок подкрался к нему и швырнул в капитана булыжник.

– Черт тебя подери! – невольно вырвалось у Тоота.

Флейшман кинулся к мальчугану и своей огромной ладонью-лопатой отвесил ему два увесистых подзатыльника. Ребенок тут же отчаянно заревел.

– Как ты посмел?! – завизжала женщина. – Ты не человек, а подонок! Тварь! Прав был мой отец, когда не советовал выходить за тебя!

Она умчалась с террасы в дом, а через несколько секунд выбежала во двор через другую дверь, бросилась к ребенку, приласкала его, потом, подняв руки, кинулась на мужа, тот поймал ее за руку и ударил раз, другой.

– Катись отсюда к чертовой бабушке! Не видишь, кто здесь?

Женщина попятилась, в ее полных слез глазах отражались все чувства матери, для которой все в этом мире – ничто, кроме ее собственного детеныша.

– Ну, обожди у меня, ты… ты!..

И она унеслась. Мужчина снова повернулся к Тооту, страх так и не исчез из его глаз.

– Что вам угодно?

– Не догадываетесь?

– Н… нет…

– Тогда я вам скажу. По моим сведениям, вы принимали самое активное участие в различных делишках Шандора Варги, были компаньоном и помощником. Не хотели ли вы более подробно поведать мне об этом не совсем законном бизнесе?

Громила вскинул голову.

– Я не совершал ничего противозаконного. Тоот улыбнулся.

– Я в этом уверен. Однако делишки ваши были все же достаточно темными, и, если они станут достоянием гласности, вы себя будете чувствовать очень и очень неважно, мягко говоря. Не так ли?

– Это как поглядеть, – осторожно заметил хозяин дома. – Что вам от меня нужно?

– Кто вы по профессии?

– Я мастер на ВВВТ.

– Где?

– Вы не знаете, что это такое? Верешхедьское виноградарское и винодельческое товарищество.

– Красиво звучит.

Флейшман удовлетворенно хмыкнул.

– Местные хозяева нас так всегда называют, говорят, кто нам продает вино, тот денег домой не приносит. В ближайшей округе за вино меньше всех платим. Вот они и ворчат. Но что за пойло они нам сдают, за него и десять-то форинтов за литр не хочется платить.

– А вы за сколько продаете дальше?

– За четырнадцать-пятнадцать.

– А сами они за сколько бы могли сбывать?

– Это невозможно. Мы храним, разливаем, ухаживаем за вином, и нам принадлежит исключительное право сбывать его в будапештскую торговую сеть.

– Ну а там по какой цене идет отличное верешхедьское винцо?

– Если не ошибаюсь, за шестьдесят форинтов.

– Выходит, ваше товарищество на каждом хозяине получает по четыреста процентов прибыли?

Флейшман неохотно покачал головой.

– Нет, вы не понимаете. Между прочим, в. любом государственном хозяйстве так же, в лучшем случае, на пару форинтов больше платят производителям. К сожалению, нам приходится платить дороже, уж очень они возмущаются. Но, пока шефом был товарищ Варга, этого не бывало. Он всегда говорил: дороже будем платить только за хорошее вино.

– А такого не случалось здесь никогда, не так ли? Я имею в виду хорошего вина?

– У этих мужиков? Не думайте, если кто-то копать или мотыжить умеет, он уже и в вине разбирается. Но вот языки у них длинные, будьте спокойны! Ну, не имеет значения. Говорите побыстрее, что вам надо. И не думайте, что с помощью только что полученной информации вы сможете как-то навредить мне!

– И в мыслях не было. И что касается других ваших делишек, я тоже не могу вас прижать – все надежно прикрыто законом.

– Что? О чем это вы говорите?