– И что же вы хотите от меня?

– Скажите, могла ли установка взорваться из-за неправильной работы управляющей программы? Может где-то была допущена фатальная ошибка, которая, при всей тщательности контроля, осталась незамеченной?

– Что даёт вам повод предполагать такое? – Анна растерянно посмотрела на Андрея, и он заметил, что в уголке её правого глаза блеснула слеза.

– Я пока ещё не пришёл ни к какому выводу, но…

Выражение лица Маклевич моментально изменилась. На нём не осталось и следа растерянности. Слёзы высохли. Теперь лицо Анны выражало крайнюю степень сосредоточенности.

– Управляющий софт содержал четырнадцать с половиной миллионов строк кода. Написать такую программу в одиночку, задача нереальная, даже с теми возможностями автоматизации, что доступны кодерам Корпорации. Вы должны это понимать. В моём подчинении находилось более двадцати программистов. Они были поделены на четыре группы. У каждой из них было своё конкретное задание. В задачу групп входило создание отдельных блоков, из которых и строилась управляющая программа. А я должна была тестировать эти блоки на работоспособность и на устойчивость к сбоям. Но самое главное, и этим занималась я и только я, нужно было научить эти подпрограммы работать синхронно по конечному протоколу. Работа была очень ответственной, я скрупулезно проверяла каждый блок, каждый драйвер… Я справилась. Мы все справились. Алексей считал, что прототип полностью готов к испытаниям с реальной нагрузкой.

– Вот так вот? Категорично? – Тараборов посмотрел на Маклевич и понял, что она не врёт. Всё сказанное сейчас Анной соответствовало реальному положению вещей. На тот момент, разумеется. Агрегат, который собирался испытать Храмов, действительно был безупречен. Но что-то вмешалось в дальнейший ход событий.

– Скажите, Анна, а можно ли было спровоцировать взрыв машины программными методами? Без физического воздействия, которое априори считается невозможным в подобных ситуациях?

– А почему вы считаете, что вмешательство в программную часть проекта могло быть возможным? Какая разница?

– Ну… – Андрей крутанул головой, – виртуальные среды контролировать труднее, чем физический мир. То, что никто не подходил к установке, кроме Храмова, разумеется, установлено достоверно, а вот взлом системы…

– Я поняла, – резко оборвала Андрея Маклевич. – Отвечаю на ваш вопрос. Не знаю, привело бы это к взрыву или нет, но фатально нарушить работу прототипа, можно было единственным способом – изменив последовательность команд на запуск конкретных блоков управляющей программы. Тех, что отвечали за оптимизацию уровней энергетических потоков, подаваемых на устройства Главного кольца. Но ваше предположение беспочвенно. Кибербезопасность любого проекта из списка «Золотая сеть» обеспечивается не менее тщательно, чем безопасность физическая. Поэтому я гарантирую – эта последовательность была верной! Я всё миллион раз проверила! И перед самым экспериментом тоже. Да дело даже не в моих проверках. И не в доверии, хотя Алексей полностью доверял мне. Мы располагали доступом к одному из самых мощных суперкомпьютеров Корпорации – «Большому Магеллану». Мы и раньше использовали его для независимой виртуальной эмуляции различных процессов – чтобы убедиться в работоспособности, как отдельных узлов, так и всей установки. Понимаете? Этот способ позволяет, не подключая к питанию исполнительную электромеханику, сымитировать весь рабочий процесс, в различных режимах. Так вот, накануне эксперимента Храмов выполнил восемь, слышите, восемь виртуальных пусков. Я ему помогала. При этом последние четыре эмуляции мы провели с настройками, далеко зашкаливающими за безопасные значения. И всё было нормально! Никаких угрожающих признаков! – Маклевич сильно разволновалась, её зрачки расширились, она часто дышала и смотрела на Андрея так, словно была готова броситься на него с кулаками.

– Анна Михайловна, успокойтесь, – Аринов поднялся со своего дивана и подошёл к Маклевич. Налив в стакан воды из графина, он протянул его женщине. – Я повторюсь за своим молодым коллегой, мы не ищем крайних. Нам просто необходимо разобраться в одном очень важном деле, которое хотим мы того или нет, завязано на неудачный эксперимент Храмова.

– Действительно, Анна Михайловна, – подхватил Андрей, – никто не считает, что взрыв случился по вашей вине.

– Виноватых не стоит искать! – Маклевич поставила пустой стакан на стол. – Мы все выполнили свою работу безупречно!

Взгляд Маклевич снова затуманился.

– Я ещё накануне вечером узнала, что на следующий день Алексей собирается при запуске задействовать рабочий алгоритм. От него же и узнала. Он сам рассказал мне об этом.

– Только вам?

– Да. Остальным Алексей Владимирович решил пока не говорить, чтобы не создавать лишнего ажиотажа, так он это объяснил. Он вообще всех отпустил в день испытаний. Кроме Хоменко – технический специалист в таком деле должен быть под рукой. Кстати, Вася сам догадался обо всём, когда загудело. Он даже успел крикнуть: «Неужели, зажигание…» Или что-то в этом роде.

Анна несколько раз энергично моргнула, видно её слёзные железы тоже порывались «выйти на рабочий режим».

– Однако мне Лёша сказал, что не собирается выводить устройство на полную мощность. Максимум, что он планировал сделать в тот день, это довести процесс до самоподдерживающейся фазы. А это около двадцати процентов от той мощности, которую физически могла выдержать установка. Но меня всё равно его сообщение взволновало, поэтому я настояла на полной проверке управляющих алгоритмов. Я выполнила эту проверку очень тщательно. В присутствии Алексея Владимировича. Он, чтобы меня окончательно успокоить и подбодрить, решил запустить проверочную эмуляцию. После этого Алексей Владимирович заблокировал единственный порт ввода-вывода данных своим личным паролем и с того момента уже никто, даже сам Радов не смог бы там ничего изменить. Так что ваше предположение насчёт программного вмешательства выглядит бледно. И последнее. Если вам это поможет. Я скинула лог крайней верификации с полным образом управляющей программы на корпоративный сервер. Можете проверить.

– Уже проверили, – кивнул Аринов. – Только вот в чём заковырка – с момента, когда вы сняли образ, и до запуска прототипа прошло часов десять, так ведь?

– Я же сказала, никто не мог вмешаться. Кроме самого Алексея, разумеется. Там сторожевые датчики и…

– Да, мы знаем, «Золотая сеть», а доступ закрыт… личным паролем Храмова. Даже Радов не влез бы. И всё же…

– Скажите, Анна, – Тараборов нетерпеливо перебил Николая, – а не мог сам Храмов изменить программу? Непосредственно перед запуском?

Маклевич покачала головой.

– Нет, что вы! Конечно, Алексей Владимирович был неплохим программистом, любой математик в состоянии написать программный код, если он не очень сложный. Но туда он бы без меня не полез.

– Тогда, что же всё-таки произошло? По вашему мнению? Понимаете, складывается непонятная картина – без всяких объективных причин случается авария. Вот же досада!

Маклевич опустила глаза. Тараборов видел, как бледнеет её кожа, и опускаются плечи.

– Я не знаю, не знаю, что там произошло, – тихо произнесла она. А потом прижала ладони к лицу и расплакалась в полную силу. Действительно, сколько же можно сдерживать слёзы?

Андрей посмотрел на Маклевич с сочувствием. Своего последнего вопроса он решил ей пока не задавать.

Когда немного успокоившаяся женщина ушла, Аринов достал из пачки сигарету. Но глянув на Андрея, который всегда был против этой его привычки, вздохнул и спрятал её обратно.

– Думаешь, это был спектакль?

Тараборов покачал головой:

– Нет, плакала она искренне, в этом я уверен. Вопрос – понимаем ли мы до конца, что явилось причиной этих слёз?

Аринов пожал плечами и снова достал сигарету.

– А у меня другой вопрос. К тебе. Ты часом не перебарщиваешь? Зачем сказал ей, что нас не интересуют виновники аварии? Хорошо, что она в таком состоянии, когда два на два помножишь не сразу… а если заподозрит что-то? Проболтается кому? Слухи ненужные поползут?