– А ты кем работаешь? – спросил Тоот. – Неплохо зарабатываешь?

Ирма сжала свои бескровные губки и заговорщически подмигнула.

– Наверно, ты не поверишь тому, что я скажу… только пусть это останется между нами… но я имею ежемесячно полторы тысячи западногерманских марок… Разумеется, сверх зарплаты.

– Ну и что ты делаешь с деньгами?

– Ишь ты, какой любопытный! Но почему бы мне и не сказать тебе – ведь мы хорошие приятели, не правда ли? Я их продаю, а какую-то часть оставляю себе. Может, пригодится на то или на другое.

– И как же ты зарабатываешь эти марки?

– Хи-хи-хи… у нас есть для этого свои маленькие трюки. Видишь ли, в нашем магазине ситуация такова, что клиент, если он венгр, человек второго сорта. Он официально может покупать только на сумму, не превышающую десяти долларов. Ну и конечно, если мы закрываем па что-то глаза, то и он не «возникает», если получит сдачу меньше, чем следовало бы. Наоборот, старается поскорее убраться восвояси. Л бывает так, что клиент, к примеру, покупает на пять долларов шестьдесят центов и дает мне десятку. А я ему говорю, что сдачу могу дать только в швейцарских франках, а он ведь не знает точного обменного курса… Понимаешь?

– Не совсем.

– Ну и туповат же ты! Я делаю ему пересчет так, чтобы это было выгодно мне.

– Что же, это совсем неплохая идея.

– Ты еще сомневаешься! Не говоря уже о том, что небольшую сдачу я часто даю жевательными резинками или конфетами, которые покупаю за форинты рядом в табачной лавке. Впрочем, это все мелочи. Более серьезные деньги я зарабатываю тем, что помогаю людям…

– И как ты это делаешь?

– Видишь ли, я работаю в лечебных ваннах, единственных в области. Поэтому работа у меня круглогодичная, а не сезонная. К нам приезжает много одиноких стареющих иностранцев. Почти все они жаждут общества, человеческого тепла… А я очень контактна. Словом, все они страшно довольны, когда находятся в компании молодой женщины. Они могут посидеть с ней в баре или поужинать, поговорить… и заодно высказать все, что у них на душе. Только не думай, пожалуйста, что все это кончается определенным образом!..

– О тебе я не могу подумать так. Но готов держать пари, что среди вас есть и такие, которые не ограничиваются разговорами.

Ирма с какой-то особенной улыбкой взглянула в другой угол комнаты, где между Кати и Фенешем разыгрывалась любовная прелюдия, в которой Фенеш почему-то играл далеко не ведущую роль.

– Вот возьмем, к примеру, эту дрянь. Просто ужасно, как Кати липнет к клиентам. Она не знает границ приличия. Но не вздумай поверить, что иностранцы в ней так нуждаются, как она сама об этом болтает. Она-то готова лечь с каждым встречным и поперечным. Но кому она нужна?! Неужели ты лег бы в постель с телеграфным столбом? Самая настоящая курва!

Тоот удивленно покачал головой.

– Но мне все-таки непонятно, откуда же берутся деньги, если ты просто посидишь с этими… жаждущими только тепла иностранными старцами?

– А очень просто. Им настолько хорошо со мною, что они стремятся как-то выразить свою благодарность. Подарками. А я обычно прошу то, что у нас не очень-то купишь. Они и дают на такие подарки деньги, чтобы я могла купить их в Будапеште. Так подчас и набирается тридцать-сорок долларов.

– Что ж, хорошая у тебя работа.

– И мне она нравится. Занимаюсь с людьми, помогаю им. В этом есть смысл. Я, например, не смогла бы сидеть в какой-нибудь канцелярии и для того, чтобы получить жалкую прибавку к жалованию в двести форинтов, укладывать к себе в постель своего начальника. А так я живу с поднятой головой. Не говоря уже о том, что эта моя работа дает мне возможность приобретать отличные заграничные шмотки.

Тоот одобрительно погладил ее по плечу, и Ирма придвинулась ближе.

– Скажи, ты хорошо знаешь Шани Варгу? – спросил он.

– Конечно. Шани – мой близкий друг.

– Да-а?! Смотри, как бы я не стал ревновать. Ирма громко расхохоталась.

– Шани такой, такой порядочный. Стоит ему взглянуть на тебя, и ты сразу же знаешь, что ты для него – все. Это не может быть наигранным. Он даже сказал мне как-то: «Ирма, ради твоей любви я готов все отправить к черту. Не будь у меня троих детей, я давно оставил бы свою жену.

Понимаешь?» Ну не лапочка ли?! И он сказал это совершенно серьезно. Он обожает своих детишек. Значит, у него большое чувство ответственности. Но поверь, это ему нелегко давалось – постоянная борьба чувства и долга. То есть он все время как бы между двумя жерновами. И хорошо, что он, бедняга, не знал, что я и за него не пошла бы замуж, потому что люблю самостоятельность. Конечно, я не могла сказать ему это открыто в лицо – это было бы слишком безжалостно. Я разбила бы ему сердце. Хотя я действительно отношусь к тому типу людей, которые выше всего ценят самостоятельность, а брак считают глупым пережитком прошлого. Ты женат?

– Нет.

– А почему ты не женился?

– Потому что не нашел ту, с которой мог бы жить в согласии и любви всю жизнь. Ведь такая девушка, как ты, Ирма, редкость.

Оживление, охватившее Ирму минут десять назад, достигло высшей точки.

– Слушай! У меня есть симпатичная небольшая квартирка в Будапеште, она сейчас миллиона два стоит. И здесь тоже сколотила от магазина. Думаю, что и у тебя подходящее пристанище? Ты чем занимаешься?

Тоот судорожно напряг память, стараясь вспомнить, что же говорил девицам о нем Фенеш. Но действие алкоголя оказалось сильнее, чем ему хотелось бы.

– Я работаю на ответственной должности на одном из предприятий мясной промышленности, – осторожно ответил он.

– И сколько у тебя «навара»?

– Оклад – десять тысяч.

– Не так уж и много.

– Но к этому добавляется прогрессивка. Примерно еще две штуки в месяц.

– Ну, это уже кое-что. А приработок есть?

– Тоже есть.

– И как ты это делаешь? Люблю слушать о всяких ловких трюках. Можно определить, тертый ли ты калач.

– Ладно, но… только пообещай, что это останется между нами, а то я моту с твоей помощью и погореть.

Ирма сжала ему руку.

– Мне ты можешь довериться. Как родной сестре. Кстати, есть у тебя сестра или брат? Я всегда мечтала о том, чтобы у меня был старший брат. Но мои бедные родители, помимо меня, сумели произвести на свет только двух младших сестренок.