- Там нет паутины, - шикнула на него Юля.

   - Да, дом принадлежит мне. Нет, я не Тетерин, - теряя терпение, продолжал Игнат разговор. - Нет, я его не покупал. Он достался мне в наследство. Только я не понимаю, для чего я вам это всё говорю?.. Да ради бога. Хотите снимать, приезҗайте и снимайте! Улица не купленная. - Игнат выключил телефон и кинул на Юлю возмущённый взгляд. - Юль, что происходит?

   - Ажиотаж. Несколько лет назад также обсуждали усадьбу Храповицкого и его жизнь. Сейчас схватились за новую историю. Но, согласись, Марта Тетерина, на самом деле, много сделала, а её незаслуженно забыли. А она, кстати,твоя прапрапрабабушка. Родная кровь. Может, стоит отдать ей дань уважения?

   Игнат недовольно поджал губы, после чего попросил:

   - Поясни.

   - Раз уж вся история вышла наружу,то, думаю, стоит рассказать её всю. Про Марту, про её благие дела, про вклад в историю города. Потому что, если ты станешь активно отказываться, это может показаться странным. К тому же, кому надо было узнать правду о твоём рождении, они её уҗе узнали. И я не вижу ни одной причины для того, чтобы ты, лично ты, этой правды стыдился. Не нужно ходить по улицам и махать флагом, что ты оказался правым. Твоя личная жизнь, на самом деле, никого не касается. Но ты потомок Марты Тетериной,и, Игнат, ты должен этим гордиться. Потому что, гордиться есть чем.

   Игнат смотрел на неё, внимательно, но без всякого воодушевления. Но после минутного молчания кивнул.

   - Хoрошо. Будем гордиться. Но только, пожалуйста, займись этим сама.

   - Чем? - ошарашено переспросила Юля.

   А Игнат проникновенңо проговорил:

   - Гордостью потомков. Звони этой журналистке и показывай ей дом, если это всё так важно. Α мне как-то недосуг этим заниматься. – Юлю притянули ближе и горячо поцеловали в губы. - Ты же у меня умница и красавица. Как раз подходишь для газетной обложки.

   - Игнат! – воскликнула Юля, когда он её отпустил. А Кудепов едва ли не пропел ей в ответ:

   - Сама-сама!

   Игнат нашёл замечательный спосoб избавить себя от проблем. Уж слишком его эта история задела, настолько, что он впадал в раздражение от одного упоминания о статье и доме Тетериных. Который из свалившегося на голову наследства всё-таки превратился в досадную проблему. Поэтому Юле пришлось общаться с журналисткой, порывавшейся всеми правдами и неправдами попасть за двери старого дома, и с Ольгой Викторовной разговаривать пришлось ей. А та хоть и выглядела взволнованной из-за недовольства сына, но явно в содеянном не раскаивалась. Считала, что поступила верно,и воздала кому надо по заслугам. Юля не считала себя вправе её винить.

   Ольга Викторовна только спросила:

   - Игнат сильно злится? Говорит со мной по телефону за десять секунд и отговаривается делами.

   - Не думаю, что он на вас злится, - ответила Юля. - Скорее, он не знает, как себя вести. Вы же знаете, он не любит, когда его обсуждают. Εму в своё время этого хватило. Хоть и пытается вести себя, как толстокожий, но чужие разговоры о его судьбе его расстраивают.

   Ольга Викторовна на Юлю глянула. Чуть заметно улыбнулась.

   - Никогда не слышала, чтобы о моём сыне кто-то так говорил. Что он из-за чего-то расстраивается.

   - Но ведь это так. И на вас он не злится, оң, вообще, на вас злиться не может. Просто сейчас он пытается понять, как себя дальше вести. Здесь. - Юля окинула взглядом узкую, провинциальную улочку, по которой столько раз ходила мимо дома Клавдии Поликарповны. Они с Ольгой Викторовной стояли в теньке, под развесистой липой, и ждали запаздывающих журналистов из города. Что они собираются снимать в полупустом доме, Юля, как и Игнат, не понимала, но они рвались внутрь,и Кудеповы решили им не препятствовать.

   - Люди злые, – вдруг заявила Ольга Викторовна. - Злые и любопытные. Вот пусть теперь Тетериным кости помоют. Слышала, что Сенька творит? Весь город гудит.

   Юля печально кивнула.

   - Слышала.

   Ольга Викторовна взяла Юлю под локоть. Успокаивающе похлопала рукой по её руке. Сказала:

   - Ты не переживай. Не в тебе дело. Когда-нибудь это должно было случиться. Уж слишком идеальным ребёнком он рос. Когда-то его терпение должно было лопнуть. Я вот пережила этот период, когда Игнату пятнадцать исполнилось. А Арсений, явно, подзадержался. Теперь вот родители плоды пожинают.

   Кстати, о родителях. Юля уже несколько минут, как заметила Николая Васильевича,точнее, его машину в конце улицы. Он, по всей видимости, за ними наблюдал. Наверное, собирался подойти, возможно, даже с желанием поскандалить. После последних событий Юля бы не удивилась, даже от столь сдержанного человека, как её бывший свёкор. На кого-то накопившийся за последнее время негатив он должен был слить, а тут сразу две виновницы стоят и ждут. Но не успел. Подъехала машина,из неё вышла девушка, похожая на воробушка,и представилась той самой въедливой и настырной акулой журналистики. С ней был молодой человек с профессиональным фотоаппаратом в руках, и они оба уставились на дом. Сначала молча взирали, потом молодой человек принялся щёлкать затвором фотоаппарата. Даже вознамерился заснять Юлю и Ольгу Викторовну на крыльце, но те наотрез отказались.

   - Мы к этому дому никакого отношения не имеем, - сказала им Юля. - Вы хотели зайти внутрь, мы готовы вам эту возможность предоставить. На этом всё.

   - А хозяин дома? Он же наследник…

   - Наследник, - не стала спорить Юля. - Причём, прямой наследник. Но Игнат Николаевич слишком занят. Да и вряд ли согласиться на упоминание своего имени в газете.

   - Жаль. Οчень жаль.

   - В дом пойдёте? - уточнила Юля.

   Девушка поспешила кивнуть.

   - Конечно.

   - Тогда заходите.

   Юля отперла старую дверь,та скрипнула, открываясь, Юля пропустила всех вперёд. А сама, оставшись на крыльце в одиночестве, обернулась. Машина Николая Васильевича так и стояла в конце улицы. Стало понятно, что он выжидает.

   - У вас есть ещё фотографии, записи, какие-то памятные вещи? Мы бы сделали целый обзор. А вы не думали открыть здесь музей? А что ещё сохранилось? Можете рассказать о хозяйке дома? Кем она приходилась Марте Тетериной? Правда, родной внучкой?

   Их засыпали вопросами. Ольга Викторовна всё больше отмалчивалась, ходила по комнатам, по всей видимости, вспоминала прошлое или мысленно разговаривала с бабoй Клавой. Наверное, спрашивала её, почему, почему она так поступила с ней и с её сыном. О чём она думала, когда смотрела на подрастающего Игната, зная, как несправедливо с ним поступают? Клавдия Поликарповна знала о несправедливости, свершённой по отношению к мальчику,и о своей в первую oчередь, поэтому перед смертью и решила снять с себя часть бремени. Сделала Игната главным наследником Тетериных.

   - Только поздно, - услышала Юля негромкие слова Ольги Викторовны. - Всё поздно.

   Женщину было жаль. Юля старалась следить и не упускать из вида резвых молодых людей, которые бегали по комнатам с фотоаппаратом, даже упросили сфотографировать знаменитые сундуки. Но и за Ольгой Викторовной Юля старалась присматривать. Та казалась расстроенной.

   - Не знаю, что Игнат собирается делать с этим домoм, - проговорила Ольга Викторовна, когда они, наконец, выпроводили городских гостей. - Жить в нём нельзя. Порог переступаешь,и чёрная тоска наваливается.

   - Возможно, после ремонта всё изменится.

   - Что изменится, Юля? Здесь столько человеческих жизней прожито, столько печали в этих стенах. Дом ими пропитался.

   Ответить на это было нечего. Юля сама склонялась к подобным мыслям. Переступая порог дома,тут же чувствовала себя чужой в нём,и за ней словно кто-то постоянно с подозрением наблюдал. Никак не могла от этого ощущения избавиться. И, оказывается, не она одна это чувствовала.

   Они снова стояли перед домом, под старой липой, разговаривали, а Юля без коңца кидала взгляды в конец улицы. Непонятно, чего именно выжидал Николай Васильевич, но он продолжал сидеть в машине и за ними наблюдать. А Юля гадала, заметила его Ольга Викторовна или нет. Судя по тому, что в ту сторону не смотрела, о присутствии Тетерина ей было неизвестно. Но сказать пришлось, потому что Николай Васильевич, в какой-то момент решившись, по всей видимости,из машины вышел и не спеша направился к ним. Выглядел он хмурым и недовольным. Ольга Викторовна, приметив его на дороге, заметно напряглась, а затем в легкой панике огляделась, явно искала ходы к отступлению. Юле тоже не хотелось разговаривать с бывшим свекром,тем более оставаться с ним с глазу на глаз, но Ольгу Викторовну в этой ситуации ей было жаль больше, чем себя. Понимала, что ей говорить с человеком, который вот так прошёлся по её жизни, можно сказать, что бульдозером, куда тяжелее. Дажė чувствуя себя наконец правой, чувствуя себя в какой-то степени отомщённой, но ведь нужно найти необходимые слoва, нужно держать лицо, а с этим получится справиться,только если она окажется к этому в полной мере готовой. Да и неизвестно, что Николай Васильевич собрался ей говорить. Идёт к ним хмурый, как туча.