Я не знаю, почему Амели ушла вместе со мной в тот день, чего она боялась? Вероятно, она давно хотела сбежать, а это был лишь повод.
– Я рада, что ты со мной, – улыбнулась я Амели, закидывая удочку на интересующий разговор.
– Давно пора было свалить оттуда, – ухмыльнулась она, подхватив меня под руку. – Не хочу жить среди тех, кто тайно подговаривает изнасиловать невинную девочку.
На мою голову словно обрушилась лавина. Я взглянула в синие глаза Амели, пытаясь разобраться с тем, что она только что проговорила.
– О чем это ты? – вскрикнула я, не ожидая подобных признаний.
– Я подслушала разговор Фриды, – начала она, недовольно скорчившись от воспоминаний о чернокожей женщине, – она предложила Виктору навестить тебя этой ночью. Фрида показала ему твою комнату, кажется, эта тварь решила тебе отомстить.
Ах, Фрида. И почему я совершенно не удивлена? Только что же я сделала этой странной женщине, чей возраст около пятидесяти? Какие у нее могут быть недомолвки с девушками, которые годятся ей во внучки?
– За что? – разозлилась я.
– Ты лучше, чем она, – пожала плечами Амели. – В первый день моего прибытия в общину Фрида подговорила Грегора подсыпать мне порошок в пиво. Мне еще никогда не было так плохо, они почти оставили меня умирать на дороге, пока я извергалась блевотиной.
Стало ясно, почему Амели решила свалить из этого свинарника. Люди в общине казались невинными, но душа их прогнила, подобно навозной яме, находиться рядом с которой просто невозможно.
– Не стоило нам уходить, – взбунтовалась я, – Фрида хотела от нас избавиться, и у нее это получилось. Нам следует вернуться и указать ей на ее жирное место.
Амели промолчала. Я не знала, поддерживает ли она мои слова или считает их совершенно глупыми, но она молчала, сомнительно глядя в небо, словно оно могло дать ей ответ на мой вопрос.
Я невольно коснулась ее руки, она была такая маленькая и белая, как у ребенка, но именно эта самая рука спасла меня от Виктора прошлой ночью. Амели знала, что удар в голову убьет Виктора. Она могла ударить его в любое другое место, чтобы обездвижить, но она ударила именно насмерть. Имеет ли она какие-то свои счета с этим козлом или просто так сильно решила отомстить за меня?
– Ты убивала раньше? – голос Амели прекратил наше долгое молчание.
– Никогда. – Призналась я. – А ты?
– Дважды, – она ответила кратко, продолжая вглядываться в небо.
Я знала, что для Амели воспоминания – больное место, лишний раз заставлять ее испытывать волнение я не хотела, но этот разговор начала она.
– Я убила женщину, которая целилась в мою голову из пистолета, – вдруг решила поделиться Амели.
– Из-за того, что ты заражена? – пыталась угадать я.
– Из-за того, что мы любили одного мужика, – отрезала она и вновь отвернулась.
Амели никогда не делилась со мной ранее чем-то откровенным. Я не знала ничего о ее семье, о бывших отношениях, о том, как она оказалась в общине.
Я рассказывала ей о себе все, стараясь казаться добродушной, в то время как от нее я слышала лишь одну единственную историю: воспоминание о зараженной женщине, которая убила на глазах Амели своего ребенка. То самое единственное воспоминание, что вернуло ей разум.
– Ты никогда не говорила о своей семье, – решила я сменить тему, но она, судя по всему, проигнорировала все мои слова.
– А вчера я убила снова, – ответила Амели совершенно иное, что не имело никакого отношения к ранее сказанному мной. – Я ненавижу Виктора, я рада, что он мертв. Я специально ударила его в голову, хотя стоило для начала отрезать ему яйца.
Амели достала из кармана пачку сигарет. Я не видела раньше их у нее, кажется, ночное происшествие заставило ее нервничать слишком сильно, отчего моя спутница решила даже закурить.
Она подожгла сигарету, вдыхая черный дым в свои легкие, словно это могло помочь ей расслабиться, и вдруг посмотрела на меня.
– Ты готова убить? – спросила она так грубо, словно речь шла о моей смерти.
Я задумалась, торопиться с ответом мне не хотелось, но я понимала, что речь идет о Фриде.
Я не считала Фриду плохой женщиной, но она поступила очень подло и, кажется, делает это постоянно, учитывая рассказ Амели о Грегоре и странном порошке. Чего же этой женщине не живется спокойно?
Я не знала, заслуживает ли она смерти. Кто я такая, чтобы решать это? Однако в ту ночь Фрида не задавалась тем же вопросом, когда надоумила Виктора изнасиловать меня спящую, учитывая, что мне даже нет восемнадцати лет.
Я понимала мысли Амели. Возвращаться за местью просто так – глупо. Решать проблему нужно кардинально, либо забыть об этом и не тратить на жирную Фриду свое время. Но что-то в глубине души настолько задело мои чувства, что я сама не поверила в то, что сказала:
– Готова! – крик вырвался из моего рта, словно долго ждал этого момента.
– Возможно, это станет твоим ночным кошмаром до конца твоих дней. – Решила напугать меня Амели, будто хотела отговорить. – Возможно, твоя совесть будет мучить тебя вечно.
Я усмехнулась.
Слова Амели показались мне шуткой, хотя она говорила на полном серьезе. Я вновь поймала ее взгляд, он был наполнен решимостью, которая, кажется, пронзала меня насквозь. Мне даже показалось, что если я откажусь, Амели все равно отправится обратно и убьет Фриду.
– В отличие от тебя, я – не бессмертна, – наконец, решила ответить я с хитрым тоном в голосе. – Точнее, я не знаю. Но, если я могу расти, значит, могу и стареть.
– Хочешь сказать, твоя совесть не будет мучить тебя вечно? – Амели улыбнулась, и я заметила, как ее излишняя серьезность отступила.
– Да! – вскрикнула я. – Всего каких-то сто лет.
Амели хихикнула, и я вновь почувствовала, как мы с ней очутились на одной волне, словно в лодке, плывущей по одному течению.
Мы возвращались в общину. Мысли о предстоящем убийстве меня нервировали, кажется, я все же не была к подобному готова.
К такому вообще можно подготовиться? Сомневаюсь.
Мама всегда воспитывала меня строго, надеялась, что я стану доброй и отзывчивой. Она бы никогда не простила меня, узнав, что я целенаправленно иду убивать человека.
– «Прости, мама», – подумала про себя я.
Мне кажется, она заслуживает другую дочь. К счастью, у меня есть еще младшая сестра. Буду надеяться, хотя бы она оправдает мамины ожидания и не будет ее расстраивать.
Мои мысли накатывали незаметно, подобно снежному кому. Я сама не понимала, как еще недавно думала о Фриде, а теперь мгновенно переключилась на маму и младшую сестру. Кажется, у меня есть биполярное расстройство. Конечно, я не особо знаю, что это такое. Но в домашней библиотеке рядом с любовными романами пылились книги по женской психологии. Поскольку романов о любви было мало, а читать мне приходилось довольно часто, страницы книг быстро заканчивались, и мне приходилось открывать новые.
В тот день, прочитав о психологии, я поставила себе биполярное расстройство, над чем моя мама долго смеялась.
Ну, вот опять. Я снова заговорила о маме. Она отпустит меня во взрослую жизнь или будет преследовать, словно тень?
Я не заметила, как стемнело. Благо мое зрение позволяло хорошо адаптироваться даже в темное время суток, поскольку замедлять шаг совсем не хотелось.
Амели сжимала в руке цепочку, возможно, единственное напоминание о былых днях. Она была погружена в свои мысли с того самого времени, когда мы прекратили наш диалог. Ее взгляд постоянно был направлен в небо, словно она читала звезды подобно буквам на страницах книг. Это придавало ей волшебный вид, который часто завораживал меня насладиться просмотром неба вместе с ней.
Ее взгляд, хоть и уставший, по-прежнему был полон решимости. Мы знали, что наш путь не будет легким. Мы были решительно настроены не только разобраться с Фридой, но и покорить этот разрушенный мир и попытаться создать новый, где страх и отчаяние не будут иметь места. Мы должны были отправиться туда, где наша жизнь начнется с самого начала.