Во рту стояла горечь, болела голова. Самым же неприятным было то, что чья-то рука жестко и безжалостно, словно змея, обвивала его шею. Рядом, уткнув лицо в подушку, тяжело посапывала Ирма. Тоот осторожно высвободился и встал. Переступая на цыпочках, изо всех сил стараясь не шуметь – не столько из боязни кого-либо разбудить, сколько из нежелания вступать с кем бы то ни было в разговоры, он направился к двери. Ему повезло: пока он совершал утренний туалет, никто не издал ни звука. Уже спустя полчаса после того, как проснулся, Тоот, даже не взглянув на спящих, благополучно покинул «останки» ночной пирушки и быстро выскочил из дома. Солнце уже взошло, но было еще сыро и холодно; придорожная трава серебрилась от инея. В машине Тоот достал записную книжку и посмотрел, кто же следующий объект «интервьюирования».

Не спеша «Лада» тронулась с места. Взглянув в зеркало, Тоот увидел мужчину с помятым лицом и мутными глазами, для которого минувший день явно был далеко не из самых лучших в жизни. И тем не менее, несмотря на адскую головную боль, он чувствовал себя хорошо: сознание, что он освободился от женщины, желавшей опутать его, наполнило его такой же радостью, какую он испытывал только в двадцатилетнем возрасте.

Чтобы попасть в областной центр, нужно было ехать в южном направлении. Тоот обогнул гору Верешхедь и выехал на рассекавшее грязный луг шоссе. Теперь дорога до города шла по равнинной местности. Раньше Д. был сонным сельским городишкой, а когда стал областным центром, начал неслыханно быстро развиваться. Шли настойчивые разговоры о том, что в тридцати-сорока километрах от города обнаружены огромные залежи нефти. Если эти разговоры оправдаются, во что местные жители свято верят, Верешхедь сразу потеряет свое значение.

Наконец Тоот въехал в город. В первом же бистро он выпил чашку горячего чая и позавтракал. Потом некоторое время посидел в машине и в девять часов двинулся к цели своего маршрута. Большое белое здание напоминало океанский пароход со стороны кормы. Внизу, в привратницкой, ему сказали, что тот, кто ему нужен, находится в 27-й комнате на втором этаже. Помедлив перед дверью, Тоот постучал и вошел в комнату. За пишущей машинкой сидела молодая миловидная женщина с огненно-рыжими волосами. Увидев Тоота, она вежливо улыбнулась и спросила:

– Вы записаны на прием?

Тоот представился и сказал, по какому делу он здесь. Секретарша встала и, покачивая бедрами, скрылась за обитой кожей дверью кабинета. Вскоре она вернулась и с той же официальной улыбкой сообщила:

– Будьте любезны подождать немного. Товарищ Цетеньи примет вас.

Тоот опустился в одно из вращающихся пурпурных кресел. Примерно через полчаса дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился гладколицый лысеющий человек лет так около сорока. Он поспешил Тооту навстречу с протянутой для рукопожатия рукой.

– Заходите, пожалуйста, товарищ Тоот!

Кабинет был большим и просторным. Выходящую на улицу стену составляло, по существу, одно огромное окно. В углу стояла традиционная пальма с веерообразными листьями, а посередине – массивный письменный стол, вокруг которого – уже знакомые Тооту красные вращающиеся кресла.

– Я хотел бы задать вам два-три вопроса, связанные о Шандором Варгой. Разумеется, накоротке – не хочу отнимать у вас, товарищ Цетеньи, дорогое время.

– Пожалуйста. Хотя не думаю, чтобы я был чем-то полезен следствию. На всякий случай, товарищ Тоот, вы не могли бы показать мне ваше удостоверение? Не посчитайте это за недоверие, но, коль скоро я должен давать о ком-то информацию, хотел бы знать, попадет ли она куда следует.

Тоот улыбнулся и с готовностью протянул свое служебное удостоверение.

– Итак, товарищ Тоот, вы прибыли из Верешхедьского уезда. А знаете, как там называют наш город?

Тоот отрицательно покачал головой.

– Город-самозванец. Те потомки крестьян-хозяев, которые там обретаются, не могут простить нам, что приоритет перекочевал в наш город. Стоит вам выглянуть из окна, вы увидите, что самозванец скоро превратится в настоящий областной центр. Но полагаю, вас это не интересует. Итак, что бы вы хотели узнать?

– По вашему мнению, что за человек Шандор Варга?

– С определенной точки зрения – активный работник. Блестящие способности к установлению связей.

– Как вы считаете, способен ли он был к политическим шагам?

Цетеньи, улыбаясь, покачал головой.

– Нет, не думаю. Способностью к приспособлению, если можно так выразиться, он обладал; без этого в мирное время солдат у нас не может продвинуться. Однако с другим важным качеством у него было далеко не все в порядке. Ему не хватало собственной концепции. Он, несомненно, толковый человек, но… к примеру, подхватит где-нибудь какую-то идею и тут же начинает ее исповедовать. А вообще-то это человек, который верит только тому, что видит своими глазами или щупает собственными руками. Эту особенность в себе он называл «реалистическим мышлением», и просто волосы вставали дыбом, когда он отождествлял ее с диалектическим материализмом.

– А хорошо выполнял он свою работу?

– Он прекрасно умел общаться с людьми, а такому качеству, знаете ли, не научишь. Его все любили. Он моментально замечал, если кто-то в плохом настроении или неважно себя чувствует; в таких случаях всегда находил доброе слово для того человека… Беда только в том, что основные свои функции он считал как бы второстепенными.

– И в чем это проявлялось?

– Видите ли, многие думают, что наша профессия – лишь перекладывание бумаг с места на место. Но это одна видимость. Тот же, кто хочет подняться у нас по служебной лестнице, тот должен работать по двенадцать-четырнадцать часов в день. А па это способны только те, у которых работа – хобби, и, кроме нее, их ничто уже больше не интересует. В отношении товарища Варги видно было, что он не из таких. Он, по сути дела, интересовался сотней вещей. Часто бывало, что звонишь ему в его виноградарское и винодельческое товарищество попросить приехать, а трубку снимает его заместитель и, еще не зная, что говорит со мной, отвечает, что, мол, к сожалению, не может пригласить к телефону товарища Варгу, так как тот находится в области (стало быть, у нас). Вряд ли нужно говорить, что весь день мы его так и не видели. Часто у меня бывало такое чувство, что главное для него – поскорее попасть в охотничье общество.