— Ах, вы не собираетесь! — Тетка явно начинала заводиться. — Не собирается она… Интриганка! Решила сиротку к рукам прибрать!

— Все, достаточно. Я не знаю, что вы вбили себе в голову, но в таком тоне ничего обсуждать не буду! — Света встала и подошла к двери. — Выйдите!

В эту минуту раздался звонок, и практически тут же распахнулась дверь, а в нее влетела Анечка Юркова. В таком состоянии девочку Света не видела никогда.

— Тетя Марина! Зачем ты сюда пришла?! Я же просила! — У девочки дрожали губы, ее била дрожь, кровь отлила от щек, а глаза потемнели и стали почти черными. — Как ты можешь? Зачем?!

— А затем, Ань, что я жизнь знаю. Она тебя в кафе сводит, разжалобит, обогреет, а потом квартиру твою себе заберет!

Та, кого девочка называла тетей Мариной, превратилась в настоящую Медузу Горгону. Под ее бешеным взглядом Света готова была обратиться в камень, ее переполняли обида и гнев. Но, взглянув на Анечку, Светлана пришла в себя. Пусть эта тетка обезумела и несет невесть что — девочке и так трудно. Надо прекращать эту сцену.

— Остановитесь… Пожалуйста, представьтесь и объясните, что вы имеете в виду.

— Не стройте из себя оскорбленную невинность. Все вы прекрасно понимаете. Меня зовут Марина Петровна, я Анина тетка, сестра ее матери и опекун. Может быть, я плохая тетка — у меня двое маленьких детей, и я не могу уделять Ане достаточно времени. А вы решили воспользоваться этой ситуацией!

— С чего вы взяли, что я решила чем-то воспользоваться? И каким образом, по-вашему, я могу забрать чью-то квартиру? — Света обернулась и увидела, что Аня буквально еле стоит на ногах. Она подошла и обняла девочку за плечи: — Прости, Анечка, но нам надо все-таки обсудить эту тему, хотя я вижу, как тебе это больно. Марина Петровна, я понимаю ваше беспокойство. Вы могли прийти спокойно поговорить со мной, а еще лучше — проконсультироваться с юристом вместо того, чтобы устраивать у меня на работе публичный скандал. И Аню надо пожалеть — ей в этой ситуации тяжелее всех. Так вот, чтобы закрыть раз и навсегда эту тему: я никогда не планировала как-то всерьез вмешиваться в Анину жизнь. Но при этом я готова всячески ее поддерживать… Тьфу, прости господи… — Свете самой стало тошно от этих казенных фраз. — Анечка, дорогая, забудь все это как страшный сон. Ничего не было…

— Вы меня теперь возненавидите… — По Аниному лицу текли слезы. Она обернулась к тетке и сказала, глядя ей в глаза: — Никогда тебе этого не прощу.

Развернулась и выбежала из библиотеки, хлопнув дверью.

— Что же я наделала… — Марина Петровна сидела, обхватив голову руками, и мерно раскачивалась. — Дура я, дура. Вообразила невесть что и завелась. Знаете, мне все время кажется, что я перед Аней виновата. У нас с ее мамой были непростые отношения. Мы мало общались, Анечка меня не очень-то хорошо знала. А тут оказалось, что, кроме меня, опеку оформить некому. А у девочки переходный возраст, мне так за нее страшно. И вдруг она начинает каждый день рассказывать: Светлана Николаевна, Светлана Николаевна. На концерт приходила, в кафе были, в цирке. Ну, мне и показалось, что тут дело нечисто. Сейчас, сами знаете, какое время… Все эти квартирные дела… Только и слышишь: убили за квартиру, выселили, обманули, оставили без жилья и денег. А тут девочка беззащитная. Живет одна… В опеке требуют, чтобы я ее у себя поселила. Да я не против, хотя с моими детьми жить не сахар — мальчик гиперактивный, истеричный, девочка все время болеет. Но я не против, так ведь Анечка ни в какую… Она за время маминой болезни привыкла к самостоятельности, одиночество любит. Так что мы с ней договорились, что раза два в неделю она ко мне приезжает, по выходным — я к ней. И созваниваемся каждый день. Конечно, этого мало. Очень мало. Она, в сущности, еще ребенок. Ей хочется, чтобы кто-нибудь ее по головке погладил, уроки проверил, конфет купил, в цирк, в конце концов, сводил… Вот она к вам и привязалась. А я, дура, взбесилась. Что же теперь делать? Она же меня и правда не простит.

— Да что вы, Марина… Обязательно простит, помиритесь. Анечка очень чуткая и добрая девочка. Вас действительно можно понять — такая ответственность. Это трудно. Ничего, вы сегодня ее не трогайте, а завтра позвоните или навестите. А сегодня я с ней попытаюсь поговорить. Объясню, что ничего страшного не произошло.

— Сергей, прости меня, но я, хоть убей, не могу понять, зачем тебе нужна помощница…

— Вить, я же не спрашиваю, зачем тебе нужна эта безмозглая Миранда…

— А я и не скрываю — можешь спросить. — Виктор довольно ухмыльнулся. — Хотя я думаю, что ты не дурак, сам уже догадался. Только учти, что Миранду мы взяли на испытательный срок, и не сегодня-завтра я ее отсюда выпровожу. А ты хочешь, чтобы твоей «помощнице» мы гарантировали нормальные деньги и устойчивое положение. Это с какой же радости?.. Или она у тебя гениальный юрист, вот-вот прославит нас на весь мир, и мы заткнем за пояс всех, начиная от Плевако и кончая Падвой?

— Нет, за пояс не заткнем. Но эта женщина — на самом деле не очередная «миранда», которой ты, кстати, платишь как хорошему специалисту. Точнее — мы платим… А моей знакомой, которую я хочу принять на работу, за тридцать, у нее ребенок, высшее образование, она знает делопроизводство, умеет работать в коллективе…

— Что ты мне ее резюме пересказываешь? Не трудись — дай я сам прочту… Или нет никакого резюме, а ты мне просто по ушам ездишь, ее деловые качества воспеваешь? Я, конечно, понимаю, что женщины за тридцать тоже могут нравиться, и ничего против не имею. Но только не за счет фирмы. Бери офис-менеджером на тех же условиях, что и Миранду, и живи в свое удовольствие.

Сергея страшно бесил этот разговор. Он и самому себе не признавался, что так старательно хлопочет за Светлану не только по соображениям абстрактного гуманизма. А тут Виктор так уверен, что он обязательно воспользуется своим положением начальника. В конце концов — пусть думает что хочет. Наверное, Светлана согласится на эти условия, а потом можно будет их и улучшить.

Сегодня же вечером надо обязательно ей позвонить. В первый раз за долгое время Сергей заторопился домой.

— Света, здравствуйте. Это Сергей. Помните, мы с вами говорили о том, что вам нужна работа?

У Светланы екнуло сердце. Неужели? Все последние дни она гнала от себя мысли о том разговоре… Сергей вежливый человек, посочувствовал, захотел помочь, пообещал опрометчиво. Теперь, наверное, и сам жалеет. Ну если здраво рассудить — кому в юридической фирме нужна школьная библиотекарша? В этих офисах такие барышни обитают — даже Катька рядом с ними имеет бледный вид. А уж Света… Ей и на собеседование (или как там это называется?) пойти-то не в чем будет… Да никто ее еще никуда и не позовет…

— Да, Сереж, конечно, помню. Вы меня простите, что я тогда жаловаться стала. Не берите в голову.

— То есть вы не хотите сменить работу? Считаете, что до пенсии сидеть за копейки в склочном бабьем коллективе — то, что надо?

— Да нет, конечно, не считаю… А что делать?

— Прийти завтра к нам в офис. Посмотреть, попробовать. Единственное условие — испытательный срок на месяц.

— А если я не подойду? Совсем без работы останусь?

— Свет, не валяйте дурака. Чтобы не подойти на этом месте, надо быть умственно отсталой. Обязанности самые простые: отвечать на звонки, отправлять и принимать факсы. Не переживайте, все получится. А месяца через три будете моим помощником, там уже и работа поинтереснее, и зарплата приличная.

— Хорошо, завтра я приду. Посмотрите, что я могу… Но, знаете, мне на самом деле страшно из школы увольняться…

— Света, имейте в виду: психологи советуют каждые семь лет менять работу. Думаю, вам как раз пора. До встречи! — Сергей поторопился повесить трубку, чтобы Света не успела возразить. Ему очень хотелось, чтобы она пришла. Тогда он будет видеть ее каждый день.