– Вы хотите знать о его коммерческих делах или о том, сколько раз на неделе он принимал ванну? А может быть, вам полезнее будет узнать, из скольких яиц я готовила ему яичницу?.. Зачем это все нужно?
Тоот смахнул со стола муравья.
– Я хочу выяснить причину его исчезновения. Поэтому мне важно знать, где он обычно бывал, каков круг его знакомых.
– Тогда вам лучше всего обратиться к Беле Надю.
– Кто это? Хотя погодите, кажется, в протоколах фигурировала эта фамилия. Он что, друг вашего мужа?
– Да, друг детства… Видите ли, может быть, это вам покажется странным, но я знала Шани только таким, каким он был дома. А дом занимал у него весьма малую часть времени. Поэтому я действительно не знаю, какой он был коммерсант, не знаю, насколько преуспел в политике, и даже не имею представления, как он вел себя в компании. Тоот взглянул на нее.
– Вы давно женаты?
– Мне было двадцать четыре года, когда я вышла за него замуж. Двенадцать лет назад.
– Вы хотите сказать, что за это время не успели узнать его?
– А вы женаты?
– Развелся после восьми лет брака.
– И вы можете сказать, что хорошо узнали свою жену?
– Пожалуй… под конец, – не сразу ответил Тоот. Варгане рассмеялась.
– Когда дело доходит до развода, это легко утверждать. Но пока связь не оборвалась, все гораздо сложнее. А когда брак распадается, все качества и все поступки другой стороны представляются в неблагоприятном свете.
– А ваше супружество каким было?
Варгане подняла на него взгляд, и Тоот с удивлением заметил, что в глубине ее светлых глаз, озаряющих печальное лицо, искрится юмор.
– Тут уже ваше расследование непосредственно переходит на меня, не так ли? Скажите откровенно, на каком основании вы чего-то доискиваетесь здесь, коль скоро следствие уже закончено? Это мне не правится.
Тоот потер подбородок и задумчиво посмотрел на женщину.
– Если сказать правду, я здесь в качестве частного лица. Мне показалось, что это дело заслуживает внимания, и я решил разобраться в нем.
– У вас что, нет более интересного времяпрепровождения? Как видно, ваша жизнь не очень-то упорядочена.
Капитан постарался уйти от этой темы.
– Оставим в стороне мою персону.
– Тогда вы спрашивайте.
– Каким Варга был в семье?
– Этаким «воскресным папой». Когда он бывал дома, то охотно занимался с детьми, но это случалось нечасто. Разумеется, с известной точки зрения попять его можно. Он был занят на руководящей работе в Верешхедьском виноградарском и винодельческом товариществе, а в последнее время окунулся и в политику, и она полностью съедала остатки его свободного времени. Не говоря уже о виноградниках, которые стали доставлять нам все больше забот. Да и строительство мы только-только закончили. В последние месяцы он буквально разрывался.
– Вам очень его сейчас недостает? Женщина закусила губу.
– А вы подумайте – ведь все, о чем заботился муж, свалилось теперь на меня. Мне пришлось бегать в поисках мастеров, налаживать сбор винограда, работать да еще возиться с детьми. Когда поздно вечером я ложусь спать, у меня нет даже сил подумать о том, что случилось, – я засыпаю как убитая.
Вам не хватает мужа только как рабочей силы? Варгане слегка побледнела.
– Вот вы куда клоните. Вы ловко спрашиваете, а я, признаться, при моем нынешнем директоре отвыкла от деликатных вопросов. Спустя две недели после исчезновения мужа, когда стало более чем вероятно, что Шани уже не объявится, он вызвал меня к себе и осведомился, не хотела бы я стать его любовницей… Что же касается вашего вопроса, то скажу, что мне не хватает Шани и как мужчины, но, кажется, я уже смирилась с этим.
– Кто вы по специальности? Секретарша?
– Я? Почему вы так решили?
– Вы упомянули «вашего директора».
– Я преподаю в уездной средней школе.
Тоот помолчал немного, потом осмотрелся в уютной, со вкусом обставленной финской мебелью кухне; оглядел дубовый обеденный стол, итальянскую плитку – на белом фоне серые цветы, – которой был выложен пол. Нечасто увидишь на кухне такую обстановку.
– Сможете ли вы поддерживать привычный образ жизни?
Ответом была тихая легкая улыбка.
– Видите ли, у нас все есть, а вот деньги мы не копили. Шани всегда вкладывал их во что-нибудь, если у нас и появлялись лишние деньги, они тут же уплывали то па одно, то на другое. На хозяйство я всегда брала лишь необходимое. С долгами мы расплатились. Теперь будем жить на доход с виноградника плюс моя зарплата, как-нибудь проживем.
– Нелегко вам будет.
– Знаю. Но что ж поделаешь?
– А вам не приходило в голову, что у вашего мужа отложена где-то приличная сумма?
– Ради которой я могла бы лишить его жизни?
– Я не это имел в виду.
– Мне ничего не известно о каких-либо его сбережениях.
– Если бы вас попросили в нескольких словах охарактеризовать мужа, что бы вы сказали?
Варгане задумалась.
– Добросердечный, открытый, немного вспыльчивый, типичный сангвиник, который и понятия не имел, что такое депрессия. Любимой его поговоркой было: «Будь веселой, а если не получается, – будь довольной». Ему удавалось и то и другое.
– А как бы вы охарактеризовали себя?
– Никак. Знаете, мне что-то начинают надоедать ваши вопросы. Особенно те, которые вы задаете из чистого любопытства. Скажите, разве сыщик обязательно должен быть «прилипалой»? Тоот улыбнулся.
– Разве только в той степени, в какой пожарник должен страдать пироманией, психолог – сам быть душевнобольным, а педагог – так и не повзрослевшим ребенком.
– Последнее – в мой адрес?
– Я не знаю вас, а вы не желаете мне помочь в этом.
– У вас есть еще вопросы, касающиеся мужа?
В голосе хозяйки дома прозвучали нотки, которые давали понять капитану полиции, что разговор вот-вот прекратится.
– Непосредственно перед исчезновением не замечали вы чего-то необычного в поведении мужа?
– Пожалуй, нет. Он сильно уставал, но это было характерно для него все последние годы. Впрочем, усталость к утру всегда проходила.
– У него не возникало мыслей о самоубийстве?
– У него?! Однажды он сказал, что если бы даже ослеп, то и тогда не впал бы в отчаяние. Он умел радоваться жизни. Я хотела бы обладать хоть десятой долей его жизнелюбия.
